Кол­лек­ция пас­са­жей и из­вле­че­ний из книг и до­ку­мен­тов, а так же писем при­ват­ных и де­ло­вых, не ис­клю­чая и днев­ни­ков

(с поз­во­ле­ния вла­дель­цев или без та­ко­во­го)

Из неокон­чен­но­го (d'inacheve)

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Часть пер­вая

﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋

Де­ло об убий­ст­ве Сте­фен­со­на — 1 фев­ра­ля 1847 — Этот слу­чай так же был по­хож на убий­ст­ва, со­вер­шае­мые в Юж­ной про­вин­ции Цей­ло­на шай­кой Луи­са Мен­ди­са, на­­з­ы­в­ав­­шего се­бя "Агн­ец На­ва­ла­пи­ти", но к мо­мен­ту опи­сы­вае­мых со­бы­тий на­­х­о­д­ив­­ш­его­ся да­ле­ко от мес­та тра­ге­дии.

Кон­сте­бель третье­го клас­са Ка­лу Бан­да по­лу­чил со­об­ше­ние о слу­­чи­в­ш­емся позд­ним ве­че­ром, но толь­ко ут­ром по­сле рас­све­та от­пра­вил­ся на ме­сто про­ис­ше­ст­вия, где он и об­на­ру­жил вла­дель­ца план­та­ции мис­те­ра Ген­ри Сте­фен­со­на скон­чав­шим­ся от ог­не­стель­но­го ра­не­ния в грудь. Сце­ной убий­ст­ва вы­сту­пил па­виль­он на сва­ях по­се­ре­ди­не пру­да, рас­по­ло­жен­но­го в вос­точ­ной час­ти по­ме­стья, а ору­ди­ем пре­сту­п­ле­ния по­слу­жил соб­ст­вен­ный пис­то­лет по­кой­но­го. Те­ло не бы­ло обоб­ра­но. Пад­че­ри­ца уби­то­го, мисс Еле­на Ланд­лесс, быв­шая сви­де­тель­ни­цей зло­дея­ния, опи­са­ла пре­ступ­ни­ка как "не­ожи­дан­но поя­вив­ше­го­ся вы­со­ко­го, бо­ро­да­то­го муж­чи­ну вар­вар­ской на­руж­но­сти", но за­труд­ни­лась дать бо­лее оп­ре­де­лен­ный порт­рет убий­цы, со­слав­шись на слу­чив­ший­ся с ней глу­бо­кий об­мо­рок.

Кон­сте­бель Бан­да тот­час же уве­до­мил о про­ис­ше­ст­вии по­мощ­ни­ка су­пер­ин­тен­дан­та Цен­траль­ной про­вин­ции мис­те­ра Де Ла Хар­па, од­на­ко про­ве­де­нию доз­на­ния по­ме­ша­ли вспых­нув­шие бес­по­ряд­ки и кро­ва­вые столк­но­ве­ния ме­ж­ду ту­зем­ны­ми му­суль­ма­на­ми и буд­ди­ста­ми-син­га­ла­ми, в хо­де ко­то­рых с обе­их вра­ж­дую­щих сто­рон по­гиб­ло до дю­жи­ны че­ло­век, а усадь­ба Сте­фен­со­на бы­ла по­до­жже­на и сго­ре­ла вме­сте с хо­зяй­ст­вен­ны­ми при­строй­ка­ми и зна­чи­тель­ным ко­ли­че­ст­вом до­маш­не­го ско­та. Вол­не­ния бы­ли вы­зва­ны рас­про­стра­нив­шим­ся слу­хом, что убий­ст­во план­та­то­ра бы­ло со­вер­ше­но му­суль­ма­на­ми из со­об­ра­же­ний мес­ти хо­зяи­ну план­та­ции за учи­нен­ное на­си­лие над его при­ём­ным сы­ном Не­вил­ом, по­же­лав­шим по­сле со­вер­шен­но­ле­тия, не­смот­ря на вос­пи­та­ние его в хри­сти­ан­ских тра­ди­ци­ях, ис­по­ве­до­вать ма­го­ме­тан­скую ве­ру его ма­те­ри. Для по­дав­ле­ния про­ти­во­стоя­ния из Ко­лом­бо бы­ли от­прав­ле­ны два сер­жан­та и ше­ст­на­дцать кон­стеб­лей под ко­ман­до­ва­ни­ем ка­пи­та­на Хан­сар­да. Вви­ду то­го, что все воз­мож­ные ули­ки бы­ли унич­то­же­ны ог­нём, дос­ле­до­ва­ние бо­лее не про­во­ди­лось. Да­бы не воз­бу­ж­дать даль­ней­шее не­до­воль­ст­во кре­сть­ян, си­ро­ты Ланд­лес­сы си­ла­ми ад­во­кат­ской кон­то­ры Мор­ган и Грин бы­ли от­прав­ле­ны сна­ча­ла в Ко­лом­бо, а за­тем в сто­ли­цу мет­ро­по­лии, под пред­ло­гом про­дол­же­ния об­ра­зо­ва­ния. Зем­ли по­ме­стья бы­ли про­да­ны на аук­цио­не.

Од­на­ко, позд­нее об­стоя­тель­ст­ва­ми де­ла об убий­ст­ве мис­те­ра Сте­фен­со­на за­ин­те­ре­со­вал­ся Сек­ре­та­ри­ат Гу­бер­на­то­ра, на­пра­вив­ший пра­ви­тель­ст­вен­но­го аген­та Дат­че­ри со­брать по­ка­за­ния слуг и дво­ро­вых ра­бот­ни­ков по­ме­стья, а так же изу­чить Зе­мель­ный ре­естр и про­вес­ти ис­сле­до­ва­ния в ар­хи­ве го­ро­да Кан­ди. Об­на­ру­жив­шие­ся де­та­ли за­ста­ви­ли вла­сти пе­ре­смот­реть всю кар­ти­ну слу­чив­ше­го­ся. Ока­за­лось, что мис­тер Сте­фен­сон не был ни за­кон­ным вла­дель­цем по­ме­стья и план­та­ций, ни да­же от­чи­мом мо­ло­дым Ланд­лес­сам, по­сколь­ку ни­ко­гда не был долж­ным по­ряд­ком же­нат на их ма­те­ри. На ка­ком ос­но­ва­нии мо­шен­ник сем­на­дцать лет рас­по­ря­жал­ся в по­ме­стье и из­вле­кал из не­го до­ход, ос­та­лось не­про­яс­нен­ным. Вы­хо­ди­ло, что по­кой­ный об­ма­ном и жес­то­ко­стью под­чи­нил се­бе на­след­ни­ков по­ме­стья еще в быт­ность их деть­ми, вы­дал се­бя за их род­ст­вен­ни­ка и опе­ку­на, и хо­зяй­ни­чал от их име­ни, но в соб­ст­вен­ную поль­зу.

Пя­то­го ок­тяб­ря то­го же го­да су­дья мис­тер Вуд Рен­тон ут­вер­дил на­след­ст­вен­ные пра­ва Не­вил­а и Еле­ны Ланд­лесс на три­дцать пять ты­сяч фун­тов стер­лин­гов, вы­ру­чен­ных Мор­га­ном и Гри­ном от про­да­жи зе­мель и уро­жая.

Г. К. Пип­пет, А. Деп, "Ис­то­рия по­ли­ции Цей­ло­на: 1795-1870", том I, стр. 251

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Спи­сок с по­ка­за­ний До­ва­на Арат­хи, су­шиль­щи­ка чая на план­та­ции Сте­фен­со­на,

дан­ных им пра­ви­тель­ст­вен­но­му аген­ту Дат­че­ри и за­пи­сан­ных по­след­ним сте­но­гра­фи­че­ски.

"Ме­ня нель­зя вы­гнать на до­ро­гу, кто бу­дет ме­шать чай, э-э? У ко­го еще есть ко­тёл, кто еще уме­ет слу­шать чай? Са­хиб звал ме­ня "ме­ти", буд­то Арат­хи его сер­ванд и уме­ет толь­ко вы­гре­бать зо­лу, но Арат­хи не ме­ти! Ни­ка­кой ме­ти не ус­лы­шит, как чай сна­ча­ла го­во­рит в кот­ле, а по­том за­мол­ка­ет, ко­гда встре­тит Буд­ду.

"Са­хиб был злой че­ло­век, злой, пло­хой хо­зя­ин! Бро­сил мое­го ага­то­во­го буд­ду в пруд, на­звал тол­стой обезь­я­ной. Хо­тел ме­ня на до­ро­гу вы­гнать, ко­тёл не от­да­вал. Арат­хи не мо­жет уй­ти без ага­то­во­го буд­ды и кот­ла! Это ко­тёл Арат­хи, мой отец су­шил в нём чай, мой дед су­шил в нём чай, отец мое­го де­да су­шил в нём чай! Мать от­ца мое­го де­да ви­де­ла сон, чу­дес­ный сон, ей явил­ся Буд­да в по­кры­ва­ле из ог­ня. Ве­лел ку­пить у на­след­ни­ков мас­те­ра Кай­та­на в Ахан­га­ме ко­тёл, этим бу­дет род её сыт, де­ти её не бу­дут есть инь­ям. Бла­го­сло­вен­на мать от­ца мое­го де­да!

"Са­хиб пло­хой че­ло­век был, а-а. Бил кну­том, пла­тил пло­хо, мно­гих вы­го­нял на до­ро­гу. Бед­ный син­га­ли при­дёт, про­сит чай со­би­рать за по­ло­ви­ну ру­пии в день. Шил­лин, э-э? Са­хиб жад­ный, шил­лин не да­ёт — шесть пен­са или со­бак по­кли­чет! Э-э? Тюр­бан сто­ит две ру­пии, за лун­ги-шта­ны дай ру­пию. У са­хи­ба Ван Мо­оса син­га­ли-сбор­щик еду по­лу­ча­ет, мно­го ри­са, чаш­ку с хол­мом! Са­хиб Сте­ви-сон со­всем ри­са не да­вал, ци­нов­ки не да­вал, ле­пеш­ки не да­вал, го­во­рил на бо­ло­то ид­ти, ба­на­ны ку­шать.

"Мис­са-са­хиб бы­ла хо­ро­шая, умер­ла мо­ло­дая. Мно­го хо­ро­шей кар­мы, ран­нее ос­во­бо­ж­де­ние, хо­ро­шо! До­б­рая бы­ла, по­зва­ла Арат­хи чай су­шить, а-а! Хо­ро­шо пла­ти­ла, Арат­хи ага­то­во­го буд­ду ку­пил, пол­ста ру­пий от­дал и еще де­сять. Мис­са-са­хиб в Буд­ду не ве­ри­ла, в ко­ня с крыль­я­ми ве­ри­ла, и всад­ни­ка Ма­хо-ме­та. Кто ви­дел ко­ня с крыль­я­ми, э-э? Мис­са-са­хиб на до­ро­ге ли­цо не за­кры­ва­ла, ве­ри­ла до­ма, ти­хонь­ко ве­ри­ла, а-а. На­сту­пи­ла на змею, так умер­ла.

"Арат­хи не ви­дел, как са­хиб Сте­ви-сон прие­хал, Арат­хи на ци­нов­ке ле­жал, жи­во­том бо­лел. Со­всем пло­хо бы­ло, не пил ни­че­го. Вот тут бо­ле­ло, и вот тут, по­си­не­ло всё. Хо­тел уми­рать, но Буд­да не раз­ре­шил, пло­хая кар­ма у Арат­хи, дол­жен по­то­му стра­дать. Стар­ший слу­га по­слал сер­ван­да к док­то­ру-инг­ле­шу, док­тор не прие­хал, ска­зал — мис­са-са­хиб умер­ла, кто ру­пии пла­тить бу­дет, э-э? Ах­мат-це­ли­тель Арат­хи ле­чил, сок дат­ту­ры да­вал.

"Са­хиб прие­хал, злой, кну­том де­рет­ся. Де­тей мис­са-са­хиб в до­ме за­пер, ве­лел не кор­мить. Мно­гих син­га­ли вы­гнал, са­мых пло­хих ос­та­вил. В Буд­ду ве­рить за­пре­тил, про Ма­хо-ме­та го­во­рить за­пре­тил, па­лок обе­щал, ес­ли ус­лы­шит. Стар­ше­го слу­гу ве­рев­кой свя­зал, ото­брал ключ от ящи­ка с ру­пия­ми, сер­жан­та по­звал, ска­зал — стар­ший слу­га вор, три зо­ло­тые мо­не­ты ук­рал. Сам же у не­го из оде­ж­ды вы­нул, а-а. Но­во­го стар­ше­го слу­гу при­вёл, мах­ра­та, то­же пло­хо­го че­ло­ве­ка.

"Мах­рат де­тей мис­сы-са­хиб час­то бил, очень час­то, ка­ж­дый день, а-а! Мах­рат силь­ный че­ло­век был, до­ма в Ма­ха­раш­тре пан­тер ло­вил, за­кли­на­ния знал, ко­то­рые их де­те­ны­шей смир­ны­ми де­ла­ют. Дрес­си­ров­щик, а-а. Толь­ко де­ти мис­сы-са­хиб за­кли­на­ния не слу­ша­ли, всё убе­жать хо­те­ли. Мно­го раз бе­жа­ли, пря­та­лись. Э-э, Син­га­ла-дви­па та­кой ма­лень­кий ост­ров, ку­да бе­жать?! Са­хиб очень злил­ся, ве­лел со­бак спус­кать, ве­лел из ру­жья стре­лять. В де­тей стре­лять, а-а. Сер­жант за­пре­тил.

"Ес­ли инь­ям и ба­на­ны ку­шать, мож­но дол­го на бо­ло­тах жить, до смер­ти. Со­ба­ка в бо­ло­то не идет, ло­шадь не идёт, толь­ко син­га­ли бо­ло­та не бо­ит­ся. Са­хиб сто ру­пий обе­щал, сто ру­пий хва­тит дочь же­нить. Ки­ри­ха­ми-син­га­ли за сто ру­пий пой­ма­ет де­тей. Ки­ри­ха­ми пло­хой син­га­ли, со­всем пло­хой, на до­ро­ге гра­бит. Са­хиб жад­ный, но сто ру­пий пла­тит, бо­ит­ся во сне от но­жа уме­реть.

"Де­ти мис­сы-са­хиб вы­рос­ли, из ма­лень­ких пан­тер боль­ши­ми ста­ли. Кну­та боль­ше не бо­ят­ся. Са­хиб мно­го джи­на пил, тол­стый стал и ста­рый. Вме­сто кну­та стал пис­то­лет но­сить. За­стре­лил Ах­ма­та-це­ли­те­ля, а-а. Са­хиб на ло­ша­ди ехал, Ах­мат шел с бу­маж­ным зон­том. Ло­шадь ис­пу­га­лась зон­та, ски­ну­ла са­хи­ба. Са­хиб не убил­ся, тол­стый был, мяг­кий. Очень ра­зо­злил­ся. Хо­тел ко­ня стре­лять, толь­ко конь убе­жал. По­то­му са­хиб Ах­ма­та убил. Ах­мат со­всем ста­рый был, убе­жать не мог. Са­хиб сер­жан­ту по­том пол­ста ру­пий дал, ска­зал, что это Ки­ри­ха­ми-бан­дит ста­ри­ка убил.

"Дочь мис­сы-са­хиб как по­взрос­ле­ла, так очень кра­си­вая ста­ла. Толь­ко в де­рев­не боя­лись к са­хи­бу бра­до­брея за­сы­лать, что­бы не­вес­ту про­сва­тать. Го­во­ри­ли, что са­хиб сам хо­чет на си­ро­те же­нить­ся. Го­во­ри­ли еще, что брат бед­ной мис­си по­клял­ся бо­ро­дой Ма­хо-ме­та, что убь­ёт са­хи­ба за та­кое же­ла­ние. Мас­та Шак­рух, так его зва­ли, а-а. Са­хиб про­знал про эти сло­ва, ве­лел мах­ра­ту по­бить мас­та Шак­ру­ха пал­кой и бро­сить в яму.

"Са­хиб по­сле за­хо­да солн­ца все­гда в до­ме по­се­ре­ди­не пру­да за ци­нов­ка­ми си­дел-от­ды­хал. По­се­ре­ди­не пру­да мух мень­ше. А-а, си­дит-от­ды­ха­ет, джин пьёт и что-то кри­чит, по­ка не ус­нёт. Стре­ля­ет из пис­то­ле­та еще ино­гда. Ве­лел мах­ра­ту ту­да мис­си при­вес­ти и по­том не при­хо­дить, да­же ес­ли мис­си кри­чать бу­дет. Толь­ко мис­си и не кри­ча­ла. А вот мас­та Шак­рух кри­чал из ямы так, что да­же обезь­я­ны в ро­ще про­сну­лись и то­же ста­ли кри­чать. А-а, мно­го бы­ло кри­ка.

"Рас­ска­зы­ва­ли по­сле, что мис­си в до­ме на сва­ях не­дол­го про­бы­ла, по­бе­жа­ла по мос­ткам на­зад, но упа­ла по­лу­мерт­вой. Мах­рат её на ру­ках вы­нес на бе­рег. По­том по­шел к хо­зяи­ну. Толь­ко Сте­ви-сон са­хиб уже уби­тый был. Мис­си по­том сер­жан­ту рас­ска­за­ла, что в са­хи­ба стре­лял че­ло­век, по­хо­жий на пенд­жаб­ца. Пе­ре­плыл пруд, а-а. Лю­ди из Пенд­жа­ба боль­шие и жес­то­кие, син­га­лы не та­кие. Этот пенд­жа­бец ска­зал са­хи­бу, что его смерть за­ка­за­ли бан­ди­ты из На­ва­ла­пи­ти, по­сле че­го вы­стре­лил са­хи­бу пря­мо в грудь, вот сю­да.

"Это хо­ро­шо, что мис­си всё рас­ска­за­ла про пенд­жаб­ца, по­то­му что сер­жант сна­ча­ла хо­тел аре­сто­вать мах­ра­та. Мах­рат ум­ный был, сер­жан­та не ждал, сра­зу же убе­жал, как са­хи­ба мёрт­вым уви­дел. Ящик с ру­пия­ми взял, и с ящи­ком убе­жал. Силь­ный был. Ящик по­том лю­ди сер­жан­та на краю бо­ло­та на­шли. Толь­ко ру­пий в нём уже не бы­ло. Сер­жант ко­гда по­нял, что ему не за­пла­тят, ра­зо­злил­ся и по­са­дил под за­мок всех слуг-син­га­лов. Сер­жант был из ма­лай­цев, а они по­кло­ня­ют­ся Ма­хо-ме­ту. Сколь­ко мож­но тер­петь та­кое, э-э?! По­то­му лю­ди в де­рев­не рас­сер­ди­лись. А-а! Не хо­чу вспо­ми­нать! Сер­жан­та убить хо­те­ли.

"Сер­жант ис­пу­гал­ся, за­брал мёрт­во­го са­хи­ба и де­тей мис­сы-са­хиб в Кан­ди. Че­рез пять дней при­шли еще ма­лай­цы и два сер­жан­та, мно­го стре­ля­ли, мно­гих уби­ли. Ко­го не уби­ли, те в бо­ло­те спря­та­лись. Ко­гда ма­лай­цы уш­ли, мы опять ста­ли чай со­би­рать. Са­хи­ба нет, мах­ра­та нет, ру­пий нет, ни­кто не пла­тит, а мы чай со­би­ра­ем. Син­гал ино­гда ху­же со­ба­ки, а-а.

"Арат­хи не та­кой, Арат­хи уй­ти хо­тел, дав­но хо­тел. Толь­ко у Арат­хи ага­то­вый буд­да в пру­ду так и ле­жит. Как уй­ти, как дос­тать, э-э? Толь­ко кот­лом пруд вы­чер­пать, а-а...

Пуб­ли­ку­ет­ся по тек­сту "Вось­мо­го До­кла­да Спе­ци­аль­но­го Ко­ми­те­та По­став­щи­ков Кофе, Са­ха­ра и Чая,

с при­ло­же­ни­ем Про­то­ко­лов и Ап­пен­дик­сов, для предо­став­ле­ния от Па­ла­ты Общин в Па­ла­ту Лор­дов"

Лон­дон, 1848. Ап­пен­дикс G, стр. 644-647

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Плат­ное объ­яв­ле­ние в га­зе­те "Ко­лом­бо Таймс", 1847, №36, 4 стр.

"Я, Еле­на Ланд­лесс, пре­ж­де на­зы­вае­мая и из­вест­ная под име­нем Рав­нак Са­ма­ни, имею­щая своё на­хо­ж­де­ние и про­жи­ва­ние в Ко­лом­бо, Бри­тан­ский Цей­лон, на­стоя­щим объ­яв­ляю, что на пя­тый день фев­ра­ля се­го 1847 го­да, же­ла­ни­ем сво­им и сво­его бра­та Не­вил­а Ланд­лес­са пол­но­стью от­ка­зы­ва­юсь на­зы­вать­ся да­лее Рав­нак Са­ма­ни и пол­на ре­ши­мо­сти во все вре­ме­на и да­лее в на­пи­са­нии, дей­ст­вии, от­но­ше­нии и про­чих ве­щах под­пи­сы­вать­ся и на­зы­вать­ся толь­ко и ис­клю­чи­тель­но Еле­ной Ланд­лесс. Об­ра­ща­ясь ко всем, ко­го это ка­са­ет­ся, и под­твер­ждая ска­зан­ное До­го­во­ром об Из­ме­не­нии Име­ни, я про­шу и тре­бую от­ны­не во всех слу­ча­ях жиз­ни ад­ре­со­вать­ся ко мне по мо­ему но­во­му име­ни, долж­ным об­ра­зом за­ре­ги­ст­ри­ро­ван­но­му в Кан­це­ля­рии Вер­хов­но­го Су­да.

Да­ти­ро­ва­но 5 Февр. 1847. ЕЛЕ­НА ЛАНД­ЛЕСС, быв­шая Рав­нак Са­ма­ни"

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Ин­декс Из­ме­не­ний Имён на ос­но­ва­нии актов Пар­ла­мен­та или Ко­ро­лев­ских Ли­цен­зий, вклю­чая нере­гу­ляр­ные из­ме­не­ния от I Ге­ор­га III до 64 Вик­то­рии, 1760-1901, со­став­лен В.П.В. Фи­ли­мо­ром и Эдв. Алекс. Фраем; с пре­ди­сло­ви­ем В.П.В. Фи­ли­мо­ра. Опуб­ли­ко­ван в 1905 в Лон­доне Фи­ли­мо­ром и Ко.

Из­вле­че­ние со стра­ни­цы 278:

Сал­сбу­ри см. Пьоц­ци-Сал­сбу­ри 

            : Тре­лав­ни, В. Л. 30 Окт., 1802 (1129) 

Сал­сбу­ри-Тре­лав­ни : Сал­сбу­ри, В. Л. 19. Дек., 1807 (1734) 

Сал­видж см. Тьют­тон 

Са­ма­ни : Ланд­лесс, Е., ра­нее Ко­лом­бо, те­перь Лон­дон, Степл-Инн 5 Февр., 1847 (305) 

Сам­борн : Хо­уп­велл, М. 24 Мар­та, 1823 (483) 

Сам­сон см. Крофт

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Пе­ти­ция о По­лу­че­нии Ко­ро­лев­ской Ли­цен­зии на Из­ме­не­ние Имени

Её Ко­ро­лев­ско­му Ве­ли­че­ству от Ша­к­ру­ха Са­ма­ни, из Ко­лом­бо, Бри­тан­ский Цей­лон, джен­тель­ме­на, ни­жай­шая пе­ти­ция

Вла­де­тель­ная!

Под­пи­сав­ший­ся ни­же пе­ти­цио­нер по­кор­ней­ше про­сит Ва­шей Ко­ро­лев­ской Ли­цен­зии и По­ве­ле­ния, что он дол­жен взять и от­ны­не ис­поль­зо­вать в пол­ном объ­ё­ме но­вое имя НЕ­ВИЛ ЛАНД­ЛЕСС вме­сто ста­ро­го име­ни Шак­рух Са­ма­ни.

Пе­ти­цио­нер про­сит Ва­ше Ко­ро­лев­ское Ве­ли­че­ст­во раз­ре­шить и по­тре­бо­вать от всех под­дан­ных Со­еди­нен­но­го Ко­ро­лев­ст­ва Ве­ли­ко­бри­та­нии и Ир­лан­дии опи­сы­вать его и об­ра­щать­ся ко не­му толь­ко по но­во­му име­ни в пол­ном объ­ё­ме.

Ва­ше­го Ве­ли­че­ст­ва пе­ти­цио­нер, ШАК­РУХ СА­МА­НИ [под­пись]

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Удо­сто­ве­ря­ет­ся уп­ла­та 10 фун­тов стер­лин­гов сбо­ра.

ДЖОН ТОМП­СОН, из Ко­лом­бо, клерк ад­во­кат­ской кон­то­ры Мор­ган & Грин [под­пись]

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Ко­ро­лев­ская Ли­цен­зия долж­на быть в те­че­нии го­да со дня Дек­ла­ра­ции за­кон­но за­ре­ги­ст­ри­ро­ва­на в Ге­раль­ди­че­ской Кол­ле­гии в Нор­фол­ке, в про­тив­ном слу­чае она при­зна­ёт­ся не­дей­ст­ви­тель­ной и ут­ра­тив­шей си­лу.

Под­пи­са­но: ДЖОРДЖ ХАР­РИ­СОН, Винд­зор­ский Ге­рольд

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

СЛЕ­ДУ­ЮТ ПРИ­БЫ­ТИ­ЕМ ИЗ ИНДИИ:

ТРИ­УМФ, из Бом­бея: мис­сис Тэйт и двое де­тей; мис­сис и мисс Кро­уфорд; лейт. Ку­лен, ар­тилл.; лейт. Вил­лис, ditto; мас­тер А. Ван Ре­нен и слу­га.

МЭ­РИ, из Син­га­пу­ра: мис­тер Сэр­жент; ка­пи­тан Грэй и ле­ди.

МИ­ДАС, из Ба­та­вии: мис­тер Лин­де­ман с се­мей­ст­вом; мисс Ат­кин; др. Джеймс; мис­тер Мак­свелл, тор­го­вец; мис­тер Мак­гре­гор, пи­са­тель; мис­тер Ос­тин, бар­ри­стер; мис­тер В. С. Бен­нет; Преп. А. Дру­ри; три мис­сис Грин; де­вять слуг.

АРЕ­О­ПАГ, из Мад­ра­са и Цей­ло­на: мис­тер Хан­тер; мис­тер и мис­сис Бан­нер­ман; мис­тер Эб­бот, г-да Стерн­далл и Тер­ри, ка­де­ты; мис­сис Ри­чи; мис­сис Уот­кинс и ре­бе­нок; не­сколь­ко слуг, сол­дат­ские же­ны и пр.; мас­тер Ланд­лесс и се­ст­ра, син­га­лы.

Ази­ат­ский Жур­нал и Еже­ме­сяч­ник для Бри­тан­ской Индии и При­ле­га­ю­щих Тер­ри­то­рий, Вып. IX, 1847

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Из­вле­че­ния из при­ват­но­го днев­ни­ка

м-ра Са­му­эля Хэн­со­на Хан­те­ра, М.И., ми­ни­ст­ран­та со­бо­ра св. Пав­ла в Каль­кут­те

Мар­та 18-го. — Три­дца­тый день пла­ва­ния. Г-н Эб­бот явил­ся к ужи­ну по­след­ним, не удо­сто­ив из­ви­не­ния­ми. Ска­зал толь­ко, что по­скольз­нул­ся на ле­ст­ни­це и ед­ва не вы­вих­нул но­гу. Во вре­мя мо­лит­вы сполз в крес­ле на­столь­ко, что го­ло­ва его ед­ва воз­вы­ша­лась над сто­леш­ни­цей. Сде­лал сие не ина­че, как в рас­су­ж­де­нии дос­тать са­по­га­ми ног мис­сис Бан­нер­ман. Раз­го­вор за табль­до­том был поч­ти пол­но­стью мо­но­по­ли­зи­ро­ван мо­ло­дым Тер­ри, ко­то­рый не толь­ко про­стран­но рас­су­ж­дал о м-ре Ки­не, но, ка­за­лось, и сам поч­ти пе­ре­во­пло­тил­ся в это­го зна­ме­ни­то­го ак­те­ра. Дол­жен при­знать­ся, его ими­та­ции бы­ли удач­ны. Г-н Стерн­далл два­ж­ды оп­ро­ки­нул ви­но на стол. По­сле ужи­на, ви­дя, что м-р Эб­бот не со­би­ра­ет­ся по­ки­дать са­лон, я был вы­ну­ж­ден ска­зать ему: "Не ос­ве­дом­лён о ва­ших пла­нах на ве­чер, м-р Эб­бот, но при­гла­шаю вас ос­тать­ся на на­ше обыч­ное пес­но­пе­ние — ес­ли хо­ти­те", на что он от­ве­тил: "С удо­воль­ст­ви­ем, до­ро­гой Са­мю­эль, но, по­жа­луй­ста, на­зы­вай­те ме­ня Эб­бот-Фоз­зел­тон. Это двой­ное имя. Ко­неч­но, есть мно­го Фоз­зел­то­нов, но пусть я бу­ду для всех здесь Эб­бот-Фоз­зел­тон!" К сво­ему сты­ду, я сме­шал­ся и упус­тил мо­мент для дос­той­но­го от­ве­та.

Мис­сис Уот­кинс по­ра­до­ва­ла нас ис­пол­не­ни­ем "Вет­ки оме­лы" Бей­ли, но бы­ла вы­ну­ж­де­на ско­ро по­ки­нуть об­ще­ст­во, так как ма­лень­кая Эт­ти стра­шит­ся за­сы­пать од­на. Мис­сис Ри­чи к сло­ву упо­мя­ну­ла, что юная Ланд­лесс то­же об­во­ро­жи­тель­но по­ёт, и пред­ло­жи­ла и её при­гла­шать на на­ши суа­ре, но то­му вос­про­ти­вил­ся м-р Эб­бот (Фоз­зел­тон), с не­ма­лым ап­лом­бом зая­вив­ший, что пас­са­жи­рам ниж­ней па­лу­бы по­се­ще­ние са­ло­на пер­во­го клас­са за­ка­за­но.

[…]

Мая 5-го. — Тре­тий день ужас­но­го штор­ма. Не­пре­стан­ная кач­ка ли­ша­ет вся­ких сил. Есть не мо­гу, чи­тать не мо­гу, мо­лить­ся не мо­гу. Спать не мо­гу то­же. Бед­няж­ка Эт­ти за стен­кой пла­чет, не пе­ре­ста­вая.

Мая 7-го. — По­го­да без из­ме­не­ний. Слу­га ле­во­го бор­та, при­нес­ший мне в каю­ту жар­кое с кар­то­фе­лем (ото­слал всё об­рат­но, не по­про­бо­вав), ска­зал, что гос­под­ство во­все пе­ре­ста­ло вы­хо­дить к табль­до­ту. Эт­ти Уот­кинс из­не­мо­га­ет от мор­ской бо­лез­ни. Ма­ко­вая на­стой­ка поч­ти не по­мо­га­ет. В глу­би­не ко­ри­до­ра по стен­ке сте­ка­ет во­да.

Мая 8-го. — Про­снул­ся но­чью от той при­чи­ны, что боль­ше не слы­шу пла­ча за стен­кой. Стра­шусь да­же ду­мать [за­черк­ну­то]

В тот же день, позд­нее. — Раз­го­ва­ри­вал с мис­сис Уот­кинс. Ма­лень­кая Ген­ри­ет­та чув­ст­ву­ет се­бя пре­крас­но и впер­вые за не­де­лю спит. Ми­лое ди­тя! Про­ви­де­ние по­сла­ло ей по­мощь от юной Ланд­лесс: явив­шись по­сре­ди­не но­чи и ис­про­сив раз­ре­ше­ния ма­те­ри, спа­си­тель­ни­ца сде­ла­ла из по­ло­сы ма­те­рии от соб­ст­вен­но­го са­ри что-то вро­де га­ма­ка для Эт­ти, ко­то­рый са­мо­лич­но и при­ве­си­ла на крюк от фо­на­ря. Те­перь эта ко­лы­бель рас­ка­чи­ва­ет­ся са­мым при­чуд­ли­вым об­ра­зом, но ос­та­ёт­ся при том поч­ти не­под­виж­ной в от­но­ше­нии го­ри­зон­та, и ди­тя в ней на­ко­нец-то об­ре­ло по­кой. Я сра­зу же вспом­нил зна­ме­ни­тую "кой­ку ад­ми­ра­ла Нель­со­на", о чем и со­об­щил мис­сис Уот­кинс. Не уве­рен, по­ня­ла ли она ме­ня. Воз­вра­тив­шись к се­бе, мо­лил­ся с сер­деч­ным об­лег­че­ни­ем.

[…]

Мая 11-го. — Шторм за­мет­но ути­шил­ся, с ним умень­ши­лась и кач­ка. Ри­ск­нул про­гу­лять­ся ми­ну­ту-дру­гую по па­лу­бе, но толь­ко про­мо­чил но­ги. На шка­фу­те встре­тил мисс Ланд­лесс; она в при­стой­ном ев­ро­пей­ском пла­тье, но, по-преж­не­му, не обу­та — пре­стран­ное впе­чат­ле­ние! По­бла­го­да­рил её за по­мощь се­мей­ст­ву Уот­кинс, чем, по-мо­ему, сму­тил юную ди­кар­ку. Она, как мне по­ка­за­лось, со­вер­шен­но не стра­да­ет от мор­ской бо­лез­ни — осо­бен­ность, как я ска­зал ей в шут­ку, бо­лее ха­рак­тер­ная для ко­ро­лев­ских особ, чем для [за­черк­ну­то]. Мисс Ланд­лесс от­ве­ча­ла в том смыс­ле, что она не мо­жет се­бе по­зво­лить бо­леть, так как долж­на за­бо­тить­ся слиш­ком о мно­гих "там, вни­зу". Хо­тел по­хва­лить её, но она тут же ото­шла, пред тем по­кло­нив­шись по-ту­зем­но­му. Не за­быть на­пи­сать др. Пер­си­ва­лю в кол­ледж в Яфф­не о столь дос­той­ной вы­пу­ск­ни­це — по­ла­гаю, она от­ту­да.

[…]

Ию­ня 29-го. — Мо­ло­дой Ланд­лесс за­ме­ча­тель­но от­ре­мон­ти­ро­вал мне фо­нарь, боль­ше тот не про­те­ка­ет. При­нёс толь­ко что и от­ка­зал­ся от бла­го­дар­но­сти. Всё же я поч­ти на­силь­но вло­жил два шил­лин­га ему в ру­ку, по­пе­няв по­пут­но, что она вся в мас­ле, при том с не­ма­лым тру­дом удер­жал­ся от шут­ки, что "ру­ки сии по­ма­зу­ют­ся еле­ем ос­вя­щен­ным, как по­ма­за­лись не­ко­гда ца­ри и про­ро­ки", так как счел её слиш­ком уж не­по­до­баю­щей мо­мен­ту. Юно­ша весь­ма схож внеш­но­стью и по­вад­ка­ми с се­ст­рой, что не­уди­ви­тель­но для ро­ж­ден­ных под со­звез­ди­ем Близ­не­цов.

[…]

Ию­ля 7-го. — По­го­да пле­зант­ная, но всё еще жар­ко. От­чи­тал слу­гу, при­нес­ше­го со­вер­шен­но ис­пор­чен­ные со­роч­ки: от не­бреж­ной стир­ки они сбе­жа­лись, и на­деть их ста­ло не­воз­мож­но. По­де­лил­ся эти­ми го­ре­стя­ми с мис­сис Уот­кинс. Ока­за­лось, ве­щи Ген­ри­ет­ты и свои она от­да­ёт мо­ло­дой Ланд­лесс на ниж­нюю па­лу­бу, и по­лу­ча­ет их вновь за­ме­ча­тель­но чис­ты­ми и су­хи­ми, и все­го за шесть пен­сов! Я же пла­чу мо­ему мо­шен­ни­ку це­лый шил­линг, и та­кой при­скорб­ный ре­зуль­тат! К сло­ву, ма­лень­кая Эт­ти на­зы­ва­ет юную мисс Ланд­лесс ка­ким-то стран­ным име­нем — Лак­ша­на или Лакш­ма­на, я не за­пом­нил точ­но. Мис­сис Уот­кинс ска­за­ла мне, что это имя Эт­ти взя­ла из сказ­ки, ко­то­рую пе­ред сном рас­ска­зы­ва­ет ей мисс Ланд­лесс. Не уве­рен, что ин­дий­ская сказ­ка, на­вер­ня­ка пол­ная язы­че­ских по­ба­се­нок, есть под­хо­дя­щее слу­ша­ние не­вин­но­му ди­тя на ночь, но коль ско­ро всё за­вер­ша­ет­ся по­ло­жен­ной мо­лит­вой к Апо­сто­лам-еван­ге­ли­стам, гре­ха в этом быть не долж­но. За­бав­но, что бла­го­сло­ве­ние "кро­ва­ти, на ко­то­рой я ле­жу" при­зы­ва­ет­ся на га­мак, сде­лан­ный из язы­че­ско­го са­ри.

[…]

Ав­гу­ста 15-го. — Сия­ние ме­ло­вых утё­сов Дув­ра ис­торг­ло у ме­ня сле­зы, что про­сти­тель­но по­сле бо­лее чем шес­ти ме­ся­цев пла­ва­ния. Ис­пы­ты­ваю не­ска­зан­ную при­под­ня­тость. Хо­чет­ся без кон­ца по­вто­рять "Анг­лия на­все­гда!", но, к глу­бо­чай­ше­му мо­ему со­жа­ле­нию, для ме­ня она — от­нюдь не на­все­гда, по­сколь­ку на бу­ду­щий год мне долж­но вер­нуть­ся в Каль­кут­ту. Дал за­рок бо­лее не эко­но­мить и не плыть во­круг по­ло­ви­ны ми­ра, а ри­ск­нуть пе­ре­сечь Су­эц­кую пус­ты­ню в ка­ра­ва­не и да­лее сле­до­вать до Ин­дии па­ро­хо­дом, чем я смо­гу вы­иг­рать на до­ро­ге ме­ся­ца два-три. Ча­са­ми не ухо­жу с па­лу­бы, вгля­ды­ва­ясь в очер­та­ния род­ной зем­ли и при­вет­ст­вуя кар­ман­ным плат­ком встреч­ные в Ка­на­ле ко­раб­ли.

Оби­та­те­ли ниж­ней па­лу­бы сме­ша­лись на про­гул­ках с пас­са­жи­ра­ми пер­во­го клас­са ка­ют, ка­ко­вое еди­не­ние в ви­ду род­ных бе­ре­гов яв­ля­ет со­бой при­ят­ней­шую кар­ти­ну. Ме­ж­ду про­чих за­ме­тил и Ланд­лес­сов; юная мисс, на­ко­нец, обу­лась (как я, к сво­ему сты­ду, уз­нал позд­нее, она про­сто бе­рег­ла един­ст­вен­ную па­ру обу­ви от воз­дей­ст­вия со­лё­ной во­ды), а её брат впер­вые поя­вил­ся на лю­дях в сюр­ту­ке, ко­то­рый, по­хо­же, не­ма­ло его стес­нял. Я по­при­вет­ст­во­вал их улыб­кой и дру­же­люб­ным кив­ком, они же ме­ня — по­кло­ном, но не вар­вар­ским, а впол­не бон­тон­ным. По­де­лил­ся с ни­ми ра­до­стью от сви­да­ния с лю­без­ным серд­цу род­ным ост­ро­вом и спро­сил (до­воль­но не­ос­мот­ри­тель­но, как те­перь ви­жу) не так же ли­ко­ва­ли бы и они, сно­ва за­ме­тив на го­ри­зон­те зе­ле­ные хол­мы Цей­ло­на? На что юно­ша со стра­да­ни­ем в го­ло­се от­ве­тил, что от­нюдь не ли­ко­вал бы, а, по­жа­луй, да­же бро­сил­ся бы с ко­раб­ля в вол­ны, с це­лью най­ти се­бе ис­ход — столь­ко на ро­ди­не пре­тер­пел он ли­ше­ний, и столь­ко ви­дел и ис­пы­тал там жес­то­ко­сти и уни­же­ний. Его от­вет по­на­ча­лу сму­тил ме­ня от­кры­то­стью чувств, но я кста­ти на­пом­нил ему стро­фу из Уиль­я­ма Ку­пе­ра: "но­гой кос­нёт­ся раб Бри­та­нии зем­ли — и в тот же миг па­дут его око­вы". Мисс Ланд­лесс со­гла­си­лась со мной, за­ме­тив бра­ту, что Цей­лон име­ет сча­стье пре­бы­вать под по­кро­ви­тель­ст­вом Ко­ро­ны уже бо­лее трёх де­ся­ти­ле­тий; а ку­да дос­ти­га­ет власть Бри­та­нии, ту­да же про­сти­ра­ет­ся и её ми­ло­сер­дие — сие есть факт не­ос­по­ри­мый. Весь­ма дос­той­ная и вос­пи­тан­ная мо­ло­дая ле­ди! Со­би­рал­ся по­же­лать им об­рес­ти сча­стье и убе­жи­ще от не­взгод на но­вой ро­ди­не, но был от­вле­чен гон­гом, сзы­вав­шим к табль­до­ту.

Пуб­ли­ку­ет­ся по из­да­нию "Опи­са­ние Жизни и Слу­же­ния преп. Са­му­э­ля Хан­те­ра, а так же Вы­держ­ки из его Днев­ни­ков и Писем",

со­став­лен­ные преп. В. К. Твид­ди, Эдин­бург, изд. Джон­сто­на, М.DССС.XLIX

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Же­лая дос­тичь тем бла­го­ден­ст­вия под­дан­ных, воз­на­ме­рил­ся царь Да­ша­рат­ха по­ста­вить пре­ем­ни­ком сво­им на цар­ст­во­ва­ние воз­люб­лен­но­го сы­на сво­его Ра­му, юно­шу не­по­гре­ши­мой доб­ле­сти и све­то­ча доб­ро­де­те­ли. Ле­ди же суп­ру­га ца­ря злая Кай­кея, ко­ей ца­рём Да­ша­рат­хой обе­ща­но бы­ло ра­нее ис­пол­не­ние лю­бых двух её же­ла­ний, ис­про­си­ла у не­го низ­вер­же­ние Ра­мы и во­ца­ре­ние вме­сто не­го сы­на Кай­кеи Бха­ра­ты. Свя­зан­ный не­ос­то­рож­ным обе­ща­ни­ем, вы­ну­ж­ден был царь Да­ша­рат­ха из­гнать от се­бя лю­би­мо­го сы­на. По­кор­ный во­ле ца­ря, уда­лил­ся Ра­ма, но не был он оди­нок в сво­ём из­гна­нии, ибо ис­пол­нен­ный сми­ре­ния и брат­ских чувств по­сле­до­вал за ним из люб­ви к не­му брат его Лакш­ма­на.

"РА­МА­Я­НА, пе­ре­ве­ден­ная в Ан­глий­скую Прозу с ори­ги­наль­но­го Сан­скри­та Валь­ми­ки",

опуб­ли­ко­ва­на Ман­матхой Натт Дут­том, Ма­ги­стром Ис­кусств, Рек­то­ром Ака­де­мии в Ке­шу­бе,

из­да­ние Дева Пресс, 65/2, Бе­а­дон-стрит, Каль­кут­та, 1891

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Уже вско­ре, ход­ко ми­но­вав по­ка­чи­ваю­щие­ся у при­ча­ла бар­жи, бе­жа­ла лод­ка по са­мой се­ре­ди­не ре­ки, под­го­няе­мая силь­ным при­ли­вом.

Ве­ли­ко­леп­ный вос­ход раз­ли­вал­ся над Лон­до­ном; све­жий бриз стру­ил­ся над гла­дью по­то­ка; ко­гда же над кры­ша­ми и ку­по­ла­ми го­ро­да во всем сво­ём лу­че­зар­ном ве­ли­ко­ле­пии поя­ви­лось солн­це, лишь не­сколь­ко лёг­ких об­лач­ков на­ру­ша­ли си­не­ву не­бес­но­го сво­да.

Тут и там мат­ро­сы на ко­раб­лях, го­то­вя­щих­ся к вы­хо­ду в мо­ре, вы­тя­ги­ва­ли яко­ря — тя­же­лая ра­бо­та, ко­то­рую они, тем не ме­нее, вы­пол­ня­ли с при­выч­ной лёг­ко­стью, под­бад­ри­вая се­бя друж­ны­ми воз­гла­са­ми — и под­ни­ма­ли па­ру­са, сра­зу же раз­ду­вае­мые вет­ром. На не­ко­то­ром от­да­ле­нии от них па­ро­вое суд­но с рез­во­стью хо­ди­ло по во­де, взды­мая ко­лё­са­ми зыбь, от ко­то­рой не­боль­шие су­да и лод­ки у при­ста­ней по­ка­чи­ва­лись, слов­но тан­цуя.

Увы, мно­же­ст­во не­сча­ст­ных душ на­шли по­след­нее при­ста­ни­ще в глу­би­нах этих вод, и брыз­ги от ко­ле­са ка­жут­ся по­рой сле­за­ми, ко­то­рые ста­рый Дух Тем­зы про­ли­ва­ет над их мо­ги­ла­ми. А тём­ной пол­но­чью, ко­гда ве­тер сто­нет над ло­ном ре­ки, пе­чаль­ный звук этот слов­но оп­ла­ки­вет тех, ко­то­рые уш­ли на­все­гда.

О, Ре­ка, на­прас­ны слё­зы твои! Но ес­ли уж долж­ны быть об­ро­не­ны они, про­лей их луч­ше над жи­вы­ми, чьи пре­сту­п­ле­ния или тай­ны спо­соб­ны, по­доб­но флей­те Ор­фея, про­бу­дить стра­да­ние да­же в не­оду­шев­лен­ных пед­ме­тах.

Бы­ст­ро шла впе­ред лод­ка; солн­це зо­ло­ти­ло ей до­ро­гу.

По бе­ре­гам всё сви­дель­ст­во­ва­ло о про­цве­та­нии. Со звон­ки­ми, мо­гу­чи­ми уда­ра­ми мо­ло­тов ро­ж­да­лись в ко­ра­бель­ных мас­тер­ских но­вые су­да; в мно­го­чис­лен­ных до­ках по­лу­ча­ли ре­монт вер­нув­шие­ся из во­яжей мор­ские ски­таль­цы и го­то­ви­ли изящ­ные кор­пу­са свои к но­вым опас­но­стям океа­на.

Лод­ка реч­ных пи­ра­тов (а это бы­ли имен­но они) стре­ми­ла свой бег ми­мо; вот ми­но­ва­ла она ста­рый дред­но­ут, ко­гда-то ще­ти­нив­ший­ся пуш­ка­ми по обе­им сво­им бор­там, а те­перь по­хо­жий бо­лее на ста­ро­го льва, по­те­ряв­ше­го уже свои гроз­ные клы­ки; вот ос­та­лись по­за­ди зе­ле­ные ку­по­ла Грин­ви­ча; вот про­шла она под са­мым бор­том воз­вра­тив­ше­го­ся из ко­ло­ний двух­мач­то­во­го бар­ка, с ко­то­ро­го как раз схо­ди­ли на бе­рег пу­те­ше­ст­вен­ни­ки по тор­го­вым или во­ен­ным де­лам, эмис­са­ры им­пе­рии — как не­уве­ре­ны, как ос­то­рож­ны их пер­вые ша­ги по твёр­дой зем­ле! ка­ким сча­сти­ем от встре­чи с от­чиз­ной лу­чат­ся их гла­за! как ра­ду­ют­ся встре­чаю­щие — здесь ро­ди­те­ли об­ни­ма­ют де­тей, там сы­но­вья при­вет­ст­ву­ют от­цов, и да­же мо­ло­дые ин­ду­сы-пе­ре­се­лен­цы, пусть и дер­жат­ся в сто­ро­не от все­об­ще­го ли­ко­ва­ния, но то­же свер­ка­ют бе­ло­зу­бы­ми улыб­ка­ми, ра­ду­ясь сво­ему при­бы­тию в сре­до­то­чие ци­ви­ли­за­ции и сво­бод — но и эту при­стань ми­ну­ет лод­ка, и вот вы­рва­ет­ся она на об­шир­ный про­стор сво­бод­ной во­ды, ко­то­рый, ка­жет­ся, за­кон­чит­ся те­перь лишь у Блэ­ку­ол­ла.

Но нет! впра­во стре­мит­ся по­ток, и по­кор­ная ему не­сет­ся лод­ка — те­перь уже вплот­ную к бе­ре­гу.

На­ко­нец, по­ка­за­лись мрач­ные, уг­рю­мо­го ви­да гро­ма­ды Вул­ви­ча; лод­ка про­скаль­зы­ва­ет ме­ж­ду при­швар­то­ван­ны­ми су­да­ми, и тут пи­ра­ты вы­са­жи­ва­ют­ся.

В Вул­ви­че на­прав­ля­ют­ся они в зна­ко­мый трак­тир, и по­сколь­ку реч­ной све­жий воз­дух обо­ст­рил их ап­пе­ти­ты, тре­бу­ют они все­го, что толь­ко мож­но най­ти в кла­до­вой. Вы­пив­ка то­же яв­ля­ет­ся в долж­ной про­пор­ции; и гла­варь бан­ды — омер­зи­тель­ный типаж с крас­ной фи­зио­но­ми­ей и шеей, слов­но у быка — пла­тит за всех.

"Лон­дон­ские тай­ны", со­чи­не­ние Г.В.М. Рей­нол­дса, ав­то­ра "Пи­к­ви­ка за гра­ни­цей", "Ро­бер­та Ма­ку­эй­ра" и пр.,

том II, гл. CLXVIII, из­да­ние Дж. Ди­ка, нум. 313, Стр­энд.

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

До­ве­ри­тель­ная бе­се­да двух ло­ша­дей на сто­ян­ке кэбов в Грин­ви­че,

под­слу­шан­ная нашим кор­ре­спон­ден­том, псом Тоби

"ХЭН­СОМ­СКИЙ" МЕ­РИН. — Про­кля­тая му­ха!

КО­НЯ­ГА У ОБО­ЧИ­НЫ. — Мож­но и так ска­зать... Точ­но та­кой же па­рень по­ще­ко­тал ме­ня пол­ча­са на­зад...

"ХЭН­СОМ­СКИЙ" МЕ­РИН. — Те­перь солн­це жа­рит мне спи­ну! Чер­то­ва на­ша про­фес­сия!

КО­НЯ­ГА У ОБО­ЧИ­НЫ. — Да, не слиш­ком рес­пек­та­бель­ная... Осо­бен­но для ме­ня... Моя ма­туш­ка бы­ла се­ст­рой са­мо­го Гро­мо­боя с ип­по­дро­ма, но не­удач­но вы­шла за­муж... за ко­ня, ко­то­рый слу­чай­но ока­зал­ся по­за­ди неё в оче­ре­ди у кор­муш­ки... а уже в пять лет ме­ня при­зва­ли в ар­мию, ар­тил­ле­ри­стом... во­зить пуш­ки...

"ХЭН­СОМ­СКИЙ" МЕ­РИН. — Те­бе не по­вез­ло. Я был ро­ж­ден для служ­бы в дра­гун­ском пол­ку, но ве­те­ри­нар на мед­ко­мис­сии об­на­ру­жил у ме­ня плос­ко­сто­пие и ко­мис­со­вал ме­ня вчи­стую. Эй, по­го­ди! Вон та мо­ло­дая мисс, смуг­лая, как "Ле­ди со­не­тов", не нам ли стро­ит она глаз­ки?!

КО­НЯ­ГА У ОБО­ЧИ­НЫ. — Бо­юсь, что так... Лю­дям её со­ци­аль­но­го ста­ту­са боль­ше при­ста­ло хо­дить пеш­ком... но они все но­ро­вят пус­тить пыль в гла­за и про­ехать­ся в кэ­бе...

МО­ЛО­ДАЯ ЛЕ­ДИ. — Кэб­мен!

"ХЭН­СОМ­СКИЙ" МЕ­РИН. — Вот дья­вол, она хо­чет ехать! По­про­бую её на­пу­гать... (ля­га­ет­ся) Мой бог! Про­кля­тый рев­ма­тизм!.. Ага, по­лу­чи­лось! Те­перь она идёт к те­бе! Эй, ми­лаш­ка! Здесь мой друг, про­даж­ный то­ри, го­тов на всё за шил­линг!

КО­НЯ­ГА У ОБО­ЧИ­НЫ. — Я хо­тел бы за­ме­тить, что мои прин­ци­пы луч­ше на­зы­вать "кон­сер­ва­тив­ны­ми"...

МО­ЛО­ДАЯ ЛЕ­ДИ. — Кэб­мен! Ле­дер­холл-стрит, Корн­хилл, Фи­лан­тро­пи­че­ское Об­ще­ст­во!

КО­НЯ­ГА У ОБО­ЧИ­НЫ. — Корн­хилл! Мне на­дое­ло во­зить в Корн­хилл!.. По­че­му не Сноу-хилл, Луд­гейт-хилл, Мут­тон-хилл или ка­кой-ни­будь дру­гой "хилл" для раз­но­об­ра­зия?..

КЭБ­МЕН. — С на­шим удо­воль­ст­ви­ем, мисс! (щел­ка­ет кну­том) Дер­жись пря­мо! Это я не вам, мисс, это я ло­ша­ди! (уда­ря­ет по­след­нюю кну­том)

КО­НЯ­ГА У ОБО­ЧИ­НЫ. — О, моё пле­чо!..

"ХЭН­СОМ­СКИЙ" МЕ­РИН. — Гор­дись, те­бя толь­ко что по­свя­ти­ли в ры­ца­ри!

КЭБ­МЕН. — Ну, да­вай же, ста­рая кля­ча! Кук! Кук! (сте­га­ет ло­шадь кну­том)

"ХЭН­СОМ­СКИЙ" МЕ­РИН. — Те­перь ты дол­жен об­ра­щать­ся к не­му "сэр", не­ве­жа!

КЭБ­МЕН. — (сте­га­ет кну­том) Кук! кук!

КНУТ. — Вак! вак!

КО­НЯ­ГА У ОБО­ЧИ­НЫ. — О, моя спи­на!.. Вот скорб­ные пло­ды фи­лан­тро­пии! Луч­ше я при­ля­гу... (за­ва­ли­ва­ет­ся на бок, оп­ро­ки­ды­вая кэб)

СПУТ­НИК МО­ЛО­ДОЙ ЛЕ­ДИ. — По­жа­луй­ста, мис­тер, не бей­те так это не­сча­ст­ное соз­да­ние!

КЭБ­МЕН. — Вот не­го­дяй! (сте­га­ет ло­шадь кну­том) Вста­вай же! Кук! кук!

КО­НЯ­ГА У ОБО­ЧИ­НЫ. — "Не­го­дяй"!? И это он мне, пле­мян­ни­ку са­мо­го Гро­мо­боя! О, Пе­гас! Что же бу­дет сле­дую­щей сту­пе­нью мое­го со­ци­аль­но­го па­де­ния?!

"ХЭН­СОМ­СКИЙ" МЕ­РИН. — Кон­ская кол­ба­са или, мо­жет быть, биф­штекс из ко­ни­ны?..

* * *

Смуг­лая мо­ло­дая ле­ди и её спут­ник пред­по­чли от­пра­вить­ся в Корн­хилл пеш­ком, бла­го бы­ли поч­ти без ба­га­жа, а я по­спе­шил вер­нуть­ся до­мой, так как моя же­на са­мым не­пле­зант­ным об­ра­зом тре­плет ме­ня за шквар­ник, ес­ли я за­дер­жи­ва­юсь с воз­вра­ще­ни­ем.

Ис­крен­не Ваш, пёс ТО­БИ

"Панч, или Лон­дон­ский Ко­ша­чий Кон­церт", Вос­крес­ное Юмо­ри­сти­че­ское Ил­лю­стри­ро­ван­ное Из­да­ние, 1847, No. 15,

под ре­дак­ци­ей Марка Ле­мо­на. Флит-стрит, 85, Лон­дон

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Тун­нель под Тем­зой

В один пре­крас­ный сол­неч­ный день в кон­це ле­та мы с дру­гом по­се­ти­ли Тун­нель под Тем­зой, и хо­тя это бы­ло уже не пер­вый наш ту­да ви­зит, мы не мог­ли сно­ва не при­дти в вос­торг от ве­ли­чия это­го чу­дес­но­го со­ору­же­ния.

Вый­дя из гос­ти­ни­цы, мы по­вер­ну­ли на вос­ток к Би­шофт-гейт, и да­лее че­рез Джуд-стрит к Ха­ун­дс­дит­чу и Уайт­че­пе­лу. Здесь на пе­ре­кре­ст­ке мы уви­де­ли зна­ме­ни­тый ма­га­зин го­то­во­го пла­тья "Мо­зе­са и сы­на"; зда­ние, дей­ст­ви­тель­но, пом­пез­но и бо­га­то раз­ук­ра­ше­но, но, на наш взгляд, ему не­дос­та­ёт вку­са — впро­чем, как и всем по­доб­ным но­во­мод­ным за­ве­де­ни­ям. Ми­но­вав Тау­эр, ба­шен­ки ко­то­ро­го бы­ли по­зо­ло­че­ны ут­рен­ним солн­цем, мы всту­пи­ли в пре­де­лы Уоп­пин­га, од­но­го из са­мых гряз­ных мест в Лон­до­не. Здеш­ние оби­та­те­ли — в боль­шин­ст­ве сво­ём груз­чи­ки уг­ля или ни­щие — не­ве­же­ст­вен­ны, до­ма их низ­ки и урод­ли­вы, а ме­ст­ные за­па­хи не­при­ят­ны. Но вско­ре мы уви­де­ли скром­но­го ви­да де­ре­вян­ный ука­за­тель, гла­сив­ший "К Тун­не­лю", и, по­во­ро­тив на­пра­во, ока­за­лись пе­ред не­боль­шим круг­лым ка­мен­ным па­виль­о­ном, ко­то­рый пре­до­хра­ня­ет устье Тун­не­ля от слу­чай­но­го за­то­п­ле­ния в дни раз­ли­вов Тем­зы.

Вой­дя внутрь, мы опус­ти­ли по од­но­му пен­ни в счет­чик-тур­ни­кет, про­пус­каю­щий в две­ри не бо­лее чем по од­ной пер­со­не за раз, и ко­то­рый в кон­це дня удо­сто­ве­ря­ет об­щее чис­ло по­се­ти­те­лей, не да­вая тем са­мым слу­жи­те­лям Тун­не­ля воз­мож­но­сти при­сво­ить день­ги — к че­му они, без со­мне­ния, весь­ма рас­по­ло­же­ны. За вра­щаю­щей­ся две­рью рас­по­ла­га­лась круг­лая ком­на­та над жер­лом шах­ты Тун­не­ля, ве­ду­ще­го со сто­ро­ны Уоп­пин­га под Тем­зу. Пе­ре­гнув­шись че­рез пе­ри­ла, мы уви­де­ли да­ле­ко вни­зу пол Тун­не­ля и пуб­ли­ку, гля­дя­щую на нас сни­зу вверх, а так же вглубь Тун­не­ля в сто­ро­ну Ро­тер­хи­та. В этой круг­лой ком­нат­ке по сте­нам бы­ли раз­ве­ша­ны не­сколь­ко кар­тин с ви­да­ми Не­апо­ля (до­воль­но низ­ко­проб­ны­ми) и про­чих зна­ме­ни­тых мест Ита­лии; мы без со­жа­ле­ния рас­ста­лись с ни­ми и на­ча­ли спуск по вин­то­вой ле­ст­ни­це, уже вско­ро­сти дос­тиг­нув са­мо­го дна. Яр­ко го­ре­ли га­зо­вые фо­на­ри, раз­го­няя веч­ную тем­но­ту, ца­рив­шую бы ина­че в этом мес­те. Сра­зу же об­на­ру­жи­лось, что про­ти­во­по­лож­ный ко­нец Тун­не­ля уви­деть не­воз­мож­но, так как то­му ме­ша­ет ша­ро­об­раз­ность Зем­ли — ведь его дли­на со­став­ля­ет гор­дые 1200 фу­тов! Зву­ки да­лё­кой му­зы­ки дос­ти­га­ли на­ших ушей, от­ра­жа­ясь от мно­же­ст­ва арок, под­дер­жи­ваю­щих свод Тун­не­ля; зву­ча­ло это весь­ма кра­си­во. Тун­нель со­сто­ял из двух про­доль­ных от­де­ле­ний, или по­лу-арок — од­на пред­по­ла­га­лась для про­ез­да эки­па­жей, дру­гая для пе­шей пуб­ли­ки. Ме­ж­ду эти­ми по­ло­ви­на­ми име­лось мно­же­ст­во не­боль­ших арок, хо­ро­шо ос­ве­щен­ных; их за­ни­ма­ли мо­ло­дые и ста­рые тор­гов­ки все­ми ви­да­ми су­ве­ни­ров и без­де­лу­шек. Пред­ла­га­лась поч­то­вая бу­ма­га с ви­да­ми Тун­не­ля на ней, ли­то­гра­фии, раз­ная ме­лочь, съе­ст­ное — и всё это поч­ти всо­вы­ва­лось нам в ру­ки с тем рве­ни­ем, ко­то­рое так ха­рак­тер­но для про­дав­цов по всей Ев­ро­пе.

В цен­тре Тун­не­ля рас­по­ла­га­лась "Па­ро­вая Кос­мо­ра­ма", обе­щав­шая ви­ды "уни­каль­ные и пре­крас­ные, и все­го за один пен­ни!" — и ко­то­рой "по­кро­ви­тель­ст­во­ва­ла са­ма Ко­ро­ле­ва", че­му вла­де­лец за­ве­де­ния обя­зан был за­бав­но­му слу­чаю. Од­на­ж­ды Ко­ро­ле­ва в со­про­во­ж­де­нии все­го од­ной или двух при­двор­ных дам не­ожи­дан­но прие­ха­ла ос­мот­реть Тун­нель; как толь­ко она во­шла, всех, ра­зу­ме­ет­ся, пе­ре­ста­ли про­пус­кать как внутрь, так и на­ру­жу, а про­дав­щи­цы в ки­ос­ках бы­ли на­столь­ко по­ра­же­ны вне­зап­ным и вос­хи­ти­тель­ным ви­зи­том, что в об­щем по­ры­ве пре­дан­но­сти при­вет­ст­во­ва­ли Её Ве­ли­че­ст­во из-за при­лав­ков, раз­ма­хи­вая плат­ка­ми и шар­фи­ка­ми. Ко­ро­ле­ва из лю­бо­пыт­ст­ва за­шла на ми­ну­ту в "Кос­мо­ра­му", за­пла­тив по­ло­жен­ный пен­ни, и с то­го мо­мен­та за­ве­де­ние это при­об­ре­ло при­став­ку "ко­ро­лев­ское".

Стоя в се­ре­ди­не Тун­не­ля, мы мог­ли с от­чет­ли­во­стью ви­деть оба его кон­ца. Ря­дом рас­по­ла­га­лась ма­лень­кая ко­фей­ня, пред­ла­гав­шая го­ря­чие на­пит­ки и бу­лоч­ки, но мы не вос­поль­зо­ва­лись этим пред­ло­же­ни­ем про­сто по­то­му, что не бы­ли еще го­лод­ны.

Мно­же­ст­во на­ряд­но оде­тых дам и гос­под про­гу­ли­ва­лись в Тун­не­ле, бы­ла и пуб­ли­ка по­про­ще; ино­гда да­же и де­ло­вые лю­ди по сво­ей на­доб­но­сти пе­ре­хо­ди­ли с од­ной сто­ро­ны ре­ки на дру­гую. Так мы фла­ни­ро­ва­ли до вы­хо­да в Ро­тер­хи­те, от­ку­да, по­жерт­во­вав шил­линг на даль­ней­шее обу­ст­рой­ст­во Тун­не­ля и по­слу­шав италь­ян­ско­го шар­ман­щи­ка, на­кор­мив­ше­го нас гру­бо­го по­мо­ла ме­ло­дия­ми, мы не то­ро­пясь от­пра­ви­лись на­зад, в сто­ро­ну Уоп­пин­га. Уди­ви­тель­ное чув­ст­во ис­пы­ты­ва­ли мы, стоя по­сре­ди про­сто­рно­го, хо­ро­шо ос­ве­щен­но­го Тун­не­ля, и зная при том, что мо­гу­чая ре­ка ка­тит свои во­ды над на­ши­ми го­ло­ва­ми, и что боль­шие ко­раб­ли в ты­ся­чи тонн во­до­из­ме­ще­ния, рас­пус­тив па­ру­са, про­плы­ва­ют сот­ней фу­тов вы­ше. Не­кий мо­ло­дой азиат из пуб­ли­ки ря­дом с на­ми, с жи­вым тем­пе­ра­мен­том ука­зуя ру­кою на сво­ды Тун­не­ля, спро­сил: "Ах! но ес­ли эти ар­ки вдруг ус­ту­пят, и во­ды Тем­зы поль­ют­ся на нас, что бу­дет то­гда с на­ми?!" — и од­ной этой го­лой идеи бы­ло дос­та­точ­но, что­бы мы за­мер­ли в ми­нут­ном ужа­се. Од­на­ко, его спут­ни­ца тут же воз­ра­зи­ла, же­лая ус­по­ко­ить его: "Се­го­дня я яв­ля­юсь тво­им чи­че­ро­не, по­это­му да­вай при­ся­дем вон в той ко­фей­не, за­ка­жем се­бе для де­гу­ста­ции мар­ме­ла­ду, и вы­чис­лим ве­ро­ят­ность ис­пол­не­ния этой тво­ей не­ле­пой фан­та­зии!" От­рад­но знать, что мно­гие из юно­го по­ко­ле­ния лон­дон­цев не ис­пы­ты­ва­ют ни­ка­ко­го стра­ха пе­ред тех­ни­че­ски­ми нов­ше­ст­ва­ми на­ше­го стре­ми­тель­но­го ве­ка!

Нет ни од­но­го дру­го­го про­из­ве­де­ния строи­тель­но­го ис­кус­ст­ва в Лон­до­не (за ис­клю­че­ни­ем, по­жа­луй, со­бо­ра Свя­то­го Пав­ла или зда­ния Ко­ро­лев­ской Биржи), ко­то­рое воз­бу­ж­да­ло бы столь­ко лю­бо­пыт­ст­ва и вос­хи­ще­ния сре­ди ино­стран­цев, как Тун­нель под Тем­зой. Ве­ли­че­ст­вен­ные зда­ния мож­но встре­тить по­всю­ду в Ев­ро­пе, но в ми­ре нет вто­ро­го Тун­не­ля, по­доб­но­го это­му. Есть что-то гран­ди­оз­ное в са­мой идее про­вес­ти под ши­ро­кой ре­кой, по­до все­ми тор­го­вы­ми и во­ен­ны­ми ко­раб­ля­ми су­хой и безо­пас­ный пе­ше­ход­ный путь.

Из­вле­че­ние из гла­вы вось­мой кни­ги Дэ­ви­да В. Барт­лет­та "Лон­дон ноч­ной и при све­те дня, или Лю­ди и ве­щи Ве­ли­кой Мет­ро­по­лии",

со­чи­не­ние 1852 го­да, из­да­но ком­па­ни­ей Хёр­ста, 122 Нас­сау-стрит, Нью-Йорк

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Ко­ро­лев­ская Бир­жа и Пат­рио­ти­че­ский Фонд Ллой­да

Прой­дём­те же как мож­но ско­рее к гро­ма­де Ко­ро­лев­ской Бир­жи. Вот она вста­ёт пе­ред на­ми во всём сво­ём ве­ли­чии, с пре­крас­ным пор­та­лом в Ко­ринф­ском сти­ле, ук­ра­шен­ным во­се­мью ко­лон­на­ми со­ро­ка фу­тов вы­со­той. На фрон­то­не над ни­ми нель­зя не за­ме­тить один­на­дцать ал­ле­го­ри­че­ских скульп­тур: в цен­тре Ком­мер­ция, опи­раю­щая на фор­ште­вень тор­го­во­го ко­раб­ля рог Изо­би­лия и пче­ли­ный улей, сим­вол Тру­до­лю­бия, а по сто­ро­нам её — эмб­ле­мы Про­цве­та­ния и Про­мыш­лен­но­сти, а так же анг­лий­ские куп­цы, за­пе­чат­лен­ные в мо­мент пе­ре­го­во­ров с ино­стран­ны­ми ком­мер­сан­та­ми. Де­виз, вы­бран­ный Прин­цем-Кон­сор­том из Биб­лии, гла­сит: "Гос­под­ня зем­ля, и что на­пол­ня­ет её".

Да­вай­те под­ни­мем­ся по ши­ро­ким сту­пе­ням и, обер­нув­шись, оки­нем взгля­дом уди­ви­тель­ную сце­ну пе­ред Бир­жей. Ши­ро­кая пло­щадь ле­жит пе­ред на­ми, в цен­тре её — ста­туя гер­цо­га Вел­линг­то­на, от­ли­тая из ме­тал­ла тро­фей­ных фран­цуз­ских пу­шек в те да­лё­кие вре­ме­на, ко­гда бое­вой гер­цог был еще в рас­цве­те сво­их сил; во­круг по­ста­мен­та си­дят не­сколь­ко жен­щин из бед­ня­ков, в этой мир­ной ок­ку­па­ции сво­ей за­вя­зы­вая в бу­ке­ти­ки цве­ты для бу­тонь­е­рок бо­га­тых джент­ль­ме­нов. За ни­ми ве­ли­ко­леп­ная па­но­ра­ма люд­ских го­лов, ом­ни­бу­сов, кэ­бов, во­об­ще транс­пор­та лю­бых сор­тов и ви­дов, всё по­сто­ян­но в дви­же­нии, слов­но пче­ли­ный рой за стек­лян­ной сте­ной улья, или по­ток му­равь­ёв, за­ня­тых сво­им не­боль­шим, но очень рес­пек­та­бель­ным биз­не­сом. Эта жи­вая кар­ти­на из тех, ко­то­рые раз уви­дев, не ско­ро за­бу­дешь. Зри­тель по­не­во­ле оча­ро­вы­ва­ет­ся, на­блю­дая свер­ху, как от­важ­ные пе­ше­хо­ды пе­ре­се­ка­ют этот опас­ный оке­ан от од­но­го бе­ре­га до дру­го­го, и в то вре­мя, как он слу­ша­ет этот не­молч­ный гул, по­вто­ря­ет он сло­ва сэ­ра Ри­чар­да Сти­ла, ска­зан­ные им здесь бо­лее по­лу­то­ра ве­ков на­зад: "Как ме­лоч­на вся спеш­ка это­го ми­ра для тех, кто вы­ше её!"

Ко­гда вы всту­пае­те в пре­де­лы Бир­жи и ми­нуе­те гре­че­ские ко­лон­ны и про­сто­рный вес­ти­бюль, вы на­хо­ди­те там про­сто­рный двор с мра­мор­ной ста­ту­ей Ко­ро­ле­вы в се­ре­ди­не его. Двор ок­ру­жен пас­са­жа­ми и ар­ка­да­ми, но сре­до­то­чи­ем ком­мер­ции яв­ля­ет­ся его центр, ме­сто во­круг ста­туи: имен­но здесь тол­пят­ся тор­гов­цы и куп­цы в час "вы­со­ко­го кур­са", при­хо­дя­щий­ся на три ча­са дня. Вре­мя и ме­сто уже близ­ки, и вот за­клю­ча­ет­ся сдел­ка, во вре­мя ко­то­рой кто-то сде­ла­ет­ся бо­га­че, а кто-то и бед­нее на ты­ся­чу-дру­гую фун­тов, по­ла­гая, впро­чем, об­рат­ное.

Апар­та­мен­ты в верх­них эта­жи Бир­жи за­ни­ма­ют мно­го­чис­лен­ные ор­га­ни­за­ции Стра­хо­во­го Об­ще­ст­ва Ллой­да, по-преж­не­му на­зы­вае­мо­го ста­ри­ка­ми и ино­стран­ца­ми "ко­фей­ней Ллой­да", по­сколь­ку на­чи­на­лось это пред­при­ятие бо­лее ста лет на­зад, дей­ст­ви­тель­но, как ко­фе-ха­ус. За од­ним из сто­ли­ков этой ко­фей­ни в 1803-м го­ду был ос­но­ван и Пат­рио­ти­че­ский Фонд, яв­ляю­щий­ся на се­го­дня круп­ней­шим и бо­га­тей­шим фи­лан­тро­пи­че­ским об­ще­ст­вом сто­ли­цы. В ос­нов­ном, Фонд про­сти­ра­ет своё фи­лан­тро­пию на вдов и си­рот бри­тан­ских мо­ря­ков, пав­ших за Им­пе­рию, но не об­хо­дит вни­ма­ни­ем и про­чий люд, ес­ли тот оче­вид­но ну­ж­да­ет­ся в под­держ­ке.

Ци­ти­ру­ет­ся по со­чи­не­нию Джо­на­та­на Анкла (псев­до­ним) "Про­гул­ки по Лон­до­ну и его окрест­но­стям",

из­да­тель­ство Чарль­за Х. Келли, Лон­дон, 1895 (3-е изд.)

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Ре­зи­ден­ция Гу­бер­на­то­ра Бри­тан­ско­го Цей­ло­на, Ко­лом­бо, 24-го Фев­ра­ля, 1847.

ДЖЕНТ­ЛЬ­МЕ­НЫ, — я имею честь и удо­воль­ст­вие об­ра­тить­ся к дос­то­поч­тен­но­му По­пе­чи­тель­ско­му Со­ве­ща­нию Пат­рио­ти­че­ско­го Фон­да Ллой­да с ни­же­сле­дую­щим пись­мом.

Я счи­таю не­об­хо­ди­мым оз­на­ко­мить ува­жае­мое Со­ве­ща­ние с весь­ма важ­ной Ком­му­ни­ка­ци­ей, по­лу­чен­ной мною че­рез Цей­лон­ское От­де­ле­ние Объ­е­ди­нен­ной Тор­го­вой Ком­па­нии Бри­тан­ской Вос­точ­ной Ин­дии и под­пи­сан­ной лич­но Ди­рек­то­ром Ком­па­нии мис­те­ром Виль­я­мом Бат­те­ру­ор­том Бей­ли.

Оте­че­ская и не­ус­тан­ная за­бо­та о бла­го­по­лу­чии на­се­ле­ния ука­зан­ной Ко­ло­нии оче­вид­на в лю­бом из до­ку­мен­тов Ди­рек­то­ра­та; осо­бен­но же — в оз­на­чен­ном пись­ме от Фев­ра­ля 13-го чис­ла се­го 1847 го­да, по­ме­чен­ном как "Весь­ма Сек­рет­ное".

Управ­ляя вве­рен­ной мо­ему по­пе­чи­тель­ст­ву Ко­ло­ни­ей поч­ти шести лет, я мо­гу за­сви­де­тель­ст­во­вать за­бот­ли­вое и доб­ро­нрав­ное от­но­ше­ние Ком­па­нии к сво­им Це­лям и Обя­зан­но­стям здесь, и я очень рад иметь воз­мож­ность под­твер­дить, что во мно­гих из Усо­вер­шен­ст­во­ва­ний, пред­ло­жен­ных Пра­ви­тель­ст­ву Её Ве­ли­че­ст­ва Ин­дий­ских Тер­ри­то­рий Ди­рек­то­ра­том Тор­го­вой Ком­па­нии бы­ли яв­ле­ны муд­рость и гу­ма­низм тех, кто ус­та­нав­ли­вал эти По­ло­же­ния, осо­бен­но в рас­су­ж­де­нии ре­ли­ги­оз­но­го обу­че­ния и вос­пи­та­ния; к се­му я мо­гу при­ло­жить свои га­ран­тии, что к боль­шо­му удов­ле­тво­ре­нию Пра­ви­тель­ст­ва Её Ве­ли­че­ст­ва, ка­ж­дый Соб­ст­вен­ник здесь во­пло­ща­ет эти Усо­вер­шен­ст­во­ва­ния с наи­боль­шим усер­ди­ем.

В све­те вы­ше­из­ло­жен­но­го, Пра­ви­тель­ст­во Её Ве­ли­че­ст­ва вся­че­ски под­дер­жи­ва­ет оп­ре­де­лен­ное и вы­ра­жен­ное стрем­ле­ние Ди­рек­то­ра­та Ком­па­нии в час­ти ис­пол­не­ния по­след­ней Во­ли и За­ве­ща­ния од­но­го из здеш­них Соб­ст­вен­ни­ков, а имен­но дос­то­ува­жае­мо­го мис­те­ра Ген­ри Сте­фен­со­на, эс­к­вай­ра, за­бот­ли­во и даль­но­вид­но по­же­лав­ше­го обес­пе­чить сво­им при­ём­ным де­тям и на­след­ни­кам, Не­вил­у и Еле­не Ланд­лесс, ны­не по­сле тра­ги­че­ской ги­бе­ли их от­чи­ма пре­бы­ваю­щим си­ро­та­ми, по­лу­че­ние упо­мя­ну­то­го ре­ли­ги­оз­но­го обу­че­ния и вос­пи­та­ния — наи­луч­ше­го, ка­ко­вое толь­ко мо­жет быть пре­дос­тав­ле­но.

По при­чи­нам по­ли­ти­че­ско­го свой­ст­ва, до­ве­ри­тель­но из­ло­жен­ным Ди­рек­то­ром Ком­па­нии в оз­на­чен­ном пись­ме и не мо­гу­щим в рас­су­ж­де­нии их сек­рет­но­сти быть про­ци­ти­ро­ван­ны­ми здесь, Пра­ви­тель­ст­во Её Ве­ли­че­ст­ва со­чло не­воз­мож­ным вы­пол­нить по­же­ла­ния Ди­рек­то­ра­та Ком­па­нии и по­кой­но­го Соб­ст­вен­ни­ка ина­че, чем на­пра­вив ука­зан­ных си­рот в по­пе­че­ние наи­бо­лее ува­жае­мой фи­лан­тро­пи­че­ской ор­га­ни­за­ции Мет­ро­по­лии, а имен­но Пат­рио­ти­че­ско­го Фон­да Ллой­да, по­ло­жив для га­ран­ти­ро­ва­ния дос­тат­ка и про­пи­та­ния си­рот Ланд­лесс, а так же для оп­ла­ты ус­луг Фон­да и его Суб­аген­тов ра­зо­вый ка­пи­тал в де­вять со­тен ги­ней, ка­ко­вой мо­жет быть по­лу­чен Пре­ста­ви­те­ля­ми Фон­да в Цен­траль­ном от­де­ле­нии Бан­ка Анг­лии по предъ­яв­ле­нию при­со­во­ку­п­ле­но­го к на­стоя­ще­му пись­му Ак­кре­ди­ти­ва, вы­дан­но­го Сек­ре­та­риа­том Ком­па­нии и под­пи­сан­но­го его Ди­рек­то­ром.

Со всем ува­же­ни­ем к Ин­сти­ту­ту Бла­го­тво­ри­тель­но­сти, пред­став­ляе­мо­му Ва­шим Фи­лан­тро­пи­че­ским Уч­ре­ж­де­ни­ем, я имею честь и удо­воль­ст­вие об­ра­тить­ся с Гу­бер­на­тор­ским про­ше­ни­ем к Со­ве­ща­нию Фон­да при­нять си­рот Ланд­лесс от­ны­не под своё оте­че­ское и бе­реж­ное по­пе­че­ние, а так же га­ран­ти­ро­вать и обес­пе­чить им по вы­бо­ру Со­ве­ща­ния долж­ное об­ра­зо­ва­ние и вос­пи­та­ние, же­лае­мое явить­ся в тре­буе­мой пол­но­те к мо­мен­ту всту­п­ле­ния оз­на­чен­ных си­рот в воз­раст со­вер­шен­но­ле­тия в Ап­ре­ле ме­ся­це сле­дую­ще­го, 1848 го­да. Не ис­пы­ты­вая ни­ка­ких со­мне­ний в рас­су­ж­де­нии лю­без­но­го удов­ле­тво­ре­ния дос­то­поч­тен­ным По­пе­чи­тель­ским Со­ве­ща­ни­ем из­ло­жен­ных вы­ше за­кон­ных и гу­ман­ных по­же­ла­ний Ди­рек­то­ра Ком­па­нии, я бу­ду весь­ма рад уве­рить мое­го Кор­рес­пон­ден­та в пол­ном и без­ус­лов­ном ус­пе­хе се­го пред­при­ятия.

Имею честь ос­та­вать­ся, джен­тель­ме­ны, Ва­шим ни­жай­шим и поч­ти­тель­ным слу­гой,

[под­пи­са­но] сэр КО­ЛИН КЭМ­ПБЕЛЛ

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Пре­ды­ду­щее пись­мо бы­ло долж­ным об­ра­зом за­ре­ги­ст­ри­ро­ва­но как По­сту­пив­шая Кор­рес­пон­ден­ция от Его Пре­вос­хо­ди­тель­ст­ва Гу­бер­на­то­ра Бри­тан­ско­го Цей­ло­на, се­го Ав­гу­ста, во­сем­на­дца­то­го дня, од­на ты­ся­ча во­семь­сот и со­ро­ка-седь­мо­го го­да.

Клерк Сек­ре­та­риа­та Фон­да: Л. Г. ДО­УСОН [под­пись]

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

При рас­смот­ре­нии пунк­та пер­во­го по­ве­ст­ки вне­оче­ред­но­го за­се­да­ния По­пе­чи­тель­ско­го Со­ве­ща­ния Фон­да удов­ле­тво­ри­тель­ное за­клю­че­ние по Гу­бер­на­тор­ско­му про­ше­нию про­го­ло­со­ва­но еди­но­душ­но, при од­ном opposé (м-р Дал­селл). Де­ба­ти­ро­ва­ние не про­во­ди­лось. Ис­пол­не­ние ре­ше­ния Со­ве­ща­ния воз­ло­же­но на м-ра Дал­сел­ла; сие обя­за­тель­ст­во го­ло­со­ва­лось так­же еди­но­душ­но, при од­ном opposé (м-р Дал­селл), ка­ко­вое Пред­се­да­те­лем Со­ве­ща­ния ре­ше­но бы­ло в Про­то­кол не вно­сить.

Клерк Ад­ми­ни­ст­ра­ции Фон­да: Г. П. КОКС [под­пись]

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

М-ру Дам­пь­е­ру: Обес­пе­чить propria statum.

ДАЛ­СЕЛЛ [под­пись]

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Нач. Деп. Центр. и Рег. Ф-тро­пии м-ру Гас­тинг­су.

Во исп. расп. Ку­ра­то­ра Управ­ле­ния м-ра Дал­сел­ла Де­пар­та­мен­ту пред­пи­сы­ва­ет­ся: Обесп. указ-м в Вы­пис­ке из Прот. зас. Сов. Фон­да си­ро­там Ланд­лесс не­обх. усл. в об. выд. бюд­же­та.

Нач. Упр.: А. Т. П. ДАМ­ПЬ­ЕР [под­пись]

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Ру­ко­во­ди­те­лю От­де­ла Ре­гио­наль­ной Фи­лан­тро­пии м-ру Лу­ка­су Хо­ни­тан­де­ру (лич­но)

Люк, ста­ри­на, как ты уже дол­жен быть на­слы­шан, бунт на на­шем ко­раб­ли­ке по­дав­лен, квар­тир­мей­стер не­ко­то­рым об­ра­зом по­ве­шен на рее. Мо­мент ще­кот­ли­вый и при­хо­дит­ся ма­нев­ри­ро­вать про­тив вет­ра. По­это­му, по­спе­шай, про­шу те­бя, в Си­ти, кон­вер­ти­руй там "выд. бюд­жет" в ас­сиг­на­ции и по­ло­жи упо­мя­ну­тым Ланд­лес­сам на от­дель­ный счет. Будь ос­то­ро­жен: у этих си­ро­ток, не ина­че, кре­ст­ник на са­мом вер­ху. Дю­жи­ну ги­ней возь­ми сра­зу на те­ку­щие рас­хо­ды, от­чи­та­ешь­ся рас­пис­кой. На­ша за­да­ча, как я её по­ни­маю — из­ба­вить г-на Ку­ра­то­ра Дал­сел­ла от лю­бых пе­ре­се­че­ний с эти де­лом в бу­ду­щем, по­это­му: сра­зу по ре­ше­нии фи­нан­со­во­го во­про­са возь­ми этих си­ро­ток (ко­то­рые по­ка раз­би­ли би­вуак в на­шей бил­ли­ард­ной) и най­ди им ме­сто по­даль­ше от очей м-ра Дал­сел­ла, т.е. где-ни­будь в про­вин­ции. Им же­ла­тель­но ре­ли­ги­оз­ное вос­пи­та­ние и об­ра­зо­ва­ние — вот и по­ды­щи им кон­ди­ции по­стро­же. Бу­ду­щей вес­ной кон­чат­ся на­ши му­че­ния.

По­ла­га­юсь на те­бя, ис­крен­не твой друг и на­чаль­ник, АМ­БРОЗ ГАС­ТИНГС

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Су­перин­тен­дан­ту Об­раз­цо­во­го Об­ще­жи­тия для Тру­дя­щих­ся Клас­сов на Чарльз-стрит

м-ру Уи­лья­му Фо­сте­ру

от Лу­ка­са Хо­ни­тан­де­ра, эс­квай­ра.

Бил­ли! По­сы­лаю к те­бе двух цвет­ных щен­ков, за­при их по­креп­че до по­не­дель­ни­ка. По ро­жам вид­но, что под­ле­цы склон­ны к по­бе­гу, так что над­зи­рай за ни­ми, как ес­ли бы ты сно­ва слу­жил в Пен­тон­вилль­ской тюрь­ме. Кэб­мен дол­жен пе­ре­дать те­бе от ме­ня пол­ги­неи; ес­ли мер­за­вец по­пы­та­ет­ся ута­ить, вы­тря­си из не­го без жа­ло­сти. Сам прие­хать не мо­гу; нас тут сго­ня­ют на сход­би­ще — бу­дут от­прав­лять за борт ста­ри­каш­ку Уил­фре­да, ко­то­рый здо­ро­во под­ста­вил ад­ми­ра­ла. Не хо­чу упус­тить слу­чая плю­нуть ему в спи­ну.

ЛУ­КАС

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Об­раз­цо­вые Об­ще­жи­тия

На­ша сто­ли­ца — наш Мет­ро­по­лис — раз­ви­ва­ет­ся, стро­ит­ся и от то­го, без со­мне­ния, хо­ро­ше­ет! Гос­ти на­ше­го ве­ли­ко­го го­ро­да, съез­жаю­щие­ся к от­кры­тию Се­зо­на, ра­ду­ют­ся удоб­ст­вам, про­ис­хо­дя­щим от рас­ши­ре­ния улиц и очи­ст­ки до­рог. Дру­гие, гля­дя на кар­ту го­ро­да и вспо­ми­ная мно­го­чис­лен­ные кри­ти­че­ские ста­тьи в га­зе­тах, от­сле­жи­ва­ют про­гресс в строи­тель­ст­ве но­вых улиц, и не без ос­но­ва­ния пре­ис­пол­ня­ют­ся гор­до­сти, от­ме­чая, как мно­го убо­гих дво­ров и пе­ре­ул­ков — рас­сад­ни­ков по­ро­ка и пре­сту­п­ле­ний — бу­дет сне­се­но, что­бы ос­во­бо­дить ме­сто для рос­кош­ных зда­ний со­вре­мен­ной ар­хи­тек­ту­ры, пусть и пред­на­зна­чен­ных толь­ко для ком­мер­че­ских це­лей. Да и как же ина­че, ведь ог­ром­ные сум­мы, рас­хо­дуе­мые на эти улуч­ше­ния и усо­вер­шен­ст­во­ва­ния, вы­де­ля­ют­ся в рас­че­те на по­лу­че­ние при­бы­ли от ин­ве­сти­ций, как то свое­о­быч­но для спе­ку­ля­ций тор­го­во­го клас­са.

Не­мно­гие, на­вер­ное, за­да­ют­ся во­про­сом, ку­да же де­ва­ют­ся те мас­сы не­иму­щих, ко­то­рых впря­мую за­тра­ги­ва­ют эти ог­ром­ные из­ме­не­ния? Очень ин­те­рес­ный экс­пе­ри­мент пред­при­ня­ли гос­по­да из "Бла­го­тво­ри­тель­но­го Об­ще­ст­ва по Улуч­ше­нию По­ло­же­ния Ра­бо­че­го Клас­са": они ре­ши­ли по­стро­ить не­ко­то­рое ко­ли­че­ст­во со­вре­мен­ных до­мов, ко­то­рые мог­ли бы слу­жить об­раз­чи­ка­ми до­мо­хо­зяйств, ре­ко­мен­до­ван­ных для за­се­ле­ния тру­до­вым лю­дом. С этой це­лью они при­об­ре­ли на ра­зум­ных ус­ло­ви­ях пра­ва на за­строй­ку не­сколь­ких уча­ст­ков зем­ли в сто­ли­це, где и вы­строи­ли свои Об­раз­цо­вые Об­ще­жи­тия. При воз­ве­де­нии зда­ний важ­ное зна­че­ние при­да­ва­лось тре­бо­ва­ни­ям здо­ро­вья, ком­фор­та и обес­пе­че­ния нрав­ст­вен­но­сти про­жи­ваю­щих, для че­го в час­ти вен­ти­ля­ции, дре­на­жа и дос­та­точ­но­го за­па­са во­ды Об­ще­ст­во ру­ко­во­дство­ва­лось ре­ко­мен­да­ция­ми сто­лич­ной Ко­мис­сии по Здра­во­охра­не­нию. Ко­ми­тет Об­ще­ст­ва в сво­их еже­ме­сяч­ных бро­шю­рах со всей яс­но­стью по­ка­зы­ва­ет важ­ность та­ко­го ре­ше­ния, жи­во­пи­суя не­тер­пи­мость ус­ло­вий в чрез­вы­чай­но пло­хих и не­по­мер­но до­ро­гих жи­ли­щах, в ко­то­рых обыч­но и ютят­ся не­иму­щие. Та­ко­вые квар­ти­ры, по боль­шей час­ти, по­ло­жи­тель­но не­здо­ро­вы для про­жи­ва­ния по при­чи­не их пло­хой вен­ти­ля­ции, сы­ро­сти и от­сут­ст­вия там ка­на­ли­за­ции. Аренд­ная пла­та, тем не ме­нее, со­став­ля­ет в та­ких жи­ли­щах от трех до шес­ти шил­лин­гов в не­де­лю за един­ст­вен­ную ком­на­ту, в ко­то­рой и ро­ди­те­ли, и их от­пры­ски обо­их по­лов вы­ну­ж­де­ны не толь­ко про­во­дить весь день, но и спать но­чью — шесть, во­семь или да­же де­сять че­ло­век в од­ной ком­на­те!

Та­кое по­ло­же­ние ве­щей, со всей оче­вид­но­стью, раз­ру­ши­тель­но не толь­ко для здо­ро­вья про­жи­ваю­щих, но и для их нрав­ст­вен­но­сти. По­это­му Ко­ми­тет Об­ще­ст­ва и вы­стро­ил пред­ла­гае­мые для за­се­ле­ния Об­раз­цо­вые Об­ще­жи­тия, рас­пре­де­лив по­ме­ще­ния сле­дую­щим об­ра­зом:

— Де­вять трех­ком­нат­ных квар­тир по шесть шил­лин­гов в не­де­лю;

— Че­тыр­на­дцать квар­тир из двух ком­нат по три шилл. шесть пен­сов за тот же срок;

— Один дом с три­дца­тью но­ме­ра­ми для вдов или оди­но­ких жен­щин, сдаю­щи­ми­ся за один шил­линг шесть пен­сов еже­не­дель­но;

— Еще один дом на 65 хо­ло­стя­ков или вдов­цов с об­щи­ми спаль­ня­ми на шесть че­ло­век из рас­че­та 4 пен­са в су­тки.

Ар­хи­тек­тор Об­ще­ст­ва Ген­ри Ро­бертс, эс­к­вайр, со­об­щил на­ше­му кор­рес­пон­ден­ту, что зем­ля и строи­тель­ст­во вста­ли Об­ще­ст­ву в 5200 фун­тов стер­лин­гов, кро­ме то­го зна­чи­тель­ная сум­ма по­тре­бу­ет­ся на при­об­ре­те­ние ме­бе­ли и пр. Сум­ма же, по­лу­чен­ная по под­пис­ке не пре­вы­ша­ет 3030 фун­тов 15 шил­лин­гов, и для по­кры­тия де­фи­ци­та Об­ще­ст­во пла­ни­ру­ет об­ра­тить­ся к фи­лан­тро­пи­че­ским ор­га­ни­за­ци­ям сто­ли­цы. Мис­тер Ро­бертс вы­ска­зал твёр­дую уве­рен­ность, что с на­ча­лом по­сту­п­ле­ния пла­ты от жиль­цов про­ект в ко­рот­кий срок ста­нет оку­пае­мым, и по­то­му ока­жет­ся об­раз­цом для под­ра­жа­ния во мно­гих круп­ных го­ро­дах и про­чих гус­тона­се­лен­ных мес­тах ко­ро­лев­ст­ва."

"Ил­лю­ст­ри­ро­ван­ные Лон­дон­ские Но­во­сти", No. 14, Ап­рель 1847 го­да

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Рас­по­ло­же­ние до­мов и ком­нат в них яв­ля­ет­ся по­зо­ром для об­ще­ст­ва, и лорд Эш­ли, пред­се­да­тель Ко­ми­те­та, не мо­жет и да­лее де­лать вид, что не за­ме­ча­ет оче­вид­но­го. Эти до­ма — на­пом­ним, при­зван­ные слу­жить Об­раз­цом — на са­мом де­ле воз­му­ти­тель­но тес­ны, не дос­ти­гая и 23 фу­тов в са­мой ши­ро­кой сво­ей час­ти! Уча­сток зем­ли, на ко­то­рый за­би­ты эти че­тыр­на­дцать жи­лищ из так на­зы­вае­мых двух ком­нат, на­столь­ко мал, что раз­ме­ры по­ме­ще­ний не пре­вы­ша­ют бу­к­валь­но не­сколь­ких яр­дов; во мно­гих из них не пре­ду­смот­ре­но ино­го ос­ве­ще­ния, как толь­ко че­рез ма­лень­кое ок­но, вы­хо­дя­щее на за­двор­ки; об­щие спаль­ни не снаб­же­ны ка­ми­на­ми, и проч., и проч. Мы на­стоя­тель­но при­зы­ва­ем Ко­ми­тет Об­ще­ст­ва и Ак­цио­не­ров воз­дер­жать­ся от со­вер­ше­ния этой опас­ной ошиб­ки, или они бу­дут иметь вско­ре еще один рас­сад­ник ин­фек­ции и еще од­но пре­пят­ст­вие на пу­ти про­грес­са, сле­до­вать по ко­то­ро­му Об­ще­ст­во так тщит­ся.

Уил­фред ДАЛ­СЕЛЛ, член Пар­ла­мен­та от Грин­ви­ча

Жур­нал "Еже­ме­сяч­ный За­строй­щик", No. 8 за 1847 год

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Клой­стер­гэм, Ми­нор Кэ­нон Кор­нер, г-же Фи­де­лии Крис­паркл

Воз­люб­лен­ная се­ст­ра во Фи­лан­тро­пии!

Я пи­шу вам из пред­се­да­тель­ско­го крес­ла, ко­то­рое бу­ду за­ни­мать еще по край­ней ме­ре не­сколь­ко ча­сов, по­сколь­ку в на­стоя­щую ми­ну­ту при­схо­дит Со­б­ра­ние Со­труд­ни­ков Де­пар­та­мен­та Сто­лич­ной и Ре­гио­наль­ной Фи­лан­тро­пии, на ко­то­ром с еди­но­глас­но­го со­из­во­ле­ния всех при­сут­ст­вую­щих я имею честь пред­се­да­тель­ст­во­вать. По­ка де­ба­ти­ру­ет­ся ре­зо­лю­ция, об­ли­чаю­щая не­кое­го пре­дав­ше­го ин­те­ре­сы Фи­лан­тро­пии не­го­дяя, я хо­тел бы этим пись­мом, ко­то­рое я рас­счи­ты­ваю от­пра­вить уже ве­чер­ней по­чтой, окон­ча­тель­но об­го­во­рить из­вест­ное вам дель­це.

Всем серд­цем осу­ж­дая при­скорб­ную не­об­ра­зо­ван­ность и не­вос­пи­тан­ность двух мо­их но­вых юных по­до­печ­ных, Не­вил­а и Еле­ны Ланд­лесс, я хо­тел бы оз­на­ко­мить вас с мо­им пла­ном по ис­прав­ле­нию оз­на­чен­ных упу­ще­ний, ка­ко­вой со­сто­ит в сле­дую­щем: не да­лее, как в бу­ду­щий по­не­дель­ник упо­мя­ну­тый Не­вил бу­дет пе­ре­дан мной в ва­ше, ми­ло­сти­вая го­су­да­ры­ня, и ва­ше­го ува­жае­мо­го сы­на мис­те­ра Сеп­ти­му­са по­пе­че­ние, вы­ра­жаю­щее­ся в про­жи­ва­нии озна­чен­но­го не­до­рос­ля в ва­шем до­ме на срок, по­треб­ный оно­му для долж­ной под­го­тов­ки к эк­за­ме­на­ции. Се­ст­ра же его Еле­на на тот же срок бу­дет во­дво­ре­на для обу­че­ния в ре­ко­мен­до­ван­ную ва­ми Шко­лу и Пан­си­он для Мо­ло­дых Де­виц, но­ся­щую, как мне пом­нит­ся, под­хо­дя­щее слу­чаю на­име­но­ва­ние "Мо­на­ше­ская Оби­тель". Про­шу вас, ми­ло­сти­вая го­су­да­ры­ня, оза­бо­тить­ся их при­ня­ти­ем и раз­ме­ще­ни­ем. Оп­ла­та ва­ших лю­без­ных ус­луг бу­дет про­из­ве­де­на мною на тех ус­ло­ви­ях, ко­то­рые вы оз­на­чи­ли мне в од­ном из ва­ших пре­ды­ду­щих пи­сем (три фун­та де­сять шил­лин­гов в ме­сяц).

Кла­ня­юсь ва­ше­му дос­то­поч­тен­но­му сы­ну мис­те­ру Сеп­ти­му­су и вам, ми­ло­сти­вая го­су­да­ры­ня, и ос­та­юсь

ваш лю­бя­щий брат (во Фи­лан­тро­пии)

ЛУ­КАС ХО­НИ­ТАН­ДЕР

Пи­са­но в Лон­до­не, Ав­гу­ста 18-го чис­ла, в сре­ду.

Пуб­ли­ку­ет­ся по из­да­нию "Тай­на Эд­ви­на Дру­да, и Дру­гие Пье­сы", соч. г-на Ч. Дик­кен­са, 1871 г., Изд. Джеймс Р. Ос­гуд и Ко., Бос­тон, США

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Ко­ро­лев­ская Бир­жа, Ллой­дов Фонд, Лю­ку Хо­ни­тан­де­ру в соб­ст­вен­ные ру­ки

ХО­НИ,

во имя свя­то­го Джорд­жа, что та­кое?! Я не за­бы­ваю, что ты по­мог мне по­лу­чить эту ра­бо­теш­ку, но так, гля­дишь, ты же по­мо­жешь мне её и по­те­рять! Ты по­сы­ла­ешь ко мне двух щен­ков; хо­ро­шо, я со­гла­сен дать им кой­ку на па­ру дней, но один из них — в юб­ке! А у ме­ня здесь пол­сот­ни душ на­сель­ни­ков изо вся­ко­го сбро­да муж­ско­го по­ла, охо­чих до раз­но­го не­по­треб­ст­ва, от ко­то­рых толь­ко и жди не­при­ят­но­стей! Я же не мо­гу за­су­нуть её в муж­скую спаль­ню или в сти­рал­ку!

Сла­ва бо­гу, у нас тут один как раз по­ми­ра­ет, по­ре­за­ли его в дра­ке. При бу­ду­щем по­кой­ни­ке на­род блу­да, не­бось, по­чу­ра­ет­ся. Я дев­ку твою по­ка к не­му по­са­дил, за­од­но и при­гля­дит.

С те­бя за та­кое бес­по­кой­ст­во еще пол­фун­та. Ве­че­ром при­хо­ди в "Ло­шадь и Под­ко­ву", там и рас­счи­та­ем­ся.

ВИЛЬ­ЯМ

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Про­по­вед­ник Бр­эй­ди

Тол­па во­круг две­ри ком­на­ты, в ко­то­рой ле­жал Джо "Жу­чок" Пал­мер, рас­сту­пи­лась, да­вая про­по­вед­ни­ку Брэй­ди прой­ти к уми­раю­ще­му; мы во­шли сле­дом. Не­сча­ст­ный ле­жал на жал­кой по­сте­ли; од­ну из но­жек кро­ва­ти, ве­ро­ят­но, не­дав­но слом­лен­ную, за­ме­нял кир­пич. Смуг­лая вос­тро­гла­зая гор­нич­ная си­де­ла у из­го­ло­вья кро­ва­ти, то и де­ло об­ти­рая ли­цо стра­даль­ца смо­чен­ной ук­су­сом тряп­кой.

С пер­во­го взгля­да бы­ло оче­вид­но, что Пал­мер уми­ра­ет. Ли­цо его бы­ло ис­ка­же­но и смер­тель­но блед­но, гу­бы вы­со­хли, буль­каю­щие хри­пы яс­но слы­ша­лись в его за­труд­нен­ном ды­ха­нии. Он пре­бы­вал на­по­ло­ви­ну в бре­ду; его бес­по­кой­ный дух ни­как не на­хо­дил по­коя. "Не будь ду­ра­ком," бор­мо­тал он, "за­кла­ды — это рис­ко­ван­ная иг­ра, мно­го не­удоб­ных рас­спро­сов, дрянь при­ли­па­ет, и всё та­кое. Это бу­дет пе­ре­плав­ле­но," про­дол­жал он по­сле пау­зы, "пусть це­на не ве­ли­ка, но за­то это безо­пас­но, а за безо­пас­ность на­до пла­тить..."

Па­ру ми­нут он мол­чал, а по­том, за­дро­жав, про­снул­ся; гор­нич­ная тут же ска­за­ла ему:

— Джо, вот при­шел про­по­вед­ник Брэй­ди, как ты и про­сил, и с ним еще один до­б­рый джент­ль­мен. Ну же, да­вай, Джо!

— Сла­ва Гос­по­ду за это! — ис­крен­не про­бор­мо­тал "Жу­чок" Пал­мер, пы­та­ясь при­под­нять­ся. — О, Брэй­ди, ста­ри­на, я бла­го­да­рен, что вы при­шли. Мне уже ка­за­лось, что я ос­та­нусь уми­рать сре­ди тех, кто и доб­ро­го сло­ва мне не ска­жет! Я пы­тал­ся мо­лить­ся, но я не мо­гу...

— Ах, Брэй­ди, — про­дол­жал он, вгля­ды­ва­ясь в ли­цо дру­га тре­вож­ным, из­мо­ж­ден­ным вгля­дом, — со мной всё кон­че­но. Я знал это с той са­мой ми­ну­ты, как ме­ня по­ре­за­ли. Я уй­ду с от­ли­вом, а он на­сту­пит че­рез час. Есть ли на­де­ж­да для ме­ня, Брэй­ди, хоть ка­кая-ни­будь на­де­ж­да?!

— Ты в ру­ке Гос­по­да, Пал­мер, — от­ве­чал про­по­вед­ник ти­хо и тор­же­ст­вен­но, — в ру­ке ми­ло­серд­но­го, лю­бя­ще­го Бо­га, чьё са­мое боль­шое же­ла­ние и сча­стье — это про­стить да­же худ­ших из греш­ни­ков, ес­ли они по­про­сят его о спа­се­нии. Ес­ли они толь­ко по­зво­лят ему.

— Зна­чит, на­де­ж­да есть? — про­бор­мо­тал Джо.

— Да, есть на­де­ж­да и спа­се­ние для всех, кто по­ка­ял­ся, — ус­по­ко­ил его Брэй­ди всё тем же тор­же­ст­вен­ным то­ном. — Есть на­де­ж­да для тех, кто рас­ка­ял­ся в сво­их гре­хах, и уве­ро­вал во Все­ми­ло­сти­вей­ше­го Бо­га, от­пра­вив­ше­го Сы­на сво­его ис­ку­пить стра­да­ния­ми пре­гре­ше­ния на­ши.

И да­лее Брэй­ди в не­мно­гих про­стых и по­нят­ных да­же уми­раю­ще­му фра­зах опи­сал всю не­об­хо­ди­мость хри­сти­ан­ской ве­ры:

— Рас­кай­тесь, и бу­дет вам то­гда на­де­ж­да. Ес­ли бы­ли гре­хи ва­ши как баг­ря­ни­ца, сде­ла­ют­ся они бе­лы­ми, как снег, ибо сам Хри­стос ска­зал нам, что на не­бе­сах бо­лее ра­до­сти бу­дет об од­ном греш­ни­ке каю­щем­ся, не­же­ли о де­вя­но­сто де­вя­ти пра­вед­ни­ках, не имею­щим ну­ж­ды в по­кая­нии.

От сла­бо­сти Пал­мер слу­шал про­по­вед­ни­ка, не от­кры­вая глаз, но да­же с мое­го мес­та мож­но бы­ло ви­деть, что он не­мно­го ус­по­ко­ил­ся, хо­тя со­мне­ния еще му­чи­ли его. За­тем он сно­ва при­под­нял­ся и, умо­ляю­ще гля­дя про­по­вед­ни­ку в крот­кое мор­щи­ни­стое ли­цо, вы­дох­нул:

— Но я был та­ким пло­хим, Брэй­ди, та­ким ужас­но пло­хим! Я бо­юсь, что не мо­жет быть ни­ка­кой на­де­ж­ды для ме­ня! Не об­ма­ны­вай ме­ня сей­час, Брэй­ди, ска­жи — есть ли шанс и у ме­ня?!

— Ми­ло­сер­дие и бла­гость Гос­по­да без­гра­нич­ны, Джо, — от­ве­тил ему ста­рик серь­ёз­но. — Ты же слы­шал, что ко­гда уми­раю­щий на кре­сте раз­бой­ник мо­лил­ся Спа­си­те­лю на­ше­му, Ии­сус ска­зал ему: "Ны­нче же бу­дешь со мною в раю!" И это от­вет, ко­то­рый, по сло­вам Пре­свя­той Биб­лии, Бог да­ёт всем, кто ис­крен­не мо­лит­ся о при­ня­тии в Цар­ст­вие Его: "Сту­чи­те, и от­во­рят вам!" И ты дол­жен мо­лить­ся, Джо, ты дол­жен сту­чать­ся в во­ро­та Свя­то­го Пет­ра. Мо­лись!

— Но я не мо­гу мо­лить­ся! — вос­клик­нул уми­раю­щий в му­чи­тель­ном от­чая­нии. — Я же ска­зал те­бе, что уже про­бо­вал, и не смог. Я знал "От­че наш" в дет­ст­ве, но те­перь не мо­гу вспом­нить ни еди­но­го сло­ва! Ска­жи их мне!

Бла­го­го­вей­но скло­нив го­ло­ву и сло­жив ру­ки, Брэйд­ли с чув­ст­вом стал про­из­но­сить сло­ва Гос­под­ней мо­лит­вы; Пал­мер, ле­жа с за­кры­ты­ми гла­за­ми, вре­мя от вре­ме­ни по­вто­рял за ним сло­во или два. По­сле мо­лит­вы на­сту­пи­ла ти­ши­на; за­тем Пал­мер про­бор­мо­тал:

— О, да, те­перь я по­ни­маю. Про­сти нам, как мы про­ща­ем долж­ни­кам на­шим. Брэй­ди, я от все­го серд­ца про­щаю всех, и на­де­юсь...

Он за­мол­чал, слиш­ком ус­тав­ший для даль­ней­ших ре­чей. Брэй­ди, всё это вре­мя сто­яв­ший у кро­ва­ти на ко­ле­нях, те­перь под­нял­ся на но­ги и, дер­жа в пра­вой ру­ке вы­ну­тую из кар­ма­на Биб­лию, стал ря­дом с про­чи­ми, кто был в ком­на­те. Мол­ча смот­ре­ли мы на уми­раю­ще­го, на ли­це ко­то­ро­го сно­ва ста­ло воз­вра­щать­ся вы­ра­же­ние ужа­са и со­мне­ний. По­сте­пен­но они уси­ли­ва­лись, по­ка аго­ния не пре­да­ла Пал­ме­ру си­лы, поч­ти сверхъ­ес­те­ст­вен­ные в дан­ных об­стоя­тель­ст­вах; он сно­ва при­под­нял­ся на лок­те и, схва­тив про­по­вед­ни­ка за ру­ку, сно­ва при­тя­нул его к по­сте­ли, хри­п­ло вос­клик­нув:

— Ведь Биб­лия го­во­рит толь­ко о гра­би­те­ле, о во­ре! Но я был ху­же, мно­го ху­же!

Ко­гда он го­во­рил, дрожь про­бе­га­ла по его чер­там, в го­ло­се его слы­ша­лось ры­да­ние. Брэй­ди ска­зал ус­по­каи­ваю­ще:

— Я до­га­ды­ва­юсь, что ты име­ешь в ви­ду, Джо. Но да­же это не де­ла­ет те­бя от­вер­жен­ным. Ми­ло­сер­дие и лю­бовь Гос­по­да без­гра­нич­ны. Он про­стит да­же кровь, ес­ли по­кая­ние ис­крен­не. Жаль, что ты со­тво­рил та­кое, но на­де­ж­да на Гос­под­ню ми­лость есть и в этом слу­чае.

— О, Брэй­ди, ста­ри­на, ты та­кой груз снял с ме­ня! — вос­клик­нул Пал­мер, ры­дая те­перь бо­лее с об­лег­че­ни­ем, чем с ужа­сом. — И, Брэй­ди, хо­тя я не по­да­вал ви­ду, но как же я стра­дал от­то­го! Нет слов ска­зать, как я со­жа­лел!

Он ос­та­но­вил­ся на мгно­ве­ние, что­бы пе­ре­вес­ти ды­ха­ние, а за­тем, при­бли­зив гу­бы к уху Брэй­ди, про­дол­жал хри­п­лым ше­по­том:

— Я за­ре­зал его, пыр­нул но­жом, а он обер­нул­ся на ме­ня, пе­ред тем как упасть, и его взгляд пре­сле­до­вал ме­ня с той по­ры. Сот­ни и сот­ни но­чей он смот­рел на ме­ня из тем­но­ты, так что я чуть с ума не со­шел. Еще не­мно­го — и я сам по­ло­жил бы се­бе ко­нец. Но я бла­го­да­рю Бо­га, что не сде­лал это­го. Те­перь у ме­ня есть на­де­ж­да...

— На­де­ж­да есть, — по­вто­рил про­по­вед­ник. — Но, Джо, бед­ня­га, пом­ни, что ко­нец бли­зок...

— Я пом­ню, ста­ри­на, — от­ве­тил ему уми­раю­щий, и го­лос его был те­перь ед­ва слы­шен. — Но я на­чал го­во­рить, и те­перь дол­жен ска­зать всё. Он был мо­ря­ком, ка­пи­та­ном на тор­го­вом суд­не, он за­сту­кал нас на кра­же и кри­чал, что сдаст нас в по­ли­цию. А у не­го ­бы­ла ку­ча то­ва­ра, и те­рять до­бы­чу нам не хо­те­лось, и ко­гда ста­рик бро­сил­ся к сход­ням, кля­нясь, что сей­час при­ве­дет "си­не­мун­дир­ни­ков", я пыр­нул его, и он не про­жил по­сле то­го и двух ми­нут!

Брэй­ди со­дрог­нул­ся и не­сколь­ко мгно­ве­ний не мог про­из­не­сти ни сло­ва, но по­том он ов­ла­дел свои­ми чув­ст­ва­ми и ска­зал греш­ни­ку воз­мож­но бо­лее лас­ко­вым го­ло­сом:

— Это бы­ло гнус­ное пре­сту­п­ле­ние, Джо. Но пом­ни: "Ес­ли бу­дут гре­хи твои кро­ва­вы­ми, как баг­ря­ни­ца, сде­ла­ют­ся бе­лы­ми, слов­но снег." Есть ме­сто на не­бе­сах и для та­ких греш­ни­ков, как ты, для всех греш­ни­ков, но ис­кать его сле­ду­ет ис­тин­ным по­кая­ни­ем и мо­лит­вой. Мо­лись, Джо, ибо ко­нец уже очень близ­ко.

— По­мо­ли­тесь за ме­ня, — за­сто­нал Джо, — я не мо­гу мо­лить­ся!

— Я бу­ду мо­лить­ся за те­бя, — от­ве­тил Брэй­ди, — но и ты мо­жешь мо­лить­ся. В свя­той Кни­ге есть мо­лит­ва и для те­бя: "Бо­же, будь ми­ло­стив ко мне, греш­ни­ку!" Это твоя мо­лит­ва, Джо, и ес­ли она бу­дет ска­за­на ис­крен­не, Гос­подь ус­лы­шит её.

По­след­ним уси­ли­ем уми­раю­щий сло­жил ру­ки и по­пы­тал­ся по­вто­рить сло­ва мо­лит­вы во­след за про­по­вед­ни­ком, но си­лы уже по­ки­ну­ли его, и сло­ва за­мер­ли у не­го на ус­тах. Ви­дя это, Брэй­ди упал на ко­ле­ни воз­ле его по­сте­ли и го­ря­чо и стра­ст­но мо­лил­ся, что­бы ду­ша греш­ни­ка бы­ла спа­се­на к веч­ной жиз­ни. Де­вуш­ка-слу­жан­ка по дру­гую сто­ро­ну од­ра уми­раю­ще­го, ут­кнув в ла­до­ни за­пла­кан­ное ли­цо, глу­хо по­вто­ря­ла за про­по­вед­ни­ком сло­ва Гос­под­ней мо­лит­вы.

Сла­бое мер­ца­ние жиз­ни чуть ожи­ви­ло гла­за Пал­ме­ра; ед­ва слыш­но он про­шеп­тал:

— Брэй­ди, вы по­мог­ли мне спа­сти мою ду­шу... Про­щай­те... Бо­же, будь ми... — по­след­нее сло­во угас­ло не­за­вер­шен­ным, и в не­сколь­ко мгно­ве­ний всё бы­ло кон­че­но.

Пе­ча­та­ет­ся по кни­ге "Лон­дон­ская бед­но­та. За­ри­сов­ки ха­рак­те­ров и жиз­ни по бе­ре­гам Тем­зы",

ав­тор­ст­ва То­ма­са Рай­та, изд. 1875 го­да ти­по­гра­фии Чарль­за Кел­ли.

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

КОМ­ПА­НИЯ НЕКРО­ПО­ЛИС — Учре­жде­на Пар­ла­мен­том — КЛАД­БИ­ЩЕ В УО­КИН­ГЕ

Также вы­сту­па­ет как по­хо­рон­ное бюро:

ПОЛ­НЫЕ ПО­ХО­РО­НЫ,

вклю­чая от­дель­ные мо­ги­лы, скульп­тур­ные ра­бо­ты и про­чие услу­ги,

по Пер­во­му Клас­су: 21 фунт стер­лин­гов; по Вто­ро­му Клас­су: 18 фун­тов стер­лин­гов;

по Треть­ему Клас­су: 14 фун­тов стер­лин­гов; по Чет­вер­то­му Клас­су: 11 фун­тов стер­лин­гов;

по Пя­то­му Клас­су: 4 фун­та стер­лин­гов; по Шес­то­му Клас­су: 3 фун­та 5 шил­лин­гов.

Вы­ше­при­ве­ден­ные рас­хо­ды вклю­ча­ют вы­пол­не­ние по­хо­рон из до­ма, с обыч­ной фур­ни­ту­рой и пер­со­на­лом и пе­ре­воз­ку по жел. до­ро­ге в Уо­кинг, но они мо­гут быть зна­чи­тель­но умень­ше­ны, ес­ли скор­бя­щие от­ка­жут­ся от про­цес­сии по ули­цам Лон­до­на.

За­пись пер­со­наль­но или пись­мом в Сек­ре­та­ри­ат Ком­па­нии НЕК­РО­ПО­ЛИС, Лан­ка­стер-плейс, 2, Стр­энд,

или у лю­бо­го Аген­та Ком­па­нии.

По­ез­да от­прав­ля­ют­ся с Вест­мин­стер­ско­го во­кза­ла еже­днев­но в 11:20.

Раз­дель­ные ком­на­ты ожи­да­ния.

Ком­мер­че­ское объ­яв­ле­ние в га­зе­те "Таймс" Пят­ни­ца, Ав­гу­ста 20-го, 18** го­да

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Я на­хо­жу омер­зи­тель­ной са­му мысль об ис­поль­зо­ва­нии па­ро­вых по­ез­дов для пе­ре­воз­ки гро­бов с умер­ши­ми из Лон­до­на на но­вые сель­ские клад­би­ща. Шум и спеш­ка, не­из­беж­но свя­зан­ные с по­езд­кой по же­лез­ной до­ро­ге, не мо­гут удов­ле­тво­рять тре­бо­ва­ни­ям при­стой­но­сти хри­сти­ан­ских по­хо­рон.

Рес­пек­та­бель­ные скор­бя­щие, без­ус­лов­но, най­дут ос­кор­би­тель­ным тот факт, что гро­бы с их до­ро­ги­ми усоп­ши­ми бу­дут пе­ре­во­зить­ся в од­ном ба­гаж­ном ва­го­не с гро­ба­ми пред­ста­ви­те­лей не­иму­щих со­сло­вий. Со­сед­ст­во от­бро­сов об­ще­ст­ва и доб­ро­по­ря­доч­ных при­хо­жан не мо­жет не шо­ки­ро­вать чув­ст­ва по­след­них.

Из "Ме­му­а­ров Чарль­за Джейм­са Блом­фи­л­да, Докт. Теол., Епи­ско­па Лон­до­на, с из­вле­че­ни­я­ми из его кор­ре­спон­ден­ции",

под ре­дак­ци­ей его сына Аль­фре­да Блом­фи­л­да, в двух томах, с порт­ре­том, изд. Джона Мюр­рея, 1863, Лон­дон.

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Мне ка­жет­ся, что Во­кзал Лон­дон-Бридж, в сво­ём ро­де, один из са­мых кра­си­вых во­кза­лов, ко­то­рый я ко­гда-ли­бо ви­дел, а я уж по­ви­дал их не­ма­ло. Ни­ка­ко­го срав­не­ния с Па­ри­жем, ко­неч­но, где во­кза­лы пом­пез­ны, ош­ту­ка­ту­ре­ны и ук­ра­ше­ны на­ду­ман­но­го ви­да скульп­ту­ра­ми — на­по­ло­ви­ну двор­цы, на­по­ло­ви­ну ка­зар­мы. Ни Брюс­сель, ни Бер­лин, ни Ве­на не по­ра­жа­ют пу­те­ше­ст­вен­ни­ка ве­ли­че­ст­вен­но­го ви­да ар­хи­тек­ту­рой во­кза­лов; по­жа­луй, толь­ко Санкт-Пе­тер­бург, ко­то­рый и сам по­стро­ен так, буд­то там на­хо­дит свою ре­зи­ден­цию Свиф­тов­ский ко­роль Броб­динг­не­гов, яв­ля­ет нам рав­ное в ве­ли­чии зда­ние Мо­с­ков­ско­го Во­кза­ла. Но рус­ская стан­ция, как и всё в этой "им­пе­рии фа­са­дов", об­ман­чи­ва: ве­ли­ко­леп­ное за­блу­ж­де­ние, об­шир­ный об­ман с мра­мо­ром сна­ру­жи, и с пло­хим кир­пи­чом, рей­ка­ми и шту­ка­тур­кой внут­ри.

Се­зам, от­крой­ся! Мы ми­ну­ем тол­пы же­лез­но­до­рож­ных но­силь­щи­ков, не слиш­ком за­ня­тых в эту ми­ну­ту, и по­то­му с ру­ка­ми в кар­ма­нах под­пи­раю­щих сте­ны тут и там, сво­им уг­лом на­кло­на по­хо­жих на гре­че­ские скульп­ту­ры, на­ря­жен­ные в зе­ле­ный вель­ве­тин и ук­ра­шен­ные бе­лы­ми бу­к­ва­ми на во­рот­ни­ках, и во­след за тол­пой пас­са­жи­ров третье­го клас­са про­хо­дим на ог­ром­ную плат­фор­му, где нас уже ждёт по­езд, пых­тя и фыр­кая, слов­но же­лез­ный Тро­ян­ский конь, вдруг ода­рен­ный жиз­нью и спо­соб­но­стью пе­ре­дви­гать­ся. Лишь од­ним, ред­ко дву­мя ва­го­на­ми пер­вых клас­сов, этой изящ­ной ус­туп­кой рес­пек­та­бель­но­сти, мо­гут по­хва­стать­ся мед­лен­ные ут­рен­ние по­ез­да. В са­мом де­ле, кто из нас, анг­ло-сак­сов, одер­жи­мых иде­ей пу­те­ше­ст­во­вать на мак­си­маль­но воз­мож­ное рас­стоя­ние в мак­си­маль­но крат­чай­шие сро­ки, за­хо­чет пла­тить по та­ри­фу пер­во­го клас­са, от­прав­ля­ясь обыч­ным по­ез­дом в Ман­че­стер, ка­ко­вой во­яж от­ни­мет у не­го де­сять не­вос­пол­ни­мых ча­сов жиз­ни, ес­ли в прон­заю­щем про­стран­ст­во по­ез­де-экс­прес­се он, за не­боль­шую ре­зон­ную до­п­ла­ту, мо­жет дос­тиг­нуть це­ли ме­нее чем за пять ча­сов? По­это­му, от пер­во­класс­ных шес­ти­ме­ст­ных ди­ва­нов с их под­ло­кот­ни­ка­ми и под­го­лов­ни­ка­ми уже поч­ти по­все­ме­ст­но от­ка­зы­ва­ют­ся в поль­зу де­ре­вян­ных си­де­ний-ко­ро­бок третье­го клас­са, на­столь­ко не­удоб­ных, слов­но они спе­ци­аль­но спро­ек­ти­ро­ва­ны в же­ла­нии до­ка­зать пас­са­жи­рам, что в гла­зах же­лез­но­до­рож­но­го на­чаль­ст­ва они дос­той­ны удобств не бо­лее, чем пре­зрен­ные жи­вот­ные. Мы ра­зы­ски­ва­ем долж­ный ва­гон. Ка­кой-то ми­зан­тро­пи­че­ско­го ви­да кор­пу­лент­ный джент­ль­мен в вя­за­ном "вал­лий­ском па­ри­ке" и тё­п­лом ци­лин­д­ре по­доз­ри­тель­но смот­рит на нас из ок­на ва­го­на, ко­гда мы про­хо­дим ми­мо, а по­том с гро­хо­том за­кры­ва­ет фра­му­гу, так рез­ко, слов­но по­доз­ре­ва­ет нас в же­ла­нии вторг­нуть­ся в его от­дель­ное ку­пе, и за­тем, с ча­са­ми в ру­ке, при­ни­ма­ет­ся гро­мо­вым го­ло­сом на­по­ми­нать кон­дук­то­ру, что по­ез­ду по­ра бы уже и тро­нуть­ся. Есть ли смысл так спе­шить, мис­тер? У вас бу­дет дос­та­точ­но вре­ме­ни ме­ж­ду Ред­хил­лом, Степлхер­стом, Эш­вор­дом и еще два­дца­тью пя­тью стан­ция­ми, что­бы с при­ят­но­го от­да­ле­ния на­блю­дать кра­со­ты при­ро­ды, ко­гда они бу­дут сте­пен­но про­плы­вать ми­мо ок­на ва­ше­го ва­го­на.

Но ка­кой кон­траст с чин­ным спо­кой­ст­ви­ем пер­во­го и вто­ро­го клас­сов со­став­ля­ют по­хо­жие на гро­бы ков­че­ги третье­го клас­са, в ко­то­рых сот­ня­ми тес­нят­ся те, кто в не со­стоя­нии пла­тить бо­лее чем пен­ни за ми­лю! Что за су­мя­ти­ца, что за бур­ле­ние масс, что за бит­ва за си­дя­чие мес­та — су­ма­то­ха, пол­ная прон­зи­тель­ных жен­ских го­ло­сов, дет­ских во­плей и гру­бых муж­ских ба­сов, низ­ких, слов­но в "Gospodin Pomilaiou" (зна­ме­ни­том пес­но­пе­нии Рус­ской Церк­ви). Что за пё­ст­рая кар­ти­на муж­чин, жен­щин и де­тей, та­ких раз­лич­ных, но с об­щей пе­ча­тью бед­но­сти на ли­це и в оде­ж­де! Мо­ря­ки с брон­зо­вы­ми ли­ца­ми и про­смо­лен­ны­ми ру­ка­ми, в бре­зен­то­вых ша­поч­ках, сдви­ну­тых в на­ру­ше­ние всех за­ко­нов гра­ви­та­ции да­ле­ко на за­ты­лок — креп­кие, квад­рат­но­го сло­же­ния пар­ни, изъ­яс­няю­щие­ся на сво­ём ино­гда за­га­доч­ном, ино­гда гру­бом язы­ке, но пол­ные про­стой и му­же­ст­вен­ной уч­ти­во­сти по от­но­ше­нию ко всем без ис­клю­че­ния жен­щи­нам, и на удив­ле­ние до­б­рые к мла­ден­цам и де­тям; же­лез­но­до­рож­ные зем­ле­ко­пы, еду­щие к мес­ту ра­бо­ты где-то ни­же по ли­нии; до­воль­но­го ви­да слу­жан­ки, от­пу­щен­ные на­вес­тить де­ре­вен­ских род­ст­вен­ни­ков; ев­реи-раз­нос­чи­ки; ир­ланд­ские ра­бо­чие с семь­я­ми; па­ра ис­пу­ган­ных ин­ду­сов; сол­да­ты в от­пус­ке, с крас­ны­ми шей­ны­ми плат­ка­ми под рас­стёг­ну­ты­ми на гру­ди ру­ба­ха­ми гру­бо­го сук­на; дру­гие сол­да­ты, в пол­ном об­мун­ди­ро­ва­нии, с по­ход­ны­ми ран­ца­ми на ко­ле­нях и с муш­ке­та­ми, от ко­то­рых пре­ду­смот­ри­тель­но от­стёг­ну­ты шты­ки, в со­про­во­ж­де­нии сте­пен­но­го шот­ланд­ско­го кап­ра­ла, чи­таю­ще­го кар­ман­ное из­да­ние трак­та­та "Бла­го­дать для Гре­на­де­ра, или По­рох и Бла­го­чес­тие" и то и де­ло уго­щаю­ще­го­ся по­нюш­кой та­ба­ку; убор­щи­цы, слу­ги без мес­та, ко­ню­хи, ра­бо­чие-ка­мен­щи­ки и маль­чиш­ки-рас­сыль­ные.

Бо­юсь, тут есть, к на­ше­му со­жа­ле­нию, и не­сколь­ко от­ри­ца­тель­ных пер­со­на­жей: па­ра пло­хо оде­тых, зыр­каю­щих по сто­ро­нам, за­са­ле­ных кра­сав­чи­ков, с де­ше­вы­ми за­кол­ка­ми в гал­сту­ках, с длин­ны­ми гряз­ны­ми во­ло­са­ми по­верх во­рот­ни­ков, и не на­до быть ав­гу­ром, что­бы пред­ска­зать, ка­кую "поль­зу" по­лу­чат Дувр или Фол­к­сто­ун от их ви­зи­та; а так же вон тот низ­ко­ло­бый, с бычь­ей ше­ей, уго­лов­но­го ви­да джент­ль­мен, креп­ко за­жа­тый ме­ж­ду дву­мя со­про­во­ж­даю­щи­ми, и пы­таю­щий­ся на­тя­нуть ру­ка­ва паль­то по­ни­же, что­бы не­за­мет­ны бы­ли бле­стя­щие коль­ца на­руч­ни­ков на его за­пя­сть­ях — в от­но­ше­нии этих пас­са­жи­ров, ко­неч­но, не мо­жет быть ни­ка­ких со­мне­ний. Но нет со­вер­шен­ст­ва в ми­ре, а уж в ва­го­не третье­го клас­са — и по­дав­но.

Пе­ча­та­ет­ся по книге "Два­жды во­круг ци­фер­бла­та, или Сутки в Лон­доне" Джор­джа Аугу­сту­са Сала,

изд. 1859 года, с мно­го­чис­лен­ны­ми ил­лю­стра­ци­я­ми, гра­ви­ро­ван­ны­ми по ри­сун­кам Ви­лья­ма Мак­Кон­нел­ла,

тип. Хол­сто­на и Райта, Лон­дон.

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

С вве­де­ни­ем же­лез­но­до­рож­но­го со­об­ще­ния в граф­ст­ве Кент окон­чи­лась эпо­ха поч­то­вых ка­рет и ло­мо­во­го из­во­за. По пла­нам Юго-Вос­точ­ной Же­лез­но­до­рож­ной Ком­па­нии и по ре­ко­мен­да­ци­ям Джорд­жа Сти­вен­со­на, ин­же­не­ра, ли­ния Лон­дон-Дувр долж­на бы­ла прой­ти че­рез сто­ли­цу граф­ст­ва, го­род Мэйд­сто­ун. Од­на­ко, эти пла­ны не­ожи­дан­но вы­зва­ли ожес­то­чен­ное со­про­тив­ле­ние го­ро­жан, по­ла­гав­ших, что про­клад­ка до­ро­ги ка­та­ст­ро­фи­че­ски ска­жет­ся на жиз­нен­ных ин­те­ре­сах го­ро­да, та­ких как пе­ре­воз­ки и тор­гов­ля по ре­ке Ме­ду­эй. По убе­ж­де­нию мэ­ра, же­лез­но­до­рож­ное со­об­ще­ние и свя­зан­ная с ним ком­мер­циа­ли­за­ция не­пре­мен­но унич­то­жи­ли бы Мэйд­сто­ун как тра­ди­ци­он­ный го­род.

Но хо­тя сто­рон­ни­ки этой бли­зо­ру­кой по­ли­ти­ки и бы­ли ус­пеш­ны в том, что им уда­лось ото­дви­нуть бли­жай­шую к Мэйд­сто­уну стан­цию же­лез­ной до­ро­ги на де­сять миль от го­ро­да, они все­го лишь на па­ру лет про­дли­ли жизнь пе­ре­воз­кам по­сред­ст­вом реч­ных барж и кон­ных по­во­зок. По­стра­да­ли лишь са­ми го­ро­жа­не, по­сколь­ку им те­перь при­хо­ди­лось пе­ре­са­жи­вать­ся на стан­ции Пад­док Вуд в ом­ни­бу­сы и до­би­рать­ся до Мэйд­сто­уна и Клой­стер­гэ­ма вдвое мед­лен­нее и вдвое до­ро­же.

Дж. М. Рас­селл, "Ис­то­рия Мэйд­сто­уна" с ил­лю­ст­ра­ция­ми,

из­да­тель­ст­во Ви­виш & Бань­ярд, Мэйд­сто­ун, 1881 год. Все пра­ва за­щи­ще­ны.

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Но мы же не со­би­ра­ем­ся пи­сать эс­се о транс­порт­ных про­бле­мах, хо­тя то, что мы мог­ли бы ска­зать по это­му по­во­ду, и стои­ло бы про­чте­ния. Мы про­сто со­би­ра­ем­ся про­ка­тить­ся на ом­ни­бу­се.

Мы на­хо­дим­ся в го­ро­диш­ке Пад­док Вуд; жел­то­го цве­та ом­ни­бус толь­ко что раз­вер­нул­ся, и мы ус­пе­ва­ем вско­чить в не­го пер­вы­ми и ук­рыть­ся в даль­нем уг­лу. Те­перь мы мо­жем про­ехать за шесть пен­сов до Мэйд­сто­уна или за шил­линг до Клой­стер­гэ­ма; мы вы­би­ра­ем по­след­нее. Ед­ва мы усе­лись, как внутрь бу­к­валь­но вва­ли­ва­ет­ся не­кая по­жи­лая да­ма, об­ре­ме­нен­ная ог­ром­ным, по­хо­жим на кри­но­лин, зон­ти­ком из ко­рич­не­вой бу­ма­ги и стран­ной по­лу­раз­дав­лен­ной ко­роб­кой, ко­то­рую она во­дру­жа­ет ря­дом на си­де­нье, слов­но на­де­ясь ос­та­вить его це­ли­ком за со­бой. За ней в од­но мгно­ве­ние сле­ду­ет по­жи­лой до­род­ный пер­со­наж в ла­та­ных са­по­гах и силь­но по­но­ше­ной чер­ной ши­не­ли, ко­то­рый за­ни­ма­ет ме­сто воз­ле бо­ко­вой две­ри, и от­ту­да, по­ло­жив мо­зо­ли­стые ру­ки на руч­ку зон­та и опе­рев на них не­бри­тый под­бо­ро­док, с пе­чаль­ным вы­ра­же­ни­ем ли­ца на­блю­да­ет за по­сад­кой про­чих пас­са­жи­ров. Банг! чей-то са­к­во­яж уда­ря­ет по кры­ше, вы­во­дя ста­ри­ка из за­дум­чи­во­сти и по­бу­ж­дая его вы­су­нуть в ок­но го­ло­ву — и тут же, на че­ре­па­ший ма­нер, втя­нуть её об­рат­но, по­сколь­ку кон­дук­тор рас­па­хи­ва­ет дверь и дер­жит её от­кры­той, по­ка люд­ской при­лив за­то­п­ля­ет ом­ни­бус: один, дру­гой, тре­тий, тут же и чет­вер­тый, пя­тый, шес­той, седь­мой, де­вя­тый и де­ся­тый! "Нет боль­ше мес­та, кон­дук­тор!" — кри­чим мы. "Пол­на ко­ро­боч­ка! По­еха­ли!" — ре­вет в от­вет кон­дук­тор. Но мы еще не едем; ми­мо ок­на про­мель­ки­ва­ет ви­де­ние гряз­ных ко­рот­ких са­пог, об­ла­да­тель ко­то­рых ка­раб­ка­ет­ся, вид­но, на кры­шу; ту­да же ле­тят тю­ки и кор­зи­ны; ог­лу­ши­тель­ный шум на­вер­ху дос­ти­га­ет кре­щен­до; кон­дук­тор, слов­но ди­ри­жер, ру­ко­во­дит по­груз­кой: "Олл райт!" — вы­ры­ва­ет­ся, на­ко­нец, из его уст, ко­гда по­след­няя па­ра уз­лов ис­че­за­ет над на­ши­ми го­ло­ва­ми.

Вот ом­ни­бус уже идет пол­ным хо­дом; мы ос­мат­ри­ва­ем­ся и об­на­ру­жи­ва­ем се­бя в очень стран­ной ком­па­нии. На­про­тив нас си­дит ста­руш­ка с рас­пол­заю­щей­ся по швам кар­тон­кой на ко­ле­нях и мон­ст­ру­оз­ным зон­ти­ком. Ря­дом с ней си­дит очень ху­дой пе­карь в ра­бо­чей оде­ж­де, сле­дую­щим — мо­ло­дой че­ло­век с си­ней сум­кой, имею­щий на ми­зин­це коль­цо с брил­ли­ан­том, и еще па­роч­ку фаль­ши­вых кам­ней в за­кол­ке на его фио­ле­то­вом гал­сту­ке. Сле­ва от не­го же­на ме­ха­ни­ка с тол­стым лы­сым ре­бен­ком на ру­ках — ди­тя пус­ка­ет пу­зы­ри, су­чит нож­ка­ми от вос­тор­га и тя­нет пух­лую руч­ку, же­лая дос­тать кро­хот­ны­ми паль­чи­ка­ми ал­маз­ное коль­цо на ру­ке, при­дер­жи­ваю­щей си­нюю сум­ку. Ря­дом с ма­те­рью си­дит дру­гой ре­бе­нок в го­лу­бой кур­точ­ке в по­лос­ку, ко­то­рый, ка­жет­ся, не ожи­да­ет ни­ка­ких удо­воль­ст­вий от пред­стоя­ще­го "пу­те­ше­ст­вия" и все­ми си­ла­ми ста­ра­ет­ся во­гнать се­бя в сон. На­ко­нец, край­ним сле­ва яв­ля­ет­ся уже зна­ко­мый нам не­бри­тый пер­со­наж, не вы­пус­каю­щий из креп­ких рук руч­ку зон­та. Тех же, кто си­дит на на­шей сто­ро­не, мы не мо­жем опи­сать так же хо­ро­шо, по­сколь­ку всех их за­сло­ня­ет очень объ­е­ми­стый джен­тель­мен, вдо­вец по ви­ду, на глаз ве­ся­щий не ме­нее два­дца­ти сто­унов, чьё при­сут­ст­вие на­во­дит нас на гру­ст­ные мыс­ли о де­ше­виз­не по­езд­ки для не­го — кон­дук­то­ру сле­до­ва­ло бы про­да­вать би­ле­ты, ори­ен­ти­ру­ясь на вес пас­са­жи­ров.

Мы ос­та­нав­ли­ва­ем­ся на пол­ми­ну­ты у раз­вил­ки до­ро­ги, что­бы вы­пус­тить вла­дель­ца си­ней сум­ки; кто-то спры­ги­ва­ет с кры­ши, кто-то взби­ра­ет­ся на­верх, а еще кто-то вхо­дит, и вот мы сно­ва пус­ка­ем­ся в путь, по­ка­чи­ва­ясь, слов­но в ков­че­ге. Те­перь на ме­сто на­про­тив во­дво­рил­ся са­пож­ник, от­пра­вив­ший­ся про­да­вать па­ру но­вень­ких са­пог соб­ст­вен­но­го про­из­вод­ст­ва; за­ка­лен­ная ко­жа его ма­лень­ких паль­цев вся из­ре­за­на на­во­щен­ной нит­кой. Мы въез­жа­ем в Мэйд­сто­ун; до­род­ный ста­рик, ко­то­ро­го мы за­ме­ти­ли пер­вым, сту­чит руч­кой зон­ти­ка в кры­шу ом­ни­бу­са, тре­буя ос­та­нов­ки, и вы­хо­дит у порт­нов­ской лав­ки — дей­ст­ви­тель­но, ему дав­но по­ра ку­пить се­бе но­вую ши­нель. Ни­кто не под­са­жи­ва­ет­ся вза­мен, и то­му есть вес­кая при­чи­на: ка­ж­дый, кто пе­ре­се­ка­ет Мэйд­сто­ун, дол­жен пла­тить двой­ной та­риф. По­это­му на Кинг-стрит вы­хо­дят все, и ста­рая ле­ди с ко­роб­кой, и мать с деть­ми, и са­пож­ник, и да­же тя­же­ло­вес­ный гос­по­дин по­ки­да­ет ом­ни­бус к не­ма­ло­му, долж­но быть, об­лег­че­нию ло­ша­дей. Но нет, не­мно­го по­го­дя мы слы­шим, как он ру­га­ет­ся с воз­ни­цей, тре­буя пре­дос­та­вить ему хо­ро­шо про­вет­ри­вае­мое ме­сто на коз­лах; за­тем он ка­раб­ка­ет­ся на­верх, от­че­го ом­ни­бус опас­но на­кре­ня­ет­ся, по­доб­но суд­но в бу­рю, а в рас­пах­нув­шую­ся дверь про­скаль­зы­ва­ют двое — юно­ша и мо­ло­дая ле­ди той на­руж­но­сти, ко­то­рую мож­но на­звать ко­ло­ни­аль­ной, и ко­то­рую во­все не ожи­да­ешь встре­тить в Кент­ском за­хо­лу­стье; вид у них по­дав­лен­ный. Не­у­же­ли же, эта юная осо­ба всю по­езд­ку за­ни­ма­ла ме­сто сна­ру­жи ом­ни­бу­са, на пе­ред­нем си­де­ньи ря­дом с ку­че­ром?! Что ж, на­звать по­ве­де­ние со­вре­мен­ной мо­ло­дё­жи ина­че как вы­зы­ваю­щим час­то бы­ва­ет за­труд­ни­тель­но.

Но­вые кли­ен­ты ждут в на­ча­ле Ча­тэм-ро­уд, и ме­нее че­рез две ми­ну­ты ом­ни­бус сно­ва за­бит пас­са­жи­ра­ми и гру­зом, та­ким же пё­ст­рым и раз­но­об­раз­ным, как и пе­ред тем. Те­перь кон­дук­тор, про­су­нув го­ло­ву в ок­но, со­би­ра­ет шес­ти­пен­со­ви­ки со всех при­сут­ст­вую­щих, что­бы не тра­тить вре­мя на ос­та­нов­ках — и вот мы сно­ва ка­тим­ся по до­ро­ге на Клой­стер­гэм. От­пра­ви­лись мы с две­на­дца­тью ин­сай­де­ра­ми, и, хо­тя ко­ли­че­ст­во их к кон­цу на­ше­го мар­шру­та умень­ши­лось до че­ты­рех, воз­ни­ца, по са­мой при­бли­зи­тель­ной каль­ку­ля­ции, взял два­дцать два та­ри­фа. Не­об­хо­ди­мость пла­ты за про­езд при­зна­ёт­ся обеи­ми сто­ро­на­ми, и пас­са­жи­ры от­да­ют пен­сы, не до­жи­да­ясь тре­бо­ва­ния, а так же, что­бы ом­ни­бу­су не бы­ло ну­ж­ды ос­та­нав­ли­вать­ся, спры­ги­ва­ют на мед­лен­ном хо­ду, или та­ким же по­ряд­ком под­са­жи­ва­ют­ся.

Чарльз М. Смит, "Курь­е­зы Анг­лий­ской Жиз­ни, или Фа­зы, Фи­зио­ло­гия и Об­ще­ст­во Ве­ли­кой Мет­ро­по­лии",

изд. Чап­ман & Холл, 1853 год.

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Ом­ни­бус­ная Ре­фор­ма

Пись­мо в га­зе­ту "Таймс" от ок­тяб­ря 1847 го­да

ДЖЕН­ТЕЛЬ­МЕ­НЫ, — Пра­ви­ло, при­ня­тое те­перь во мно­гих ом­ни­бус­ных ком­па­ни­ях, гла­сит: "ДЕ­ТИ ДОЛЖ­НЫ БЫТЬ ОП­ЛА­ЧЕ­НЫ!" — и это ра­зум­ное пра­ви­ло долж­но быть рас­про­стра­не­но на все без ис­клю­че­ния ом­ни­бу­сы, так же и при­го­род­ные. И пусть не­го­ду­ют ма­те­ри и ба­буш­ки, но со вве­де­ни­ем в сто­лич­ных ом­ни­бу­сах оп­ла­ты за де­тей, по­ря­доч­ный джен­тель­мен те­перь, дей­ст­ви­тель­но, мо­жет слезть с ко­ня и в спо­кой­ст­вии на­сла­ж­дать­ся по­езд­кой в двух­пен­со­вом ом­ни­бу­се, поч­ти не опа­са­ясь быть ок­ру­жен­ным ора­вой де­тей, так и но­ро­вя­щих об­мо­чить ему ко­ле­ни. Я все­гда рас­смат­ри­вал де­тей, как од­но из про­кля­тий ме­га­по­ли­са, по­то­му что я за­ме­тил, что ес­ли ре­бен­ку при­дет в го­ло­ву по­смот­реть на вас, он бу­дет де­лать это не­сколь­ко ча­сов кря­ду, и ни­что не за­ста­вит его от­вес­ти гла­за от ва­ше­го ли­ца — ни пен­со­вая бу­лоч­ка, ни брен­ча­ние связ­кой клю­чей, ни да­же акт зна­чи­тель­но­го на­си­лия.

Ре­фор­ма ом­ни­бу­сов не долж­на ос­та­нав­ли­вать­ся на дос­тиг­ну­том. Я счи­таю, что еще не­сколь­ко пла­ка­тов долж­ны быть обя­за­тель­но ук­ре­п­ле­ны внут­ри ом­ни­бу­сов:

"ПУ­ДЕ­ЛИ ЗА­ПРЕ­ЩЕ­НЫ!" Я не­на­ви­жу этих урод­ли­вых фран­цуз­ских уб­люд­ков в лю­бое вре­мя, но осо­бен­но не­при­ем­ле­мы они в за­кры­том про­стран­ст­ве ом­ни­бу­са, где они веч­но пу­та­ют­ся под но­га­ми и, ка­жет­ся, так и при­смат­ри­ва­ют­ся к ва­шим ик­рам в на­де­ж­де от­хва­тить от них ку­со­чек. Это за­став­ля­ет ме­ня нерв­ни­чать.

Так же я хо­тел бы ви­деть пла­кат "ВСЕ УЗ­ЛЫ, КОР­ЗИ­НЫ И КЛЕТ­КИ — ТОЛЬ­КО СНА­РУ­ЖИ!", по­сколь­ку прач­ки за­ве­ли се­бе по­зор­ную при­выч­ку раз­во­зить бе­льё по­сле суб­бот­ней стир­ки ис­клю­чи­тель­но на ом­ни­бу­сах. Ко­роб­ки я осо­бен­но не люб­лю, так как ни­ко­гда не мо­гу ска­зать, что они со­дер­жат, по­ка они не лоп­нут. Я с ужа­сом вспо­ми­наю чей-то узел, свя­за­ный из по­ло­тен­ца, ис­пор­тив­ший лу­ко­вой гни­лью мои но­вые свет­лые брю­ки. Я не со­гла­сен так же де­лить ом­ни­бус с по­пу­гая­ми и про­чи­ми пти­ца­ми в клет­ках, ибо я не ви­дел еще ни од­но­го по­пу­гая, ко­то­рый бы не пы­тал­ся в зло­бе сво­ей уку­сить ближ­не­го за па­лец.

И по­след­нее моё пред­ло­же­ние по улуч­ше­нию пра­вил поль­зо­ва­ния ом­ни­бу­са­ми: "ДЖЕН­ТЕЛЬ­МЕ­НЫ ОБЯ­ЗА­НЫ ДЕР­ЖАТЬ МОК­РЫЕ ЗОН­ТЫ МЕ­Ж­ДУ СВОИ­МИ НО­ГА­МИ!" За вре­мя мо­их мно­го­чис­лен­ных по­ез­док я по­сте­пен­но при­шел к вы­во­ду, что лю­ди слиш­ком склон­ны за­су­нуть свои па­ра­плю ме­ж­ду ног сво­его виз-а-ви. Прак­ти­ка это, без­ус­лов­но, очень ста­рая, но на­до же ко­гда-ни­будь на­чи­нать бо­роть­ся и с нею!

Ом­ни­бу­сы, ес­ли по­ло­ви­ну из них долж­ным об­ра­зом про­вет­рить, а дру­гую по­ло­ви­ну без­жа­ло­ст­но спи­сать в утиль, мо­гут быть весь­ма при­год­ны для пе­ре­дви­же­ния. На­лог на де­тей — уже хо­ро­шее на­ча­ло, но ес­ли бу­дут уч­те­ны и про­чие ню­ан­сы, бу­дет еще луч­ше.

Ос­та­юсь Ваш, Сэр, (и, на­де­юсь, всю жизнь бу­ду им ос­та­вать­ся), "УБЕ­Ж­ДЕН­НЫЙ ХО­ЛО­СТЯК"

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Клой­стер­гэм (гос­ти­ни­цы: Па­те­ри­ца; Бык; Вик­то­рия), к сев. от Мэйд­сто­уна, ран­не-сред­не­ве­ко­вый го­род, нас. 18,000 жи­те­лей, при­над­леж. в раз­лич­ные пе­рио­ды Брит­там под назв. "Дуб­рис"; Рим­ля­нам под назв. "Ду­роб­рив"; Сак­сон­цам под назв. "Хрофф­честр"; и Нор­ман­нам. Стал епи­скоп­ской ре­зи­ден­ци­ей в VII сто­ле­тии.

К-й За­мок (вх. пла­та 3 пен­са), стоя­щий на госп. воз­вы­шен­но­сти, был по­стро­ен в 1126-39 го­дах Уиль­я­мом Кор­би­лом, ар­хи­епи­ско­пом Кен­тер­бе­рий­ским. Квад­рат­ная баш­ня, 104 фу­та вы­со­ты в наст. вре­мя, яв­ля­ет­ся пре­крас­ным об­раз­чи­ком Нор­ман­ской ар­хи­тек­ту­ры и предл. хо­ро­ший об­зор окр. ме­ст­но­сти. Клой­стер­гэм был раз­ру­шен Этель­бер­том Сак­сон­ским, два­ж­ды раз­граб­лен дат­ча­на­ми, был оса­ж­ден Виль­гель­мом Ры­жим, сы­ном Виль­гель­ма За­вое­ва­те­ля. За­мок не­од­но­крат­но ме­нял вла­дель­ца во вре­мя раз­до­ров ко­ро­ля Джо­на и ба­ро­нов.

Ка­фед­раль­ный со­бор (хо­ро­шая ор­ган­ная му­зы­ка и хор), ос­но­ван епи­ско­пом Гун­дуль­фом в 1077, ос­вя­щен в 1130 го­ду. Бо­ко­вые тран­сеп­ты бы­ли до­бав­ле­ны не­сколь­ко позд­нее, хо­ры и крип­та бы­ли пе­ре­строе­ны в 1226 г. Ос­нов­ная квадр. баш­ня да­ти­ру­ет­ся 1343 го­дом. Зда­ние бы­ло зна­чи­тель­но, хо­тя и не­ус­пеш­но, рес­тав­ри­ро­ва­но в 1830-40 гг. Дверь, ве­ду­щая в зда­ние ка­пи­ту­ла, отл. уди­ви­тель­ной кра­со­той. По сто­ро­нам её мож­но ви­деть ал­лег. фи­гу­ры Церк­ви и Си­на­го­ги.

Так­же в К. имет­ся кра­си­вый ка­мен­ный мост че­рез р. Ме­ду­эй, по про­ек­ту инж. Ку­бит­та, со­оруж. в 1836.

Карл Бе­де­кер, "Лон­дон и ок­ре­ст­но­сти. Ру­ко­во­дство для пу­те­ше­ст­вую­щих", с 4 кар­та­ми и 10 пла­на­ми., Лейп­циг, 1878

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Ши­ро­ко и пре­крас­но бы­ло не­бо, бла­го­ухан был воз­дух, и вос­хи­ти­те­лен был об­лик лю­бо­го пред­ме­та во­круг, ко­гда мис­тер Пи­к­вик, опер­шись на бал­лю­ст­ра­ду мос­та, со­зер­цал при­ро­ду в ожи­да­нии зав­тра­ка. Сце­на бы­ла, дей­ст­ви­тель­но, из тех, ко­то­рая мог­ла оча­ро­вать и го­раз­до ме­нее склон­ный к со­зер­ца­нию ум, чем тот, вни­ма­нию ко­то­ро­го она бы­ла яв­ле­на.

Сле­ва от на­блю­да­те­ля вы­си­лись древ­ние сте­ны, во мно­гих мес­тах раз­ру­шен­ные, и кое-где да­же на­ви­саю­щие гру­бой и тя­же­лой мас­сой сво­ей над уз­кой по­лос­кой бе­ре­га. Ба­хро­ма мор­ских во­до­рос­лей ви­се­ла на из­зуб­рен­ных кам­нях, по­ка­чи­ва­ясь от ду­но­ве­ний вет­ра; пе­чаль­ный зе­ле­ный плющ об­ви­вал тём­ные, на­по­ло­ви­ну раз­ва­лив­шие­ся зуб­цы и бой­ни­цы. За ни­ми вы­рас­тал древ­ний за­мок; пусть его баш­ни и ли­ше­ны уже бы­ли пе­ре­кры­тий, а мас­сив­ные сте­ны кое-где об­ру­ши­лись, но он всё еще яв­лял зри­те­лю бы­лую мощь и си­лу, как и то­гда, ко­гда семь сто­ле­тий на­зад слы­шен был здесь звон ме­чей или шум буй­ных пир­шеств и ве­се­лья. Бе­ре­га ре­ки по обе­им сто­ро­нам зе­ле­не­ли ку­ку­руз­ным по­ля­ми и па­ст­би­ща­ми, рас­ки­нув­ши­ми­ся на­сколь­ко хва­та­ло взо­ра; то тут, то там бо­га­тый и раз­но­об­раз­ный ланд­шафт ожив­лял­ся мель­ни­цей или си­лу­этом да­лё­кой церк­ви, ста­но­вясь еще бо­лее пре­крас­ным, ко­гда лег­кие те­ни от не­боль­ших об­лач­ков про­бе­га­ли по не­му, за­сло­няя на ми­ну­ту сия­ние ут­рен­не­го солн­ца. Ре­ка, от­ра­жая глу­бо­кую си­не­ву не­ба, свер­ка­ла и иг­ра­ла бли­ка­ми, бес­шум­но стру­ясь; ры­ба­ки по­гру­жа­ли вёс­ла в про­зрач­ную во­ду с яс­ным и те­ку­чим зву­ком, ко­гда их тя­же­ло­вес­ные, но жи­во­пис­ные лод­ки мед­лен­но сколь­зи­ли вниз по те­че­нию. С ве­се­лым зву­ком кон­дук­тор­ско­го рож­ка про­ка­ти­ла по мос­ту поч­то­вая ка­ре­та, и мис­тер Пи­к­вик, об­ме­няв­шись дру­же­ским кив­ком с ку­че­ром, про­во­дил дол­гим взгля­дом эки­паж, уно­ся­щий­ся вдаль.

Шарль Дик­кенс, "По­хож­де­ния месье Пик­ви­ка", ан­глий­ский роман, пе­ре­вод П. Гро­лье с раз­ре­ше­ния ав­то­ра.

Биб­лио­те­ка Ха­шет­та, буль­вар Сен-Жер­мен, 79, Париж. 1893

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Мо­ей се­ст­ре Ла­ви­нии Берд­жесс в соб­ст­вен­ном до­ме, Блум­сбер­ри-Хилл, Лон­дон

от Фи­де­лии Крис­паркл из Клой­стер­гэ­ма

ДУ­ШЕЧ­КА МОЯ ЛА­ВИ­НИЯ, — Бес­по­кой­ст­во и за­бо­ты, ко­то­рые мне при­нес­ли сво­им во­дво­ре­ни­ем в на­шем до­ме эти не­ци­ви­ли­зо­ван­ные ази­ат­ские ди­ка­ри, луч­ше все­го мож­но вы­ра­зить тем ужас­ным тар­тар­ским ру­га­тель­ст­вом, ко­то­рое ино­гда в ми­ну­ты гне­ва упот­реб­лял наш по­кой­ный па­пень­ка: "Otchen ne khorosho!" Ни­ко­гда, ни­ко­гда бо­лее не со­гла­шусь я под­вер­гать­ся столь ужа­саю­щим не­удоб­ст­вам за столь сим­во­ли­че­скую пла­ту, как три с по­ло­ви­ною фун­та в ме­сяц!

С са­мо­го на­ча­ла ви­зи­та мис­тер Хо­ни­тан­дер по­ло­жи­тель­но ок­ку­пи­ро­вал наш дом сво­ей до не­воз­мож­но­сти гро­мозд­кой фи­гу­рой и за­пол­нил его до кра­ёв го­ло­сом, уме­ст­ным бо­лее на ми­тин­ге чар­ти­стов, чем в при­ват­ной гос­тин­ной да­мы с из­вест­ным те­бе по­ло­же­ни­ем, при­вык­шей к ти­ши­не и уе­ди­не­нию сель­ской жиз­ни. Я со­вер­шен­но не пред­став­ля­ла се­бе, то ли мне при­ка­зать от­крыть ок­на, что­бы у нас не по­шла кровь из ушей, то ли воз­дер­жать­ся от та­ко­во­го, в рас­су­ж­де­нии не фрап­пи­ро­вать со­се­дей не­уроч­ным шу­мом. В кон­це кон­цов, я вы­ну­ж­де­на бы­ла уме­рен­но по­жерт­во­вать по­ко­ем ок­ру­жаю­щих, от­во­рив лишь од­ну створ­ку. Что по­ду­ма­ла обо мне гос­по­жа суп­ру­га На­стоя­те­ля со­бо­ра, жи­ву­щая как раз на­про­тив, я опа­са­юсь и пред­по­ло­жить.

Бо­лее то­го, сей джент­ль­мен, от­лич­но зная и ви­дя, что обед был мною за­ка­зан и сер­ви­ро­ван из рас­че­та вось­ми пер­сон, ман­ки­ро­вал все­ми при­ли­чия­ми и ос­тал­ся обе­дать! На­ту­раль­но, при­шлось по­ста­вить еще один при­бор и при­нес­ти крес­ло из спаль­ни, так как сту­лья вы­шли уже все. Ра­зу­ме­ет­ся, крес­ло не по­ме­ща­лось ме­ж­ду сте­ной и сто­лом, но мис­те­ра Хо­ни­тан­де­ра это не сму­ти­ло — ес­ли его во­об­ще в со­стоя­нии что-ли­бо сму­тить! — и он са­мо­лич­но за­нял ме­сто в тор­це сто­ла, бо­ком к об­ще­ст­ву, при­чем по­бла­го­да­рил мо­их гос­тей за честь пред­се­да­тель­ст­во­вать на этом обе­де, хо­тя чес­ти та­кой ни­кто ему и не де­ле­ги­ро­вал.

Ты зна­ешь, ми­лоч­ка, в ка­ких стес­нен­ных кон­ди­ци­ях мы ютим­ся. По­лу­чи­лось так, что мис­тер Хо­ни­тан­дер при­шел­ся со сво­им крес­лом как раз в двер­ной про­ём, че­рез ко­то­рый из ниж­не­го эта­жа долж­ны бы­ли но­сить блю­да, так что суп­ни­цу и суд­ки при­хо­ди­лось пе­ре­да­вать че­рез его го­ло­ву, что пред­став­ля­лось со­всем не ря­до­вым де­лом, учи­ты­вая не­снос­ную ма­не­ру мис­те­ра Хо­ни­тан­де­ра раз­ма­хи­вать при раз­го­во­ре вся­ким пред­ме­том, по­пав­шим ему в ру­ки — не важ­но, вил­ка то, или да­же нож — да еще и эдак под­ска­ки­вать на дюйм-дру­гой при ка­ж­дом треть­ем сло­ве. Прими еще ко вни­ма­нию из­ряд­ный рост и туч­ную ком­плек­цию се­го джент­ль­ме­на! Суп­ру­га на­ше­го вер­же­ра, мис­сис Топ, ко­то­рую вме­сте с му­жем я при­гла­си­ла по­мочь нам в про­ве­де­нии приё­ма, и ко­то­рая в си­лу та­ко­го экс­т­ра­ор­ди­нар­но­го по­ве­де­ния при­ну­ж­де­на бы­ла про­но­сить та­рел­ки под са­мы­ми по­тол­ком, ска­за­ла мне впо­след­ст­вии, что­бы в дру­гой раз я на­ни­ма­ла луч­ше италь­ян­ца, по­доб­ные кун­штю­ки про­де­лы­вать, а её де уволь­те.

Лад­но бы толь­ко на­зван­ная не­при­ят­ность! В до­пол­не­ние к са­мо­чин­но­му пред­се­да­тель­ст­во­ва­нию мис­тер Хо­ни­тан­дер еди­но­лич­но за­вла­дел и за­столь­ный раз­го­во­ром, по­ло­жи­тель­но не да­вая ни­ко­му и сло­ва ска­зать в свою за­щи­ту. Да-да, имен­но "в свою за­щи­ту", ду­шеч­ка, по­сколь­ку этот "перл крас­но­ре­чия" не­из­вест­но от­че­го во­об­ра­зил, что мой сын, мой до­ро­гой Сеп­ти­мус, в чем-то ос­тав­шем­ся не­на­зван­ным ото­шел от свя­щен­ных прин­ци­пов Фи­лан­тро­пии и Ми­ло­сер­дия к Ближ­не­му, за ка­ко­вой та­ин­ст­вен­ный про­сту­пок мис­тер Х. вся­че­ски сты­дил и по­но­сил мое­го маль­чи­ка, по­зво­ляя се­бе да­же упот­реб­лять сло­ва "пре­да­тель" [за­черк­ну­то] и "не­го­дяй" [гус­то за­черк­ну­то] ... раз­ные сло­ва, ко­то­рые я не хо­чу да­же и вспо­ми­нать. Мы все — а на­до те­бе ска­зать, что я по­сла­ла при­гла­ше­ния и г-же Твинкл­тон, ми­ст­рисс на­шей шко­лы, и мис­те­ру Джас­пе­ру, ре­ген­ту на­ше­го хо­ра, при­сут­ст­во­вав­шим на обе­де вме­сте со свои­ми вос­пи­тан­ни­ка­ми, Эд­ви­ном и Ро­зой — мы все чув­ст­во­ва­ли се­бя слов­но в об­ще­ст­ве опас­но­го лу­на­ти­ка, об­ма­ном вы­брав­ше­го­ся из Виф­ле­ем­ской ле­чеб­ни­цы.

И толь­ко ко­гда по­да­ли ко­фе, мис­тер Хо­ни­тан­дер со­бла­го­во­лил по­яс­нить, что он сло­во в сло­во по­вто­рил пе­ред на­ми об­ли­чи­тель­ную речь, ска­зан­ную им на не­дав­нем со­б­ра­нии сто­лич­ных фи­лан­тро­пов в ад­рес ка­ко­го-то не­сча­ст­но­го, чем-то не уго­див­ше­го по­пе­чи­те­лям Фон­да. Не­до­ра­зу­ме­ние разъ­яс­ни­лось, но обед был уже не­по­пра­ви­мо ис­пор­чен. Ес­ли у вас, ду­шеч­ка, в го­ро­де по час­ти Люб­ви к Ближ­не­му и в са­мом де­ле пы­ла­ют та­кие аф­ри­кан­ские стра­сти, то, пра­во, ми­лоч­ка, я бо­юсь и пред­по­ло­жить, ка­ко­ва у вас то­гда Не­тер­пи­мость к По­ро­ку или к че­му-ни­будь По­доб­но­му.

По­сле та­ко­го, ты, без со­мне­ния, пой­мёшь и про­стишь ме­ня, ес­ли я при­зна­юсь, что ко­гда мис­тер Хо­ни­тан­дер, про­во­жае­мый мо­им сы­ном и на­шим но­вым по­сто­яль­цем мис­те­ром Не­вил­ом (о нём позд­нее), на­ко­нец по­след­ним ом­ни­бу­сом от­пра­вил­ся во­своя­си, я в ду­ше про­из­нес­ла ему во­след еще од­но из ази­ат­ских ру­га­тельств на­ше­го па­пень­ки, а имен­но "Donnerwetter!" — по­сту­пок, за ко­то­рый мне ни на пол­ми­зин­ца не стыд­но.

Эти тре­вол­не­ния, на­ту­раль­но, не мог­ли не ска­зать­ся на на­строе­нии гос­тей, и да­же на их са­мо­чув­ст­вии. Ма­лют­ка Ро­за в кон­це ве­че­ра сде­ла­лась без чувств, а мис­тер Невил вёл се­бя не­сдер­жан­но по от­но­ше­нию к её же­ни­ху, юно­му Эд­ви­ну Дру­ду. Де­та­ли мне не из­вест­ны (мой до­ро­гой Септ скры­ва­ет их от ме­ня, не же­лая ме­ня нер­ви­ро­вать), но, как я по­ня­ла, ед­ва не про­изош­ло не­что ужас­ное — не спра­ши­вай, что.

Лист бу­ма­ги уже под­ска­зы­ва­ет мне, что по­ра за­кан­чи­вать пись­мо. Пе­ре­дай мис­те­ру Берд­же­су моё на­ка­за­ние по­це­ло­вать те­бя от мое­го име­ни ты­ся­чу раз.

Ос­та­юсь твоя (поч­ти те­перь раз­лю­бив­шая Фи­лан­тро­пию) се­ст­ра и под­ру­га,

ФИ­ДИ

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

В те го­да, о ко­то­рых мы вспо­ми­на­ем, шесть поч­то­вых ка­рет кур­си­ро­ва­ли еже­днев­но ме­ж­ду Клой­стер­гэ­мом и Лон­до­ном; бы­ли так же со­об­ще­ния с Эш­фор­дом, Мэйд­сто­уном, Кен­тер­бе­ри, Тан­бридж Уэл­лсом, Гас­тинг­сом и дру­ги­ми го­ро­да­ми. Ка­ж­дый ве­чер, кро­ме вос­кре­се­ний, в де­вять ча­сов с ме­ло­дич­ным "тру-ту-ту" поч­то­во­го гор­на пись­ма от­прав­ля­лись в Мет­ро­по­лию, что­бы уже ут­ром явить­ся в ви­де от­вет­ной кор­рес­пон­ден­ции.

Ци­ти­ру­ет­ся по соч. С. Лам­прейса "Крат­кий Ис­то­ри­че­ский и Опи­са­тель­ный Отчет из Мэйдсто­у­на и его Окрест­но­стей",

пе­чать и из­да­ние Дж. Бра­у­на, Мэйдсто­ун, 1834

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

"... её зо­вут Еле­на Ланд­лесс, она стар­ше нас всех, пла­тья её не­воз­мож­но­го фа­со­на, слов­но они про­ле­жа­ли в сун­ду­ке сто лет, ко­жа её цве­та жже­ной проб­ки, вы­го­вор её ужа­сен, сло­варь же — бе­ден до чрез­вы­чай­но­сти. Яви­лась она не од­на, а с бра­том, ко­то­рый, ска­зы­ва­ют, вы­ли­тая её ко­пия, по­сколь­ку они близ­не­цы.

В пер­вую же встре­чу при­вя­за­ла она к се­бе креп­че креп­ко­го на­шу "эль­фий­скую не­вес­ту", наш "ро­зо­вый бу­тон­чик", на­шу лю­би­ми­цу и об­щую под­ру­гу Ро­зу Бад; те­перь они не­раз­луч­ны — они де­лят од­ну спаль­ню, они си­дят ря­дом в клас­се, Ро­за под­ска­зы­ва­ет ей, во­дит паль­чи­ком по строч­кам кни­ги, ко­гда та чи­та­ет вслух, в пе­ре­ры­вах ме­ж­ду уро­ка­ми они шеп­чут­ся и хи­хи­ка­ют вме­сте — нет, хи­хи­ка­ет толь­ко Ро­за, а мисс цар­ст­вен­ная Еле­на лишь эдак улы­ба­ет­ся, слов­но Джио­кон­да ка­кая-ни­будь. Ес­ли бы не на­ша об­щая се­ст­рин­ская лю­бовь к Ро­зе, ко­то­рая от­ра­жа­ет­ся и на её но­вой под­ру­ге, по­доб­но све­ту Солн­ца на на­шем ноч­ном спут­ни­ке, ни­кто и не взгля­нул бы в сто­ро­ну этой за­нос­чи­вой ино­стран­ки. Ино­гда я спра­ши­ваю се­бя с тре­пе­том, не об­ла­да­ет ли она ка­ким-ни­будь цы­ган­ским, чер­но­книж­ным, вол­хов­ским уме­ни­ем под­чи­нять се­бе то­ва­рок в ра­бы­ни?"

Из "Со­бра­ния Днев­ни­ков и Писем Аме­лии Же­не­вье­вы Гиг­глс (1831-1869) в ре­дак­ции её пле­мян­ни­цы Шар­лот­ты Доб­сон",

изд. Грант Ричардс, Лон­дон, 1899

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Об­щие по­ло­же­ния и Прин­ци­пы Жи­вот­но­го Маг­не­тиз­ма

1. Спо­соб­ность че­ло­ве­ка рас­про­стра­нять на спут­ни­ков (fellow-travellers) бла­го­твор­ное влия­ние в же­лае­мом на­прав­ле­нии и по соб­ст­вен­ной во­ле яв­ля­ет­ся ос­но­во­по­ла­гаю­щим жиз­нен­ным прин­ци­пом.

2. Эта спо­соб­ность на­зва­на на­ми Маг­не­тиз­мом; она яв­ля­ет­ся про­дол­же­ни­ем той свя­зи, ко­то­рые все жи­вые су­ще­ст­ва свя­за­ны с про­чи­ми, под­чи­няю­щи­ми­ся их во­ле.

3. По­сколь­ку мы не мо­жем по­нять, как од­но те­ло мо­жет воз­дей­ст­во­вать на дру­гое на рас­стоя­нии, мы пред­по­ла­га­ем, что не­ко­то­рое не­ви­ди­мое ве­ще­ст­во или флю­ид вы­те­ка­ет из маг­не­ти­зе­ра в на­прав­ле­нии на­маг­ни­чи­вае­мо­го субъ­ек­та. Это ве­ще­ст­во, под­дер­жи­ваю­щее в нас жизнь, мы на­зы­ва­ем "маг­нит­ной жид­ко­стью"; ха­рак­тер её не­из­вес­тен, да­же су­ще­ст­во­ва­ние её не до­ка­за­но, но всё про­ис­хо­дит так, как буд­то она дей­ст­ви­тель­но су­ще­ст­ву­ет.

4. Пер­вым ус­ло­ви­ем на­маг­ни­чи­ва­ния яв­ля­ет­ся во­ля и уве­рен­ность маг­не­ти­зе­ра, вто­рым — до­ве­рие к не­му, треть­им — его доб­ро­же­ла­тель­ность, то есть же­ла­ние тво­рить доб­ро.

5. Жид­кость, ко­то­рая ис­хо­дит от маг­не­ти­зе­ра, ока­зы­ва­ет фи­зи­че­ское влия­ние на па­ци­ен­та; из это­го сле­ду­ет, что маг­не­ти­зер дол­жен быть в доб­ром здра­вии. Так же ока­зы­ва­ет­ся и воз­дей­ст­вие на нрав­ст­вен­ное со­стоя­ние на­маг­ни­чи­вае­мо­го — по­это­му маг­не­ти­зер дол­жен быть дос­то­ин ува­же­ния за пра­во­ту его мне­ний, чис­то­ту его на­ме­ре­ний и че­ст­ность его ха­рак­те­ра.

6. Маг­нит­ное влия­ние мо­жет быть пе­ре­да­но на очень боль­шие рас­стоя­ния; но та­ким об­ра­зом оно дей­ст­ву­ет лишь на лиц, уже не­од­но­крат­но под­вер­гав­ших­ся маг­не­ти­за­ции. Хо­ро­ших ре­зуль­та­тов, од­на­ко, мож­но дос­тичь, пе­ре­да­вая воз­дей­ст­вие че­рез пред­ва­ри­тель­но на­маг­не­ти­зи­ро­ван­ную во­ду или ви­но; из-за при­род­но­го срод­ст­ва маг­нит­ной и обык­но­вен­ной жид­ко­стей, по­след­ние мо­гут со­хра­нять маг­не­ти­че­скую за­ря­жен­ность до трёх и бо­лее ме­ся­цев.*

7. При­ро­да ус­та­но­ви­ла при­тя­же­ние или осо­бую фи­зи­че­скую сим­па­тию ме­ж­ду оп­ре­де­лен­ны­ми ли­ца­ми. По этой при­чи­не маг­не­ти­зер воз­дей­ст­ву­ет на од­них па­ци­ен­тов с боль­шей эф­фек­тив­но­стью, чем на дру­гих. Не­ко­то­рые лю­ди ду­ма­ют, что они не­вос­при­им­чи­вы к дей­ст­вию маг­не­тиз­ма; сие за­блу­ж­де­ние про­ис­те­ка­ет лишь от­то­го, что они не встре­ти­ли еще маг­не­ти­зе­ра, бла­го­при­ят­но­го имен­но для них.

8. Спо­соб­ность маг­не­ти­зи­ро­вать в рав­ной сте­пе­ни при­су­ща субъ­ек­там обое­го по­лу, из рас­су­ж­де­ний бла­го­при­стой­но­сти жен­щи­ны бо­лее пред­поч­ти­тель­ны для маг­не­ти­за­ции жен­щи­на­ми же.

9. В об­щем, маг­не­тизм дей­ст­ву­ет наи­бо­лее чув­ст­ви­тель­ным и эф­фек­тив­ным об­ра­зом в от­но­ше­нии лиц, ко­то­рые ве­ли про­стой и скром­ный об­раз жиз­ни, чу­ж­дый из­ли­шеств, чем в от­но­ше­нии тех, чья при­род­ная ес­те­ст­вен­ность бы­ла обес­по­кое­на при­выч­кой к рос­ко­ши или к ле­кар­ст­вам, осо­бен­но нар­ко­ти­че­ско­го свой­ст­ва. Субъ­ек­ты, на­хо­дя­щие­ся в нер­ви­че­ском воз­бу­ж­де­нии, пред­став­ля­ют со­бой осо­бую ста­тью; маг­не­ти­за­ция их за­час­тую слож­на, но ино­гда и уди­ви­тель­но стре­ми­тель­на и эф­фек­тив­на.**

____________________________________________________

Жозеф Де­лю­зе, "Прак­ти­че­ская Ин­струк­ция к Жи­вот­но­му Маг­не­тиз­му", пе­ре­вод с фран­цуз­ско­го То­ма­са Хард­схор­на,

с при­ло­же­ни­ем За­ме­ток пе­ре­вод­чи­ка и писем Вы­да­ю­щих­ся Пси­хи­ат­ров,

изд. Са­мю­э­ля Уэлл­са и Ко, 737 Бро­д­вей, Нью-Йорк, 1879

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Мит­ра Инн и Кла­ренс Отель, Ча­там

м-ру Джо­ну Кем­пбел­лу, эс­к­вай­ру

ДО­РО­ГОЙ СЭР, — Как мне ста­ло слу­ча­ем из­вест­но, в про­шлом Вы бы­ли прак­ти­кую­щим маг­не­ти­зе­ром. Я ос­ве­дом­лен так­же, что Вы ос­та­ви­ли прак­ти­ку в Ва­шем ис­кус­ст­ве из сле­до­ва­ния прин­ци­пам, по­это­му, как че­ло­век то­же ис­по­ве­дую­щий прин­ци­пы, я не опа­са­юсь до­ве­рить­ся Вам. Я не со­мне­ва­юсь, что Вы со­гла­си­тесь еще раз во­зоб­но­вить Ва­шу си­лу для доб­рой це­ли. Ес­ли вы не от­ка­же­тесь по­мочь то­му, кто бу­дет веч­но мо­лить­ся за Вас, я ожи­даю Вас се­го­дня в час по­по­луд­ни в ку­ри­тель­ной ком­на­те оте­ля для при­ват­ной бе­се­ды.

Ува­жаю­щий Вас,

и ну­ж­даю­щий­ся в Ва­шей по­мо­щи,

С. К., эскв.

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Вре­мя — без чет­вер­ти час но­чи. Пульс — сто че­тыр­на­дцать. По­гру­же­ние в сон — ме­нее ми­ну­ты. Ве­ки по­лу­при­кры­ты, зрач­ков не вид­но, глаз­ные яб­ло­ки в дви­же­нии. Кор­пус на­пря­жен, по­за при­ну­ж­ден­ная, пра­вый ку­лак сжат. Маг­не­ти­зер (С.К.) за­да­ёт во­про­сы, со­мнам­бу­ла (Н.Л.) от­ве­ча­ет, как сле­ду­ет ни­же:

С.К. — Вы слы­ши­те ме­ня?

Н.Л. — Да. Где вы? Здесь так тем­но.

С.К. — Вы спи­те?

Н.Л. — Нет... Я не знаю. Где я? Здесь хо­лод­но.

С.К. — Здесь го­рит ка­мин, и вы в безо­пас­но­сти. На­зо­ви­те се­бя.

Н.Л. — Н-не пом­ню... Ра­ма­чан­д­ра?

С.К. — Это не так. Ва­ше ис­тин­ное имя — (на­зы­ва­ет хри­сти­ан­ское имя со­мнам­бу­лы, не мо­гу­щее быть тут при­ве­ден­ным из рас­су­ж­де­ний при­ват­но­сти)

Н.Л. — Ача. Хо­ро­шо.

С.К. — Вы уз­наё­те мой го­лос? Знае­те, кто я?

Н.Л. — Да. (Эк­заль­ти­ро­ван­но) Вы — царь Аг­ры и Ау­ды, ве­ли­кий и ми­ло­сти­вый Да­ша­рат­ха, ге­рой де­ся­ти ко­лес­ниц, мой воз­люб­лен­ный отец.

С.К. — Свя­той Ге­ор­гий, по­мо­ги нам! Нет, это толь­ко ва­ши фан­та­зии. Я ваш друг и учи­тель, по­ста­рай­тесь ме­ня вспом­нить — ведь мы лишь се­го­дня по­зна­ко­ми­лись. Вы прие­ха­ли из Лон­до­на, а я дол­жен под­го­то­вить вас к эк­за­ме­нам. Вспо­ми­нае­те? (На­зы­ва­ет своё имя)

Н.Л. — (При­сты­жен­но) О, умо­ляю те­бя, про­сти мне мою ошиб­ку, мой друг и учи­тель! Здесь так тем­но, и по го­ло­су я при­нял те­бя за мое­го до­ро­го­го от­ца!

С.К. — Вот и хо­ро­шо. Те­перь вы уз­наё­те ме­ня?

Н.Л. — Вы муд­рец Виш­ва­мит­ра, мой на­став­ник в бое­вых ис­кус­ст­вах и в про­го­няю­щих де­мо­нов ман­трах.

С.К. — Гм... По­след­нее поч­ти вер­но. Всё про­чее же... Хо­ро­шо, ос­та­вим это по­ка. Вы сей­час слиш­ком на­пря­же­ны. Что-то про­изош­ло?

Н.Л. — (при­хо­дит в яв­ное вол­не­ние) Я был при­ну­ж­ден бить­ся — да, бить­ся! Ра­ма дол­жен одо­леть Ма­ри­ча! Рак­шас! Рак­шас! Я убью те­бя, убью!

(Со­мнам­бу­ла пы­та­ет­ся встать со сту­ла, он су­до­рож­но ды­шит, на ли­це его вы­сту­па­ет пот. Гла­за пол­но­стью от­кры­ты, ве­ки тре­пе­щут, зрач­ки за­ка­ти­лись и ед­ва вид­ны. Ку­ла­ки сжа­ты, ру­ки на­хо­дят­ся в хао­ти­че­ском дви­же­нии, что де­ла­ет не­воз­мож­ным под­счет пуль­са.)

С.К. — Ус­по­кой­тесь, про­шу вас, ус­по­кой­тесь! Ра­зо­жми­те ку­лак, мис­тер Не­вил! Сядь­те! Да сядь­те же!

Н.Л. — Ом-м-м... Ом-м-м...

С.К. — Свя­тые не­бе­са! Я не знаю, что вы хо­ти­те ска­зать этим мы­ча­ни­ем, но ес­ли это по­мо­жет вам ус­по­ко­ить­ся...

Н.Л. — Пра­на­ва - это лук, Ат­ма - стре­ла, Па­ра­брах­ман - ми­шень. Ом-м-м...

С.К. — Вот... уже луч­ше. Я бы пред­по­чел ус­лы­шать от вас что-ни­будь бо­лее ка­но­ни­че­ское, но... По­про­буй­те, всё же, по­вто­рить за мной: От­че ми­ло­серд­ный, при­ми мо­лит­вы на­ши...

Н.Л. — От­че ми­ло­серд­ный, ве­ли­кий Да­ша­рат­ха...

С.К. — Стой­те, стой­те! До­воль­но! Пра­во, по­доб­ный слу­чай не опи­сан ни в од­ной кни­ге... Я да­же не знаю...

Н.Л. — Ви­дел я рак­ша­са в до­ме его, опь­я­нен­но­го ви­ном и бо­гат­ст­вом, смею­ще­го­ся, празд­но­го!..

С.К. — Я так и по­ла­гал, что без ви­на тут не обош­лось. Зна­чит, вы бы­ли в пив­ной, мис­тер Невил?

Н.Л. — (стра­даю­щим го­ло­сом, с си­лой уда­ряя се­бя тыль­ной сто­ро­ной за­пя­стья по лбу) Си­та в сле­зах, Си­та без чувств! Рак­шас сме­ет­ся, рак­шас хо­хо­чет! По­жи­ра­тель па­да­ли!

С.К. — Вы опять сжа­ли ку­лак, мис­тер Невил! Ра­зо­жми­те его... По­зволь­те, те­перь я уга­даю. Та, ко­го вы на­зы­вае­те Си­той — это мисс Ро­за Бад, не­вес­та мис­те­ра Дру­да?

Н.Л. — (вос­тор­жен­но) Си­та яс­но­ли­кая, во­пло­ще­ние Лак­шми, из бо­роз­ды ро­ж­ден­ная, про­хла­ду да­рую­щая... Си­та, не­вес­та Ра­мы!

С.К. — Да, она не­вес­та, при­том — чу­жая не­вес­та, и мне бы не хо­те­лось, что­бы её имя ком­про­ме­ти­ро­ва­лось этой при­скорб­ной ис­то­ри­ей... По­до­ж­ди­те-ка, мис­тер Невил, мне ка­жет­ся, я на­чи­наю по­ни­мать... Вы и мис­тер Друд про­во­жа­ли юных ле­ди до во­рот шко­лы. Вы, на­вер­ное, по­вздо­ри­ли, воз­вра­ща­ясь?

Н.Л. — (со зло­бой) Ма­ри­ча, Ма­ри­ча, сын Су­ке­ты, ко­вар­ный рак­шас! Прочь! Прочь! Не смей ме­шать свя­щен­но­му ри­туа­лу муд­ро­го Виш­ва­мит­ры!

С.К. — Мис­тер Невил, по­слу­шай­те... Бы­ло бы ошиб­кой счи­тать, что Эд­вин по­ме­шал на­ше­му му­зы­каль­но­му ве­че­ру!

Н.Л. — (в силь­ной ажи­та­ции) Нет, нет, нет! Я дол­жен ос­та­но­вить его, дол­жен! Кровь! Кровь по­всю­ду! Я пус­тил стре­лу!

С.К. — Мис­тер Ланд­лесс, во имя все­го свя­то­го, мис­тер Ланд­лесс! Не­мед­лен­но про­сни­тесь, я про­шу вас, при­ка­зы­ваю, про­сни­тесь же!

(Не­сколь­ко раз энер­гич­но встрях­ну­тый за пле­чи, мес­ме­ри­зи­руе­мый спол­за­ет со сту­ла на ко­ле­ни и с гром­ким сто­ном из­вер­га­ет на пол со­дер­жи­мое сво­его же­луд­ка, по­сле че­го ему оче­вид­ным об­ра­зом лег­ча­ет. По­сте­пен­но он при­хо­дит в се­бя.)

Н.Л. — Про­шу... Про­шу про­стить... Я... не­сколь­ко не­трезв.

С.К. — Вы на­пу­га­ли ме­ня. Да, мис­тер Невил, вы не­трез­вы.

Н.Л. — Я... сей­час же убе­ру... На­до во­дой...

С.К. — Пус­тое, ос­тавь­те по­ка, на­крой­те вот бу­ма­гой. Сядь­те те­перь, под­ни­ми­тесь с по­ла.

Н.Л. — Я сквер­но на­чал, сэр. Очень сквер­но.

С.К. — Ис­тин­ная прав­да.

Н.Л. — Не по­ни­маю... По­че­му я так... Я и вы­пил-то са­мую ма­лость!

С.К. — Ка­ж­дый пья­ни­ца на све­те оп­рав­ды­ва­ет­ся этим. Где же вы бы­ли?

Н.Л. — Мис­тер Джас­пер, сэр, при­гла­сил нас вы­пить ми­ро­вую. Пу... пун­ша.

С.К. — Возь­ми­те пла­ток. Зна­чит, мис­тер Джас­пер при­гла­сил вас и сво­его пле­мян­ни­ка? Вы что же, по­ссо­ри­лись с мис­те­ром Дру­дом?

Н.Л. — Да, мы не­сколь­ко... слег­ка по­спо­ри­ли. Он ска­зал... он ос­кор­бил ме­ня, сэр.

С.К. — Эд­вин Друд, на­сколь­ко мне из­вест­но, до­б­рый и вос­пи­тан­ный юно­ша. Я ду­маю, обид­ное в его сло­вах вам лишь по­чу­ди­лось. Вы, по­ла­гаю, го­во­ри­ли о его не­вес­те?

Н.Л. — Толь­ко в на­ча­ле, еще на ули­це. По­том мис­тер Друд по­зво­лил се­бе вы­шу­чи­вать ме­ня... са­мым не­по­зво­ли­тель­ным об­ра­зом! Мис­тер Джас­пер поя­вил­ся как раз во­вре­мя, что­бы пре­дот­вра­тить... ээ... очень во­вре­мя, сэр.

С.К. — Да, на мис­те­ра Джас­пе­ра мож­но по­ло­жить­ся, он че­ло­век из­ряд­ных дос­то­инств.

Н.Л. — Ну, и мы за­шли вы­пить по глот­ку, что­бы за­ми­рить­ся. Толь­ко по глот­ку, сэр! Ви­но... Ви­но ока­за­лось не­обык­но­вен­но креп­кое.

С.К. — И боль­ше ни­че­го сквер­но­го не слу­чи­лось?

Н.Л. — Мне очень жаль, сэр, да толь­ко слу­чи­лось. Мис­тер Друд про­дол­жал ос­корб­лять ме­ня, не­смот­ря на все уве­ще­ва­ния мис­те­ра Джас­пе­ра, я не вы­дер­жал и...

С.К. — И... что?

Н.Л. — И ушел. Вот и всё. Я не мог там бо­лее ос­та­вать­ся.

С.К. — И кро­ме это­го ни­че­го?

Н.Л. — Ни­че­го та­ко­го, сэр, про­сто... ну, я раз­бил ста­кан с ви­ном, ко­гда вы­хо­дил.

С.К. — Ста­кан ме­ня не бес­по­ко­ит. Не бы­ло ли... кро­ви?

Н.Л. — Кро­ви? Нет, кро­ви не бы­ло, ни­кто стек­лом не по­ре­зал­ся.

С.К. — Хо­ро­шо, мис­тер Не­вил, я вам ве­рю. Я на­де­юсь, что этот при­скорб­ный слу­чай по­слу­жит вам уро­ком. Да, уро­ком и... пре­дос­те­ре­же­ни­ем.

Н.Л. — Про­сти­те ме­ня, сэр. Ко­неч­но же, сэр.

С.К. — Вы знае­те, где ва­ша спаль­ня, я по­ка­зы­вал вам днём. Хо­ти­те, что­бы я про­во­дил вас?

Н.Л. — Бла­го­да­рю вас, сэр, я най­ду. Еще раз спа­си­бо вам, сэр.

С.К. — Спо­кой­ной но­чи, Не­вил.

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Для про­слав­ле­ния бо­гов Ве­ды, со­вер­шал муд­рец из муд­ре­цов, во­ин и ас­кет Виш­ва­мит­ра свя­щен­ный об­ряд жерт­во­при­но­ше­ния, яд­жву, но за­ду­ма­ли ему в том по­ме­шать зло­коз­нен­ные рак­ша­сы Суб­аху и Ма­ри­ча, сы­но­вья де­мо­ни­цы Су­ке­ты. Для ис­пол­не­ния мерз­ких сво­их пла­нов ос­к­вер­ни­ли они по­то­ка­ми чер­ной сво­ей кро­ви ме­сто ис­пол­не­ния об­ря­да. При­звал то­гда муд­рец Виш­ва­мит­ра юно­го вои­на и во­пло­ще­ние бо­га Виш­ну бли­ста­тель­но­го Ра­му, про­зван­но­го за доб­ро­де­те­ли свои Ра­ма­чан­д­рой. Пус­тил Ра­ма стре­лу — и сра­зи­ла она зло­вред­ных рак­ша­сов, за­ки­нув те­ла их на от­да­лен­ный ост­ров Лан­ка. Впе­чат­лен­ный этим слав­ным одо­ле­ни­ем, счел муд­рый Виш­ва­мит­ра, что дос­то­ин Ра­ма со­стя­зать­ся за пра­во стать суп­ру­гом пре­крас­ной Си­ты, во­пло­ще­ния бо­ги­ни кра­со­ты Лак­шми, цар­ской до­че­ри из ро­да Джа­на­ки.

"Ра­май­я­на Ди Валь­ми­ки" в пе­ре­во­де Гас­па­ра Гор­ре­зио, Из­да­ние Вто­рое, до­пол­нен­ное. Том I.

Ти­по­гра­фия Бон­тар­ди-По­гли­а­ни, Милан, 1869 год

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Эти на­глые, не­на­ви­дя­щие и пре­зи­раю­щие вас гла­за, эти цве­та во­ронь­их перь­ев во­ло­сы, лос­ня­щие­ся так, буд­то сма­за­ны они рыбь­ей сли­зью, эти кри­вя­щие­ся в ус­меш­ке гу­бы под жал­ки­ми, ед­ва про­би­ваю­щи­ми­ся уси­ка­ми, этот вы­зы­ваю­ще без­вкус­ный шей­ный пла­ток, эти ру­ки без­дель­ни­ка в ды­ря­вых кар­ма­нах, эта за­им­ст­во­ван­ная с ху­дой гра­вю­ры по­за яко­бы ден­ди, а на са­мом де­ле — хлы­ща, мо­шен­ни­ка, кар­ман­но­го во­ра — всё это вме­сте даст изум­лен­но­му на­блю­да­те­лю вот та­ко­го мис­те­ра Ланд­лес­са! Тол­пы по­доб­ных ему еже­днев­но схо­дят с ко­раб­лей, ве­зу­щих на­зад из ко­ло­ний — ко­го же?! Пре­ступ­ни­ков, ка­торж­ни­ков, им­ми­гран­тов! Не Ир­лан­дия, нет! Ир­ланд­цы — не­вин­ные де­ти по срав­не­нию с этим бед­ст­ви­ем, на­ше­ст­ви­ем, экс­пан­си­ей! По­ис­ти­не, их сто­ит [гус­то за­черк­ну­то]

Про­стой раз­го­вор чуть не обер­нул­ся тра­ге­ди­ей, смер­то­убий­ст­вом! Что та­ко­го ска­зал ему Эд­вин?! До­б­рый, без­за­щит­ный юно­ша, мой Нед, же­лаю­щий ци­ви­ли­зо­вать та­ких вот ди­ка­рей, дать им ма­ши­ны, дать им свои зна­ния, всё! По­че­му они не по­ни­ма­ют ни сво­его мес­та, ни об­ра­щен­но­го к ним доб­ро­го от­но­ше­ния?! По­че­му, ес­ли ди­карь чер­но­кож, так ему об этом уже и не смей ска­зать?! Или те­бе в го­ло­ву уже ле­тит ста­кан, та­рел­ка, нож! По­че­му ди­ка­ри уже в сре­до­то­чии ци­ви­ли­за­ции — Лон­до­не! — на­вя­зы­ва­ют нам, ис­тин­ным анг­ло­сак­сам, вла­де­те­лям по­лу­ми­ра, свои ущерб­ные по­ня­тия о том, что нрав­ст­вен­но, а что, ви­ди­те ли, не­дос­та­точ­но нрав­ст­вен­но — для нас, не для них! Нет уж, учи­те нрав­ст­вен­но­сти сво­их ма­маш, что­бы не пло­ди­ли по­доб­ных вам не­за­кон­но­ро­ж­ден­ных уб­люд­ков!

Час по­по­лу­но­чи. — По­сле то­го, че­му я толь­ко что был сви­де­те­лем, ме­ня тер­за­ет бо­лез­нен­ный страх за мое­го до­ро­го­го Эд­ви­на, страх, ко­то­рый я не мо­гу ни по­бо­роть, ни как-то за­глу­шить. Все мои по­пыт­ки тщет­ны. Де­мо­ни­че­ская страсть это­го Неви­ла Ланд­лес­са, си­ла его яро­сти, ди­кая не­на­висть, явив­шая­ся в стрем­ле­нии унич­то­жить мое­го пле­мян­ни­ка, вну­ша­ет мне ужас. По­ис­ти­не, есть что-то от ти­гра в его тём­ной кро­ви. Так глу­бо­ко мое от то­го впе­чат­ле­ние, что уже два­ж­ды я за­хо­дил в его спаль­ню, про­сто что­бы убе­дить­ся, что мой до­ро­гой маль­чик спо­кой­но спит, а не ва­ля­ет­ся мёрт­вый в лу­же соб­ст­вен­ной кро­ви.

Ут­ром. Нед уе­хал — в доб­ром на­строе­нии, как то обыч­но для не­го. Сно­ва и сно­ва пре­ду­пре­ж­дал я его, но его без тол­ку пре­ду­пре­ж­дать, та­кой уж он че­ло­век. Ска­зал, что спра­вил­ся бы с Ланд­лес­сом и один, как и по­до­ба­ет муж­чи­не. Но муж­чи­не не по­до­ба­ет справ­лять­ся с бе­ше­ной со­ба­кой ина­че, чем пал­кой! — воз­ра­жал я ему. Но мое­го Не­да пре­ду­пре­дить не­воз­мож­но. Сколь­ко мог, про­ехал с ним и слез уже за го­ро­дом, пол­ный мрач­ных по­доз­ре­ний и пред­чув­ст­вий — ес­ли мож­но на­звать пред­чув­ст­вия­ми мою уве­рен­ность в над­ви­гаю­щей­ся на мое­го до­ро­го­го маль­чи­ка ка­та­ст­ро­фе.

Днев­ни­ко­вая за­пись ци­ти­ру­ет­ся по книге "Суд над Джо­ном Джас­пе­ром по об­ви­не­нию в убий­стве Эдви­на Друда",

из­да­ние в поль­зу Са­ма­ри­тян­ско­го, Дет­ско­го Го­мео­па­ти­че­ско­го, Св. Аг­нес­сы и Си­най­ско­го гос­пи­та­лей.

Ти­по­гра­фия Ака­де­мии Му­зы­ки, Фи­ла­дель­фия, США, 1914 г.

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Отель Митра Инн, à la réception

для пе­ре­да­чи преп. С. Кри­спарк­лу (лично)

УВА­ЖАЕ­МЫЙ СЭР, —

не­пред­ви­ден­ные об­стоя­тель­ст­ва тре­бу­ют мое­го без­от­ла­га­тель­но­го отъ­ез­да, при­ну­ж­дая ме­ня до­ве­рить бу­ма­ге те со­об­ра­же­ния, ко­то­рые я ина­че с удо­воль­ст­ви­ем из­ло­жил бы Вам при на­шей по­втор­ной встре­че изу­ст­но. Со­дер­жа­ние их мо­жет по­ка­зать­ся Вам не­ком­пли­мен­тар­ным, но по­верь­те, что про­дик­то­ва­ны они как мо­им из­ряд­ным опы­том прак­ти­че­ско­го маг­не­ти­зе­ра по ме­то­ду Мес­ме­ра, так и скру­пу­лез­ным изу­че­ни­ем пред­став­лен­но­го Ва­ми кон­спек­та. Изъ­яс­ня­ясь ко­рот­ко, мне пред­став­ля­ет­ся со­вер­шен­но не­ве­ро­ят­ным, что­бы субъ­ект, ни­ко­гда ра­нее не под­вер­гав­ший­ся мес­ме­ри­че­ским прак­ти­кам, с та­кою лег­ко­стью мог был вверг­нут в со­мнам­бу­ли­сти­че­ское со­стоя­ние — и да­же в том слу­чае, ес­ли пе­ред тем он (по ва­ше­му по­доз­ре­нию) ис­пы­тал воз­дей­ст­вие на­маг­не­ти­зи­ро­ван­но­го ви­на. Од­на­ко, из­вест­но ли Вам, что не­ко­то­рые рас­ти­тель­ные опиа­ты, до­бав­лен­ные в мель­чай­ших про­пор­ци­ях в по­дог­ре­тое ви­но, ока­зы­ва­ют на пер­сон хо­ле­ри­че­ско­го тем­пе­ра­мен­та не рас­слаб­ляю­щее, а, на­про­тив, рез­ко воз­бу­ж­даю­щее дей­ст­вие?

Вни­ма­тель­ное чте­ние кон­спек­та Ва­ше­го опы­та (я с бла­го­дар­но­стью воз­вра­щаю его Вам, вкла­ды­вая в один кон­верт с на­стоя­щим пись­мом) при­ве­ло ме­ня к твер­до­му убе­ж­де­нию, что в дан­ном слу­чае (про­сти­те ме­ня за пря­мо­ту — я ни в ко­ей ме­ре не же­лаю оби­деть Вас) мы во­об­ще не име­ем де­ло с маг­не­тиз­мом. Ва­ше­го па­ци­ен­та все­го лишь по­бу­ди­ли вы­пить ви­на с опиу­мом — об­ман та­ко­го ро­да, к со­жа­ле­нию, час­то прак­ти­ку­ет­ся не­доб­ро­со­ве­ст­ны­ми мо­шен­ни­ка­ми, про­фа­ни­рую­щи­ми на­шу нау­ку в мю­зик-хол­лах и мод­ных са­ло­нах, что на­но­сит не­по­пра­ви­мый вред как ав­то­ри­те­ту Мес­ме­риз­ма, так и ду­шев­но­му здо­ро­вью не­сча­ст­ных жертв по­доб­но­го на­ду­ва­тель­ст­ва. По мо­ему ра­зу­ме­нию, что­бы дос­тичь опи­сан­но­го в Ва­ших кон­спек­тах со­стоя­ния ду­ха и те­ла у па­ци­ен­та, в ча­шу с ви­ном дос­та­точ­но до­ба­вить лишь не­сколь­ко ка­пель Лау­да­ну­ма; при­об­ре­сти же его, как Вы знае­те, мож­но в лю­бой ап­теч­ной лав­ке.

Коль ско­ро де­ло об­сто­ит так, я не ви­жу бо­лее, чем еще мо­жет по­мочь Вам

Ваш по­кор­ный слу­га

Дж. С. Колк­хойн (Кэм­пбелл)

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

ЛАУ­ДА­НУМ, — спир­то­вая на­стой­ка опия шаф­ра­но­во­го цве­та.

Экс­тракт Опия в по­рош­ке — две ун­ции; 

Во­да с ко­ри­цей          — де­сять ун­ций; 

Спирт                   — две ун­ции; 

Ви­но бе­лое              — че­ты­ре ун­ции.

Сме­шать, до­ж­дать­ся оса­ж­де­ния, че­рез шесть дней про­фильт­ро­вать.

"Фар­ма­ко­пея Уни­вер­са­лис,

или Все­объ­ем­лю­щее Со­бра­ние Фар­ма­ко­пей из Ант­вер­пе­на, Дуб­ли­на, Эдин­бур­га, Лон­до­на, обеих Аме­рик и пр.",

Вей­мар, изд. Лан­дес-Ин­ду­стри-Над­зо­ра, 1840

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Ус­по­каи­ваю­щий Опи­ум­ный Си­роп

"БЛА­ГО­СЛО­ВЕ­НИЕ МА­ТЕ­РИ"

Ис­поль­зу­ет­ся бо­лее ДВА­ДЦА­ТИ лет МИЛ­ЛИО­НА­МИ ма­те­рей с НЕ­ИЗ­МЕН­НЫМ УС­ПЕ­ХОМ!

Ус­по­каи­ва­ет ЗУБ­НУЮ БОЛЬ у де­тей, смяг­ча­ет ДЕС­НЫ, УТИ­ША­ЕТ все ви­ды БО­ЛИ,

ЛЕ­ЧИТ же­лу­доч­ные КО­ЛИ­КИ и яв­ля­ет­ся ЛУЧ­ШИМ СРЕД­СТ­ВОМ от ПО­НО­СА.

Про­да­ёт­ся во всех ап­те­ках Бри­та­нии и на Кон­ти­нен­те.

Уве­рен­но спра­ши­вай­те Ус­по­каи­ваю­щий Опи­ум­ный Си­роп

"БЛА­ГО­СЛО­ВЕ­НИЕ МА­ТЕ­РИ"!

Це­на за 1/4 ун­ции — 3 шилл. 6 пен­сов.

Из­бе­гай­те под­де­лок!

Ком­мер­че­ское объ­яв­ле­ние в "Кент­ской Га­зе­те", ок­тябрь-де­кабрь 1847 г.

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

"Я при­ни­мал опи­ум от бо­лей... му­чи­тель­ных же­лу­доч­ных бо­лей, ко­то­рые я ино­гда ис­пы­ты­ваю."

Из "По­ка­за­ний Джона Джас­пе­ра, хор­мей­сте­ра в Клой­стерг­эме, перед су­дьей Эб­бо­том и спе­ци­аль­ным жюри при­сяж­ных

по делу об ис­чез­но­ве­нии его пле­мян­ни­ка Эдви­на Друда", изд. Олд Бейли на сред­ства об­ви­ня­е­мо­го, Лон­дон, 1847

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

До­ро­гой мис­тер ДЖАС­ПЕР, —

уже два­ж­ды по­сы­ла­ла я гор­нич­ную с ле­кар­ст­ва­ми для Вас, но Ва­ша дверь всё бы­ла на за­по­ре — вы столь про­дол­жи­тель­но про­гу­ли­ва­лись? Не знаю, по­лез­но ли при же­лу­доч­ных ко­ли­ках так на­пря­гать но­ги — пусть мой Сеп­ти­мус и уве­ря­ет ме­ня в об­рат­ном. Умо­ляю Вас по­бе­речь­ся: Ва­ше не­ожи­дан­ное не­при­сут­ст­вие на про­шлой Му­зы­каль­ной Сре­де весь­ма опе­ча­ли­ло ме­ня, так по­ра­дуй­те нас ви­зи­том хо­тя бы се­го­дня. Мол­ли долж­на пе­ре­дать Вам бу­ты­лоч­ку по­лос­ка­ния для зу­бов из ле­пе­ст­ков мар­га­ри­ток и пу­зы­рек на­стой­ки на опии и ко­ри­це по ре­цеп­ту мое­го по­кой­но­го ба­тюш­ки — при­ни­май­те стро­го в ча­сы, ко­то­рые я ука­за­ла на яр­лыч­ке.

Ис­крен­не же­лаю­щая Вам об­лег­че­ния в бо­ле­стях,

Фи­де­лия КРИС­ПАРКЛ

PS. Не да­вай­те Мол­ли де­нег, а то я оби­жусь! Са­ма­ри­тян­ст­во­вать ближ­не­му — это её долг; воз­на­гра­ж­ден­ная же доб­ро­де­тель не за­счи­ты­ва­ет­ся нам на Не­бе­сах.

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Ед­ва вой­дя в своё жи­ли­ще, я, не те­ряя ни ми­ну­ты, при­нял пред­пи­сан­ное ко­ли­че­ст­во опи­ум­ной на­стой­ки.

Я сде­лал это, пол­но­стью осоз­на­вая всю опас­ность та­ко­го по­ступ­ка. Но я сде­лал это; и ме­нее чем че­рез час — о, не­бе­са! что за пре­вра­ще­ние! что за воз­не­се­ние к све­ту из чер­ней­ших глу­бин ду­ши! что за апо­ка­лип­сис мое­го внут­рен­не­го ми­ра! Ис­чез­но­ве­ние бо­лей бы­ло те­перь ме­ло­чью в мо­их гла­зах, это влия­ние бы­ло пол­но­стью по­гло­ще­но не­объ­ят­но­стью тех по­ло­жи­тель­ных эф­фек­тов, ко­то­рые от­кры­лись пе­ре­до мною в этой безд­не бо­же­ст­вен­но­го на­сла­ж­де­ния, столь не­ожи­дан­но об­на­ру­жен­но­го в Лау­да­ну­ме! Это бы­ла па­на­цея, это был це­ли­тель­ный элик­сир про­тив всех бед че­ло­ве­че­ст­ва, это был сек­рет сча­стья, ко­то­рый столь­ко ве­ков без­ус­пеш­но ис­ка­ли фи­ло­со­фы — те­перь сча­стье мог­ло быть ку­п­ле­но за гро­ши и спря­та­но в жи­лет­ный кар­ман, вос­торг бы­тия мог быть за­ку­по­рен в пин­то­вую бу­тыл­ку, а бла­жен­ст­во ду­ши — от­прав­ле­но дру­гу в поч­то­вой ка­ре­те.

То­мас Де Квин­си, "Ис­по­ведь анг­лий­ско­го опио­ма­на", из­да­ние 41-е, Ри­вер­сайд Пресс, Кем­бридж, 1847

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Вы ви­де-еть, сар, это мно­го опи­ву­ма, чёрт его, ку­рить две ми­ну­та, сар, не бо­лье-е. Ему сто­ит че­ты-ыре пен­са, сар — он чёрт до­ро­го, но он чёрт хо­ро­шо. Не-е, ни­кто не ку­рит дом, чёрт, ни­кто из Азии, сар, они все при­хо­дить сю­да ку­рить ма­ла-ма­ла, на че­ты-ыре пен­са, по­том ид­ти до­мой и спать. Да-а, мы жить до­ма, сар. Ни­кто до­ма мо­жет так хо­ро­шо ку­рить опи­вум, как здесь у Дже­ка-ки­тай­ца, го­во­рят. Опи­вум из Бен­га­ли, сар, прие­хать на суд­не, стю­ард про­вез­ти. Да-а. На че­ты­рее пен­са, чёрт его, две ми­ну­та, не боль­ее, сар, но вы стать бо­лье-е пьян как от три-и че­ты-ыре пять ста­кан ро­ма. Вы аа-гли­ча­не пья­неть от ром, мы азиа­та пья­неть от опи­вум. Да-а... Не-е, сар, Ла-ву-дамн пить не хо­ро­шо, мно­го до­ро­го. Три и пол-шил­лин. Чёрт до­ро­го, сар! Вот труб­ка, сар, по­про­буй труб­ка, он мно­го хо­ро­шо!

Дж. Ч. Пар­кин­сон, "Мес­та и лю­ди, или За­ри­сов­ки с на­ту­ры",

из­да­тель­ст­во бр. Три­ст­ли, Лон­дон, 1869

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Про­цесс "окол­па­чи­ва­ния про­ста­ков" на аук­цио­не очень не­сло­жен и эф­фек­ти­вен. Пред­по­ло­жим, не­кое­му ни­че­го не по­доз­ре­ваю­ще­му джент­ль­ме­ну от ску­ки при­шла фан­та­зия что-то ку­пить — ска­жем, ки­тай­скую ку­ри­тель­ную труб­ку на под­став­ке ла­ки­ро­ван­но­го крас­но­го де­ре­ва — и он го­тов от­дать за неё па­ру фун­тов, не бо­лее. Мо­шен­ни­ки, яко­бы, то­же хо­тят ку­пить труб­ку и са­мым ожив­лен­ным об­ра­зом тор­гу­ют­ся про­тив не­го, вся­кий раз на­ки­ды­вая по пол­кро­ны, по­ка он, же­лая по­кон­чить ра­зом с эта­кой ка­ни­те­лью, не по­вы­ша­ет став­ку сра­зу до двух фун­тов. "Два с чет­вер­тью!" — тут же вос­кли­ца­ет один из мо­шен­ни­ков, и ко­гда наш до­вер­чи­вый, но раз­го­ря­чен­ный тор­га­ми бри­та­нец при­под­ни­ма­ет­ся, что­бы ска­зать "И еще шесть пен­сов!", сра­зу двое из под­сад­ных лю­дей аук­цио­ни­ста од­но­вре­мен­но вы­кри­ки­ва­ют: "Три фун­та!" Мо­ло­ток аук­цио­не­ра с гро­хо­том уда­ря­ет по сто­лу: "Про­да­но за три фун­та джент­ль­ме­ну в треть­ем ря­ду!" — "Мне?! Гос­подь с ва­ми, мис­тер Сап­си, три фун­та за та­кую дрянь? Хо, хо, ну и шут­ник!" — и двое мо­шен­ни­ков из со­се­дей под­став­но­го джент­ль­ме­на в треть­ем ря­ду в один го­лос кля­нут­ся, что тот и рта не рас­кры­вал. "Это вон тот гос­по­дин сде­лал став­ку", по­ло­жи­тель­но ут­вер­жда­ют они, ука­зы­вая на на­ше­го про­ста­ка, "это был мис­тер Джас­пер, сэр!" — и ре­ко­мен­ду­ют аук­цио­ни­сту на­стаи­вать, что­бы жерт­ва их об­ма­на за­бра­ла пред­мет по оз­на­чен­ной це­не.

Аук­цио­нист важ­но при­зы­ва­ет всех к по­ряд­ку, а мис­тер Джас­пер, за­по­доз­рив трюк и не же­лая скан­да­ла, со­гла­ша­ет­ся за­пла­тить, но толь­ко ес­ли труб­ка бу­дет тут же сно­ва вы­став­ле­на на про­да­жу. Мис­тер Сап­си, све­рив­шись с пра­ви­ла­ми про­ве­де­ния аук­цио­нов, ми­ло­серд­но со­гла­ша­ет­ся; наш про­стак мыс­лен­но бла­го­да­рит свою сча­ст­ли­вую звез­ду, и ку­ри­тель­ная труб­ка опять идёт на тор­ги. Но в этот раз мо­шен­ни­ки и рта не рас­кры­ва­ют, по­это­му не­ве­зу­чий мис­тер Джас­пер ухо­дит до­мой с по­куп­кой, не толь­ко пе­ре­пла­тив лиш­ний фунт, но и от­дав до­пол­ни­тель­но сем­на­дцать шил­лин­гов аук­ци­он­но­го сбо­ра.

Эндрю Вин­тер, "Наши Со­ци­аль­ные Пчелы, или Кар­тин­ки го­род­ской и сель­ской жизни",

Лон­дон, Ро­берт Хард­вик, 192, Пи­кад­ди­ли, 1865

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Че­ло­век, ко­то­рый хо­чет ис­пы­тать не­пе­ре­да­вае­мое бла­жен­ст­во ку­ре­ния на­стоя­ще­го, чис­тей­ше­го опиу­ма, дол­жен пред­при­нять к не­му не­кий род па­лом­ни­че­ст­ва. Он дол­жен на вре­мя от­ри­нуть все бла­го­род­ные со­мне­ния, пре­одо­леть при­ви­тую ци­ви­ли­за­ци­ей брезг­ли­вость и от­пра­вить­ся к сво­ей свя­ты­не сми­рен­ным пи­лиг­ри­мом, од­ним из тол­пы та­ких же ве­рую­щих — ве­рую­щих в опи­ум. Ос­нов­ная труд­ность, од­на­ко, за­клю­ча­ет­ся в вы­яв­ле­нии ме­сто­на­хо­ж­де­ния хра­ма опи­ум­ной бо­ги­ни.

"Это уч­ре­ж­де­ние един­ст­вен­ное в сво­ём ро­де", — со­об­щил мне мой друг, — "и ка­ж­дый мо­ряк с Вос­то­ка, ед­ва бро­сив якорь в пор­ту на Тем­зе, сра­зу же спе­шит ту­да удов­ле­тво­рить свою жа­ж­ду опиу­ма. По слу­хам, это­му мес­ту по­кро­ви­тель­ст­ву­ют вы­даю­щие­ся пред­ста­ви­те­ли дво­рян­ст­ва и ари­сто­кра­тии, и, го­во­рят, да­же са­ма Ко­ро­ле­ва ра­зок сни­зош­ла по­се­тить опи­ум­но­го мас­те­ра в его уе­ди­не­нии."

Ус­лы­шав это, и уз­нав, что рай­он Шэд­велл был удо­сто­ин вы­со­чай­ше­го ви­зи­та, я по­ду­мал, что дос­та­точ­но лег­ко най­ду этот опи­ум­ный при­тон, но мой друг счел ра­зум­ным опи­сать мне до­ро­гу бо­лее под­роб­но. "К до­му опи­ум­но­го мас­те­ра ве­дут два пу­ти", — ска­зал он, — "мож­но вый­ти из кэ­ба на глав­ной ули­це Шэд­вел­ла и прой­ти даль­ше, вы­смат­ри­вая та­вер­ну "Боч­ка и ви­но­град", ря­дом бу­дет еще один трак­тир, "Зо­ло­той орел", а там уже до­п­лю­нуть мож­но до "Бал­тий­ско­го па­ба", ко­то­рый сто­ит пря­мо на уг­лу нуж­ной ули­цы. Или мож­но прой­ти вниз по Ка­бель­ной, по­том че­рез весь­ма не­при­тя­за­тель­ный и гряз­ный про­ход до по­во­ро­та с таб­лич­кой "К ча­сов­не", и там мож­но раз­гля­деть за­коп­че­ный дом, по­хо­жий на пуб­лич­ный, на­зы­ва­ет­ся "При­ют уг­ле­жо­га". Дом опи­ум­но­го мас­те­ра со­всем ря­дом — во дво­ре."

Ко­гда я, из­ряд­но по­плу­тав пе­ред тем по ок­ре­ст­но­стям, до­б­рал­ся до нуж­но­го дво­ра, опи­ум­но­го мас­те­ра не ока­за­лось до­ма, и мне при­шлось ко­ро­тать вре­мя до его воз­вра­ще­ния за раз­го­во­ром с его же­ной. Я бы ска­зал, что она бы­ла анг­ли­чан­ка, но до­га­дать­ся об этом мож­но бы­ло толь­ко по её ре­чи. Это бы­ла ма­лень­кая, из­мо­ж­ден­но­го ви­да жен­щи­на, не­уло­ви­мо на­по­ми­наю­щая ли­цом ки­та­ян­ку или ази­ат­ку; ста­рое хлоп­ко­вое пла­тье анг­лий­ско­го по­кроя не­лов­ко си­де­ло на её ху­дых, ост­ро вы­пи­раю­щих пле­чах. Её ко­жа бы­ла смуг­ло-жел­той, на­тя­ну­той на ску­лах, гла­за поч­ти по­те­ря­ли свою ев­ро­пей­скую фор­му и пре­вра­ти­лись ед­ва ли не в ще­лоч­ки. Бед­ная жен­щи­на бы­ла, оче­вид­но, очень боль­на; по­сто­ян­ное вды­ха­ние тон­ких ис­па­ре­ний опи­ум­но­го пре­па­ра­та, при­го­тов­ле­ни­ем ко­то­ро­го за­ни­мал­ся её муж, по­сте­пен­но уби­ва­ло её. Она не воз­ра­жа­ла про­тив это­го, она при­вык­ла, но это "ска­зы­ва­лось на ней", как она со­об­щи­ла мне сквозь су­до­рож­ный, тя­же­лый ка­шель.

— Вы имее­те в ви­ду дым из тру­бок ва­ших кли­ен­тов-ку­риль­щи­ков? — ос­ве­до­мил­ся я.

— Из тру­бок не идёт ды­ма, — от­ве­ти­ла она. — Дым слиш­ком це­нен, что­бы его про­сто так вы­пус­кать в воз­дух. Это бы­ло бы рас­то­чи­тель­но. Нын­че ни­кто не зна­ет, как пра­виль­но ку­рить опи­ум...

И она со­про­во­ди­ла эти сло­ва скорб­ным по­ка­чи­ва­ни­ем го­ло­вой, с бес­ко­неч­ной жа­ло­стью смот­ря на ме­ня, слов­но я был са­мым от­ста­лым и не­про­све­щен­ным че­ло­ве­ком на све­те.

— То­гда как же дым по­па­да­ет к вам в гор­ло? — сми­рен­но спро­сил я.

— Во вре­мя при­го­тов­ле­ния опиу­ма, ко­неч­но, — ска­за­ла она. — Я мо­гу по­ка­зать джент­ль­ме­ну, ес­ли он не воз­ра­жа­ет.

Я не толь­ко не воз­ра­жал, но был да­же бла­го­да­рен ей за пре­дос­тав­лен­ную воз­мож­ность стать сви­де­те­лем со­вер­ше­ния это­го та­ин­ст­ва. И сколь бла­го­да­рен, столь и по­ра­жен, ибо жен­щи­на, опус­тив­шись на ко­ле­ни, по­ша­ри­ла под по­ко­сив­шей­ся кро­ва­тью о че­ты­рех стол­би­ках и вы­та­щи­ла на свет не­что до бо­ли по­хо­жее на ноч­ной гор­шок. Это был чув­ст­ви­тель­ный удар по мо­ей ве­ре в опи­ум­ное бо­же­ст­во! Ес­ли бы я уви­дел ва­зу древ­не­го фар­фо­ра, или да­же вуль­гар­ную ка­ст­рю­лю из тех, в ко­то­рых ва­рят кар­то­фель, я бы не был столь шо­ки­ро­ван. Но гор­шок, не­при­стой­ный гор­шок! Я да­же за­со­мне­вал­ся на мгно­ве­ние, при­шел ли я по пра­виль­но­му ад­ре­су, но даль­ней­шие ма­ни­пу­ля­ции жен­щи­ны раз­вея­ли мои стра­хи. Она по­ста­ви­ла на огонь чан с во­дой, за­тем за­кре­пи­ла по­пе­рек его осо­бо­го ви­да си­то из сет­ки мел­ко­го пле­те­ния, сви­сав­шее не­сколь­ко в го­ря­чую во­ду. По­сле то­го она дос­та­ла из горш­ка ко­мок опиу­ма-сыр­ца, по­ло­жи­ла его на си­то и ос­та­ви­ла ва­рить­ся на мед­лен­ном ог­не.

Пусть я и про­мол­чал, не же­лая еще раз стать объ­ек­том жа­ло­сти, а то и от­кро­вен­но­го пре­зре­ния по слу­чаю мое­го не­ве­же­ст­ва, но имен­но то­гда ме­ня осе­ни­ло. Вот в чем был сек­рет мо­их не­удач в по­пыт­ках ку­рить опи­ум! Не­де­лю на­зад я раз­до­был в ап­теч­ной лав­ке луч­ший сорт опиу­ма и на­бил им свою но­вую труб­ку — но лишь го­лов­ная боль и тош­но­та бы­ли мне ре­зуль­та­том. Я был ви­но­вен в худ­шем ви­де вар­вар­ст­ва, взяв для ку­ре­ния опи­ум-сы­рец! Опи­ум на­до еще пра­виль­но при­го­то­вить — сва­рить, про­фильт­ро­вать че­рез си­то, до­бив­шись оса­ж­де­ния его на дно со­су­да в ви­де жид­кой па­то­ки, а те от­хо­ды, что ос­та­нут­ся по­сле в си­те, име­ют не боль­ше цен­но­сти, чем спи­той чай! При­го­тов­ле­ние опи­ум­но­го буль­о­на, од­на­ко, тре­бу­ет не­усып­ной за­бо­ты; гля­дя на бед­ную жен­щи­ну, скло­нив­шую­ся над ки­пя­щим горш­ком и не­ус­тан­но по­ме­ши­ваю­щую зе­лье, я по­нял, ка­ким об­ра­зом вред­ные ис­па­ре­ния по­па­да­ли в её лег­кие, осе­да­ли на во­ло­сах и ко­же ли­ца.

Че­рез не­ко­то­рое вре­мя на ле­ст­ни­це по­слы­шал­ся то­пот при­бли­жаю­щих­ся ша­гов, дверь от­во­ри­лась и опи­ум­ный мас­тер по­ка­зал­ся на по­ро­ге. "Вот он!" — ска­за­ла жен­щи­на, — "Я так и ду­ма­ла, что дол­го он не за­дер­жит­ся. Вхо­ди, Джек, у нас тут кли­ент из чис­тень­ких!" И сно­ва я был об­ре­чен на раз­оча­ро­ва­ние. Я пред­став­лял се­бе опи­ум­но­го мас­те­ра как вну­ши­тель­ную пер­со­ну в кос­тю­ме ман­да­ри­на, а пе­ре­до мной сто­ял сред­них лет хро­мой ки­та­ец, в по­тёр­той оде­ж­де, сши­той, ес­ли я не оши­ба­юсь, из вуль­гар­но­го вель­ве­та, и но­ся­щий жи­день­кую ко­сич­ку по­верх ха­ла­та та­ко­го ро­да, ка­кой по­до­бал бы боль­ше ко­ню­ху или мас­те­ро­во­му. Од­на­ко, он был в ки­тай­ских де­ре­вян­ных сан­да­ли­ях и на го­ло­ве имел ки­тай­скую шля­пу, ко­то­рую он, уви­дев джент­ль­ме­на, тот­час же снял, кла­ня­ясь мне с боль­шим ра­ду­ши­ем и веж­ли­во­стью. За­тем, по­смот­рев на же­ну во­про­си­тель­но, он про­из­нес хри­п­лым ше­по­том сло­во "Ку­рить?" и в от­вет на её ут­вер­ди­тель­ный ки­вок сно­ва по­кло­нил­ся мне и жад­но по­тёр гряз­ные свои ру­ки.

Джеймс Грин­вуд, "В Стран­ной Ком­па­нии, или Бы­ва­лые За­пис­ки Бро­дя­че­го Кор­ре­спон­ден­та",

изд. Генри С. Кинга и Ко, Лон­дон, 1874

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Преп. ка­но­ни­ку КРИ­СПАРК­ЛУ

Минор Кэнон Кор­нер

ДО­РО­ГОЙ СЭР —

Я бла­го­да­рю Вас за Ваше ре­ше­ние го­ло­со­вать на пред­сто­я­щих вы­бо­рах Мэра го­ро­да Клой­стерг­э­ма за меня, как кан­ди­да­та от Кон­сер­ва­тив­ной Пар­тии.

Оста­юсь, до­ро­гой сэр, ис­кренне Ваш,

Томас САПСИ, эскв.,

аук­ци­о­нер, оцен­щик и зе­мель­ный агент в этом го­ро­де.

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

ПРО­ХО­ЖИЙ, ОСТА­НО­ВИСЬ!

И спро­си себя,

ХОТЕЛ БЫ ТЫ

иметь в со­се­дях

ЧАР­ТИ­СТА, ЕВРЕЯ, ИР­ЛАНД­ЦА, КА­ТО­ЛИ­КА или АЗИ­А­ТА?

Если НЕТ – го­ло­суй за Кон­сер­ва­тив­но­го Кан­ди­да­та:

МИ­СТЕ­РА ТО­МА­СА САПСИ, ЭСКВ.,

АУК­ЦИ­О­НЕ­РА, ОЦЕН­ЩИ­КА и ЗЕ­МЕЛЬ­НО­ГО АГЕН­ТА

в этом го­ро­де.

За­ре­ги­стри­руй­ся в Доме Со­бра­ний как Кон­сер­ва­тив­ный вы­бор­щик

и по­лу­чи бес­плат­ное уго­ще­ние в "Рас­пи­воч­ной Джо Милна"

(опла­че­но твоим дру­гом, м-ром То­ма­сом Сапси, кан­ди­да­том от Кон­сер­ва­то­ров)

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Вы­бор­щи­кам Клой­стерг­э­ма:

ДЖЕНТ­ЛЬ­МЕ­НЫ!

Все мы толь­ко что про­чи­та­ли са­мый дерз­кий и вы­зы­ваю­щий Цир­ку­ляр пар­тии То­ри, и те из вас, кто со­би­ра­ет­ся от­вет­ст­вен­но под­дер­жать Ли­бе­раль­но­го кан­ди­да­та, ве­ро­ят­но, бы­ли не толь­ко по­тря­се­ны по­доб­ным де­мар­шем, но и не мог­ли рас­смат­ри­вать его ина­че, как толь­ко с чув­ст­вом не­го­до­ва­ния и жа­ло­сти.

Но вы, ко­леб­лю­щие­ся и ней­траль­ные, ка­кой эф­фект этот от­вра­ти­тель­ный до­ку­мент мог ока­зать на вас? Ко­неч­но же, вы по­ка­же­те ва­ше пре­зре­ние и пре­неб­ре­же­ние к при­зы­вам Кон­сер­ва­то­ров от­дать ва­ши го­ло­са за их кан­ди­да­та. Че­ст­ные лю­ди обя­за­ны про­учить рет­ро­гра­дов и тра­ди­цио­на­ли­стов; по­ка­жи­те же всем, что тер­рор Кон­сер­ва­то­ров не име­ет влия­ния на вас, дос­той­ных гра­ж­дан на­ше­го го­ро­да!

Из­би­ра­те­ли! Гла­за всей стра­ны уст­рем­ле­ны на вас! Не по­зво­ляй­те об­ра­щать­ся с ва­ми, как с бес­сло­вес­ным ско­том! На­правь­те свои сто­пы к До­му Со­б­ра­ний и за­ре­ги­ст­ри­руй­тесь как вы­бор­щи­ки от Ли­бе­раль­ной пар­тии! По­ка­жи­те, что у вас есть Со­весть и От­вет­ст­вен­ность! По­ка­жи­те, что ва­ше мне­ние про­ти­во­по­лож­но их не­сбы­точ­ным на­де­ж­дам!

Под­пи­сы­ва­юсь как один из вас,

Ли­бе­раль­ный ИЗ­БИ­РА­ТЕЛЬ

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

М-ру То­ма­су САП­СИ

в до­ме 3, Хай-стрит, Клой­стер­гэм

МОЙ ДО­РО­ГОЙ СЭР, — я по­лу­чил Ва­ше пись­мо от 27-го се­го ме­ся­ца. Я весь­ма со­жа­лею, что не мо­гу по­ло­жи­тель­но от­ве­тить на Ва­ше лю­без­ное по­же­ла­ние и про­го­ло­со­вать за Вас на вы­бо­рах в день св. Ми­хаи­ла, по­сколь­ку мои как ре­ли­ги­оз­ные, так и гра­ж­дан­ские по­ли­ти­че­ские Прин­ци­пы ре­ши­тель­но Ли­бе­раль­ны, и я же­лаю на­шей Про­тес­тант­ской Ве­ре в бу­ду­щем бо­лее под­держ­ки, чем в по­след­нее вре­мя, ко­гда три под­ряд мэ­ра Клой­стер­гэ­ма про­ис­хо­ди­ли из пар­тии То­ри.

Тем не ме­нее, при­ми­те мои уве­ре­ния в ис­крен­нем ува­же­нии к Вам, как к че­ло­ве­ку мно­гих пре­вос­ход­ных ка­честв и хо­ро­ше­му сель­ско­му джент­ль­ме­ну.

Ваш, мой до­ро­гой сэр,

с не­из­мен­ным вни­ма­ни­ем,

Сеп­ти­мус КРИС­ПАРКЛ, эскв.

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Мис­тер САП­СИ, сэр,

по по­ру­че­нию Его Пре­по­до­бия на­ше­го На­стоя­те­ля, воз­вра­щаю Вам пред­вы­бор­ный пла­кат, ко­то­рый, не ина­че как по при­чи­не чрез­мер­но­го рве­ния Ва­ших ува­жае­мых Сто­рон­ни­ков, был нын­че но­чью на­кле­ен на сте­ну скле­па Ва­шей ува­жае­мой по­кой­ной суп­ру­ги.

Его Пре­по­до­бие про­сил при­со­во­ку­пить ко се­му, что, по его убе­ж­де­нию, ни­что дру­гое не мог­ло бы так ук­ра­сить со­бой оз­на­чен­ное вы­ше скорб­ное со­ору­же­ние — и сде­лать при том честь чув­ст­вам вдов­ца — как дос­той­ная эпи­та­фия Ва­шей без­вре­мен­но усоп­шей род­ст­вен­ни­це, долж­ным об­ра­зом ис­пол­нен­ная во мра­мо­ре.

По по­ру­че­нию Его Пре­по­до­бия г-на На­стоя­те­ля,

весь­ма ува­жаю­щий Вас,

Эбе­не­зер ТОП, цер­ков­ный вер­жер.

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

— Про­экт Эпи­та­фии мо­ей усоп­шей Суп­ру­ге —

Здесь по­ко­ит­ся ЭТЕ­ЛИН­ДА, поч­ти­тель­ная же­на

МИС­ТЕ­РА ТО­МА­СА САП­СИ, ЭСКВ.

АУК­ЦИО­НЕ­РА, ОЦЕН­ЩИ­КА и ЗЕ­МЕЛЬ­НО­ГО АГЕН­ТА

в этом го­ро­де,

чьё об­шир­ное Зна­ние Све­та

бы­ло бес­силь­но ука­зать ему дру­гую

ДУ­ШУ,

бо­лее спо­соб­ную взи­рать на не­го

с Бла­го­го­ве­ни­ем.

ПРО­ХО­ЖИЙ, ОС­ТА­НО­ВИСЬ!

И спро­си се­бя,

ХО­ТЕЛ БЫ ТЫ

по­сту­пить так же?

Ес­ли НЕТ — со сты­дом уда­лись!

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Эбе­не­зе­ру ТО­ПУ, для пе­ре­да­чи его жиль­цу,

м-ру Джо­ну ДЖАС­ПЕ­РУ (лич­но, до­ве­ри­тель­но)

До­ро­гой мис­тер Джас­пер, —

Я бу­ду иметь честь и удо­воль­ст­вие при­нять Вас се­го­дня у ме­ня в до­ме в шесть ча­сов по­по­луд­ни для до­ве­ри­тель­ной бе­се­ды о Пре­крас­ном и Воз­вы­шен­ном.

С бла­го­дар­но­стью за Ва­ше на­ме­ре­ние го­ло­со­вать за ме­ня на бли­жай­ших вы­бо­рах,

То­мас САП­СИ, вы­дви­же­нец в мэ­ры Клой­стер­гэ­ма от Кон­сер­ва­тив­ной пар­тии.

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Тре­тье но­яб­ря, ве­че­ром. — Лю­без­но при­ни­мал мис­те­ра Джас­пе­ра, хор­мей­сте­ра в на­шем ка­фед­раль­ном со­бо­ре. При­ят­ный мо­ло­дой че­ло­век Кон­сер­ва­тив­ных Взгля­дов — на вид лет два­дца­ти пя­ти (или, по­жа­луй, бли­же к три­дца­ти) — и не без Зна­ния Све­та и не­ко­то­рых про­чих Дос­то­инств. По­ка­зал ему Про­экт и пред­ло­жил вы­ска­зать­ся без оби­ня­ков, че­ст­но и пря­мо, как и по­до­ба­ет Ис­тин­но­му Бри­тан­цу. От­зыв его был дос­той­ным пред­ме­та: Это так пре­крас­но, — вос­клик­нул он, — так по­ра­зи­тель­но и пол­но­стью ха­рак­те­ри­зую­ще! Что ж, прав­ди­вая оцен­ка мое­го Тру­да (а Про­экт, пра­во же, дал­ся мне не без не­ко­то­ро­го Ум­ст­вен­но­го На­пря­же­ния), да еще вы­ска­зан­ная в гла­за ав­то­ру, де­ла­ет ему Из­ряд­ную Честь. При­гла­сил его ос­тать­ся ото­бе­дать.

По­сы­лал еще за Дерд­л­сом. Наш ка­ме­но­тес явил­ся, по обык­но­ве­нию, пья­ным, на­сле­дил мне но­га­ми, ед­ва не уро­нил ка­мин­ный эк­ран, ис­пач­кал Про­экт паль­ца­ми и ду­рац­кой сво­ей ли­ней­кой, но то­же одоб­рил над­пись — на свой, ко­неч­но, про­сто­на­род­ный ма­нер: Точ­но до од­ной вось­мой дюй­ма, мис­тер Сап­си, сэр! Вы­тре­бо­вал с ме­ня, за­чем-то, ключ от скле­па Эте­лин­ды — за­чем? ведь дос­ку с над­пи­сью над­ле­жит кре­пить сна­ру­жи. Но ему, де, на­до бу­дет убе­дить­ся, всё ли в по­ряд­ке и внут­ри то­же: не вы­ва­лил­ся ли кир­пич от свер­ла, или еще что. Не по­те­рял бы он ключ, вот что вол­ну­ет ме­ня! По­про­сил мис­те­ра Джас­пе­ра при­смот­реть за ра­бо­та­ми.

Ос­во­бо­див­шись от до­ку­ки, иг­рал с м-ром Джас­пе­ром в бак­гам­мон. На­шел, что мо­ло­до­му по­ко­ле­нию еще да­ле­ко до нас, ста­ри­ков — я без тру­да по­бе­ж­дал его в ка­ж­дой вто­рой пар­тии. Про­во­див но­во­го зна­ком­ца, от­пра­вил­ся спать в доб­ром на­строе­нии и по­чи­вал без обыч­ных вол­не­ний, про­снув­шись лишь од­на­ж­ды. Ду­маю, уже мож­но по­про­бо­вать снять по­кры­ва­ла с зер­кал.

Из­вле­че­ние из книги "Жизнь и ре­ми­нис­цен­ции То­ма­са Сапси, ми­ро­во­го судьи, с за­мет­ка­ми из его Днев­ни­ков и Ме­му­а­ров",

в ре­дак­ции его сына, То­ма­са Сапси млад­ше­го, изд. Хат­чин­сон и Ко, Лон­дон, 1864

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

"... мне было,

как Мак­бе­ту ви­де­ние ножа кро­ва­во­го,

Ви­де­ние Ключа. Один осёл,

Ни­что­же­ство, его пе­ре­да­вал дру­го­му

При мне. И я дер­жал его в руках,

Пус­кай мгно­ве­нье, крат­кий миг,

Но ощу­тил всем серд­цем

Его мо­гиль­ный хлад и гро­бо­вую тя­жесть.

Он за­зве­нел, уда­рив­шись о брата, и в том звуке

Я услы­хал и пе­ре­звон монет,

И скорб­ный ко­ло­кол на башне

Со­бо­ра на­ше­го, и ко­ло­коль­чик служ­ки,

Что воз­ве­ща­ет пре­тво­ре­нье хлеба

В Гос­подне тело у про­кля­тых

Па­пи­стов… Боже, я молю!

О, дай мне силы!

Дай слу­чай мне, чтоб за­вла­деть им!"

"Мад-Най­як, или Тер­нии забот. Пьеса в пяти актах из вре­мен ко­ро­ля Ге­ор­га Вто­ро­го",

соч. То­ма­са Ба­з­за­рда. "Те­ат­раль­ный Обо­зре­ва­тель", изд Т. Хар­ри­са, Лон­дон, 1849

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Сле­дую­щий наш во­прос был: — Пом­ни­те ли вы Дерд­л­са? На что мис­тер Топ от­ве­чал: — Дерд­л­са? Ну, ко­неч­но! Все­гда под­вы­пив­ший ста­рый ка­ме­но­тес, не­мец­ких кор­ней, ко­то­рый веч­но сло­нял­ся в ок­ре­ст­но­стях Со­бо­ра, ра­зы­ски­вая и под­би­рая ку­соч­ки раз­би­тых ка­мен­ных ор­на­мен­тов, го­лов­ки ан­ге­лов, кро­ке­ты, на­вер­шия и про­чее в том же ду­хе. Най­ден­ное он скла­ды­вал в не­раз­луч­ный с ним узе­лок, сде­ла­ный из по­лот­ня­но­го плат­ка, и слу­жив­ший ему так же по­мес­ти­ли­щем для мо­лот­ка, раз­но­го ро­да клю­чей от ог­рад и скле­пов и, не в по­след­нюю оче­редь, для су­ха­рей, ко­то­ры­ми он лю­бил про­бав­лять­ся, при­сев на ту или дру­гую мо­ги­лу. Весь свой за­ра­бо­ток он спус­кал в та­вер­не "Во­ен­ная фор­ту­на", — сей­час она на­зы­ва­ет­ся "Спа­са­тель­ная шлюп­ка", — не­по­да­лё­ку от ко­то­рой он и имел своё про­жи­ва­ние.

Уи­льям Р. Хагс, "Недель­ное пу­те­ше­ствие в Стра­ну Дик­кен­са", с более чем сот­ней ил­лю­стра­ций Ф. Г. Кит­то­на,

изд Ча­пм­эн & Холл, Лон­дон, 1891

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

"Ос­тан­ки Ар­хи­епи­ско­па Ко­урт­ни по­доз­ре­ва­лись на­хо­ж­де­ни­ем под­ле та­ких же Эд­вар­да Чер­но­го Прин­ца в Ка­фед­раль­ном Со­бо­ре; там же в па­мять ве­ли­ко­го Ос­но­ва­те­ля сей Церк­ви был воз­двиг­нут изящ­ный ке­но­таф. Эти по­доз­ре­ния под­твер­ди­лись 39 лет спус­тя, ко­гда не­сколь­ко джент­ль­ме­нов, сре­ди ко­то­рых бы­ли Преп. гос­по­да Ден­ни, Чер­ри и Рив, по­лу­чи­ли раз­ре­ше­ние от­крыть гроб­ни­цу. По­сле то­го, как бы­ла сня­та ка­мен­ная пли­та, на глу­би­не шес­ти фу­тов был най­ден ске­лет бла­го­чес­ти­во­го пре­ла­та. Рос­ту в нём бы­ло не бо­лее пя­ти фу­тов с чет­вер­тью, зу­бы все со­хра­ни­лись, но кос­ти ско­ро раз­ру­ши­лись от воз­дей­ст­вия све­же­го воз­ду­ха. Яв­ст­во­ва­ло, что он был по­хо­ро­нен в пол­ном сво­ём об­ла­че­нии, в ка­мен­ном сар­ко­фа­ге, со­глас­но соб­ст­вен­но­му по­же­ла­нию, вы­ра­жен­но­му в за­ве­ща­нии."

Д. С. Уайт, "То­по­гра­фия Мэйдсто­у­на и его Окрест­но­стей, с пе­реч­нем Ду­хо­вен­ства, Джентль­ме­нов, Тор­гов­цев и пр.,"

изд. Смита, Мэйдсто­ун, 1831

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

"Я бе­ру мо­ло­ток и сту­чу по пли­там. Тап! Тап! Цель­ный ка­мень! Про­дол­жаю сту­чать. То же са­мое! Еще сту­чу. Эге! Дру­гой звук! Сту­чу еще, для уве­рен­но­сти. Пус­то­та! Сту­чу опять, при­слу­ши­ва­ясь. Пус­то­та, и в ней что-то твер­дое! Тап, тап, тап! Твёр­дое в пус­то­те и внут­ри твер­до­го опять пус­то­та! Ну, так и есть, это ка­мен­ный гроб ста­ро­го мо­на­ха в ка­мен­ной же мо­ги­ле! То­гда я иду к мис­те­ру То­пу и го­во­рю: — Там еще один ста­ри­кан из этих, с по­со­хом и в шап­ке! — Тут же док­ла­ды­ва­ют На­стоя­те­лю. Пли­ту сни­ма­ют, и этот ста­ри­каш­ка пря­мо так вот смот­рит на ме­ня из гро­ба от­кры­ты­ми свои­ми гла­за­ми, слов­но хо­чет ска­зать: — Это ты, Дердлс, при­ятель? Я же толь­ко те­бя и ждал, и уже черт зна­ет с ка­ких пор! — И тут же рас­сы­па­ет­ся в прах...

К. Фрут­те­ро и Ф. Лу­чен­ти­ни, "Дело "Д", или Прав­да о Тайне Эдви­на Друда",

изд. Рэн­дом Хаус, 2011

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Оп­ре­де­лен­но, са­мой стран­ной па­роч­кой под лу­ной бы­ли они — Сто­уни Дердлс и маль­чиш­ка по про­зви­щу "Де­пу­тат".

Дердлс был ка­ме­но­тёс, сто­ун-ма­сон, от ка­ко­во­го за­ня­тия, без со­мне­ния, и по­лу­чил он своё про­зви­ще "Сто­уни", а Де­пу­тат был дерз­ким со­рван­цом, ко­то­рый за па­ру пен­сов пла­ты за­го­нял Дерд­л­са кам­ня­ми до­мой, ес­ли тот сло­нял­ся по ули­цам пья­ный и по­сле де­ся­ти ча­сов ве­че­ра. В Клой­стер­гэ­ме, во всю дли­ну и ширь его, не бы­ло столь при­ме­ча­тель­но­го че­ло­ве­ка, как ка­ме­но­тёс Дердлс, и не толь­ко из-за его свойств и та­лан­тов, но и, долж­на я ска­зать, из-за его ма­не­ры сло­нять­ся без де­ла позд­ней но­чью и его не­же­ла­ния на­пра­вить свои сто­пы до­мой. Это­му та­лан­ту Дерд­л­са име­ет­ся и дру­гой, бо­лее вуль­гар­ный эпи­тет, но я не бу­ду его при­во­дить здесь и сей­час, по­сколь­ку всё, че­го я же­лаю — это пред­ста­вить вам маль­чу­га­на Де­пу­та­та, свое­об­раз­ную "тень" Сто­уни Дерд­л­са.

Од­на­ж­ды но­чью Джон Джас­пер, хор­мей­стер Клой­стер­гэм­ско­го со­бо­ра, на сво­ём пу­ти че­рез цер­ков­ный двор был ос­та­нов­лен стран­ным спек­так­лем в лун­ном све­те: Сто­уни Дердлс, с не­из­мен­ным сво­им узел­ком в ру­ке, при­ва­лил­ся пья­ный к же­лез­ной ог­ра­де клад­би­ща, а ка­кой-то дерз­кий, ма­лень­кий, оде­тый в тря­пьё озор­ник яро­ст­но ки­дал­ся в не­го кам­ня­ми. Од­ни кам­ни про­ле­та­ли ми­мо це­ли, иные мет­ко по­па­да­ли в мо­гиль­ных дел мас­те­ра, но Дердлс ос­та­вал­ся стран­но рав­но­ду­шен к сво­ей не­сча­ст­ной фор­ту­не. Ма­лень­кий ху­ли­ган, на­про­тив, ко­гда ему уда­ва­лось по­ра­зить Дерд­л­са кам­нем, празд­но­вал свой три­умф по­бед­ным сви­стом сквозь пе­ред­ние зу­бы, ко­их ему из­ряд­но во рту не­дос­та­ва­ло, а ко­гда про­ма­хи­вал­ся, взвиз­ги­вал "Об­рат­но сма­зал!" и впредь по­лу­чше при­це­ли­вал­ся для бо­лее удач­но­го бро­ска.

"Не­мед­лен­но пре­кра­ти бро­сать­ся кам­ня­ми в это­го че­ло­ве­ка!" — при­сту­пил к не­му Джас­пер.

"Как же, ага! Да я те­бе са­мо­му за­ле­п­лю кам­нем в глаз, толь­ко тронь ме­ня!" — зая­вил на это маль­чиш­ка, от­бе­гая по­даль­ше. — "У нас с ним уго­вор! Я сло­вил его по­сле де­ся­ти!"

"Да те­бе-то что в том?"

"А то, что он да­ёт мне пол­пен­ни, ес­ли я его за­го­ню до­мой, ко­ли за­сту­каю но­чью пья­ным!" — от­ве­тил за­бия­ка. И за­тем за­пел, при­тан­цо­вы­вая, по­доб­но ма­лень­ко­му ди­ка­рю, раз­ма­хи­вая по­ла­ми рва­ной оде­ж­ды и то­по­ча ды­ря­вы­ми бо­тин­ка­ми:

Вид­ди, вид­ди, ви!

По­пал­ся по­сле де­ся­ти!

Вид­ди, вид­ди, ву!

А ну, по­шел в свою ды­ру!

Или кам­нем за­ши­бу!

— и с эти­ми сло­ва­ми он сно­ва бро­сил кам­нем в Сто­уни Дерд­л­са.

Та­ко­вым бы­ло за­ня­тие ма­лень­ко­го озор­ни­ка — или Де­пу­та­та, как по не­из­вест­ной при­чи­не на­зы­вал он се­бя сам — ночь за но­чью, не­де­лю за не­де­лей, ме­сяц за ме­ся­цем, весь тот год, ко­то­рый мы в кни­ге на­блю­да­ли за ним, и мож­но не без ос­но­ва­ния пред­по­ло­жить, что и да­лее до скон­ча­ния сво­их дней швы­рял­ся он кам­ня­ми во всё, что встре­чал на сво­ем пу­ти, будь то жи­вой Дердлс или пред­ме­ты мёрт­вой на­ту­ры. Ко­гда ему не хва­та­ло жи­вых це­лей для ме­та­ния кам­ней, он, к на­ше­му со­жа­ле­нию, ис­поль­зо­вал да­же ка­мен­ные над­гро­бия, ко­их он пре­дос­та­точ­но на­хо­дил в пре­де­лах клад­би­ща, где он имел обык­но­ве­ние сло­нять­ся по но­чам, вы­сле­жи­вая ка­мен­ных дел мас­те­ра.

Ду­маю, де­ти, вы со­гла­си­тесь со мной, что ни­ко­гда еще не бы­ло под лу­ной столь стран­ной па­роч­ки, как эти двое: Дердлс, ка­ме­но­тёс и пья­ни­ца, и Де­пу­тат, его про­каз­ник-слу­га.

Кейт Ди­кин­сон Свит­сер, "Де­сять маль­чи­ков Дик­кен­са",

изд. Рас­се­ла, Нью-Йорк, 1931

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Свя­той Сте­фан, — один из се­ми диа­ко­нов, пер­вых про­по­вед­ни­ков Еван­ге­лия, так­же был пер­вым хри­сти­ан­ским му­че­ни­ком (см. Дея­ния, 6). По при­го­во­ру Си­нед­рио­на был по­бит до смер­ти кам­ня­ми за про­по­ведь Сло­ва Божь­е­го и умер с мо­лит­вой за сво­их пре­сле­до­ва­те­лей на ус­тах (7:60). Сви­де­те­лем то­му явил­ся юный фа­ри­сей Савл из Тар­са; сце­на сия и сло­ва, ко­то­рые он слы­шал, ос­та­ви­ли в юно­ше не­из­гла­ди­мый след (см. Дея­ния 22:19,20), об­ра­тив его ду­шу ко Хри­сту. Позд­нее Савл при­нял кре­ще­ние; ны­не мы зна­ем его как апо­сто­ла Пав­ла.

Томас Джеймс Ше­перд, "Вест­мин­стер­ский Биб­лей­ский Сло­варь",

Фи­ла­дель­фия, 1880

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Widdy — ис­каж. Widdie, про­из­но­сит­ся как "Вид­ди", оз­на­ча­ет ве­рев­ку па­ла­ча, пет­лю.

Deputy — так же: Де­пу­тат, Пред­ста­ви­тель, от ста­ро-англ. depute, оз­на­ча­ет пер­со­ну, при­слу­жи­ваю­щую или по­мо­гаю­щую ко­му-ли­бо, напр. в гос­ти­ни­цах или по­ли­ции.

Дж. Ред­дин Вэйр, "Вик­то­ри­ан­ский сло­варь про­сто­ре­чия и сл­эн­га",

изд. Джона Рут­ле­джа и сына, Лон­дон, 1901

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

ШИПЫ или ТЕР­НИИ

Тер­нии из­дав­на счи­та­ют­ся сим­во­лом не­сча­ст­но­сти или со­мне­ний в люб­ви. "Во­ткнуть ко­люч­ку в грудь то­го, кто лю­бит" — оз­на­ча­ет из­ле­чить оно­го от влюб­лен­но­сти сво­ею хо­лод­но­стью и рав­но­ду­ши­ем, уяз­вив то­му не­вин­ное и до­вер­чи­вое серд­це. От­сю­да же про­ис­те­ка­ют и такие рас­хо­жие вы­ра­же­ния, как "тер­нии люб­ви" или "тер­нии забот".

Сле­дую­щие стро­ки, при­над­ле­жа­щие Ро­бер­ту Берн­су, как нель­зя бо­лее пол­но жи­во­пи­су­ют оз­на­чен­ную те­му:

"Но ложь моей любви от­верг­ла Роза,

Оста­вив шип свой в серд­це у меня."

"Сло­варь Любви, со­дер­жа­щий опре­де­ле­ние всех Тер­ми­нов, ис­поль­зу­е­мых в ис­то­рии Неж­ной Стра­сти, с из­бран­ны­ми Ци­та­та­ми из ан­тич­ных и со­вре­мен­ных По­этов; с об­раз­чи­ка­ми ку­рьёз­ных Лю­бов­ных Писем, а так же мно­ги­ми дру­ги­ми Ин­те­рес­ны­ми Раз­но­стя­ми из Лю­бов­ной Науки, ни­ко­гда до­то­ле не пуб­ли­ко­вав­ши­ми­ся; всё вме­сте об­ра­зу­ю­щее За­ме­ча­тель­ный Учеб­ник для всех Влюб­лен­ных, а так же Пол­ное Ру­ко­вод­ство в су­пру­же­стве и Неза­ме­ни­мый Ком­па­ньон в се­мей­ной жизни; пе­ре­ве­ден ча­стич­но с Фран­цуз­ско­го, Ис­пан­ско­го, Немец­ко­го и Ита­льян­ско­го язы­ков, и даже с Гре­че­ско­го и Ла­ты­ни", в ре­дак­ции Фе­о­кри­ту­са млад­ше­го (псевд.),

изд. Дика и Фитц­д­же­раль­да, Нью-Йорк, 1858

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Мисс Ро­за­лии Бад, в школе для юных леди "Жен­ская Оби­тель", Хай-стрит, Клой­стерг­эм

от её опе­ку­на Хи­ра­ма Грюд­жи­уса, эскв., Степл-Инн, Лон­дон

МОЯ ДО­РО­ГАЯ, — Во­прос, ко­то­рый Вы ста­ви­те мне в Ва­шем пись­ме, не­смот­ря на всю его серь­ёз­ность, есть один из тех, от­вет на ко­то­рые изы­ски­ва­ет­ся лег­ко и бы­ст­ро. "Долж­ны ли двое всту­пать в брак, — спра­ши­вае­те Вы, — ес­ли они не уве­ре­ны, что са­мое свя­тое ме­сто в их серд­цах от­да­но на­ре­чен­но­му, ес­ли они не ви­дят в пер­спек­ти­ве бра­ка ни­чем не ом­ра­чен­но­го суп­ру­же­ско­го сча­стья, ес­ли они не чув­ст­ву­ют, что мо­гут с удо­воль­ст­ви­ем по­жерт­во­вать друг для дру­га соб­ст­вен­ны­ми ин­те­ре­са­ми и удоб­ст­ва­ми? Не бы­ло бы в та­ком слу­чае пра­виль­ным ан­ну­ли­ро­вать брач­ный кон­тракт, за­клю­чен­ный еще их ро­ди­те­ля­ми, ны­не уже по­кой­ны­ми — кон­тракт, ко­то­рый они под­пи­са­ли по­то­му лишь, что лю­би­ли и ува­жа­ли друг дру­га столь го­ря­чо, что по­же­ла­ли по­род­нить­ся деть­ми, при том за­быв спро­сить са­мих тех, чью судь­бу они та­ким об­ра­зом уст­раи­ва­ли?"

На та­кой во­прос, ди­тя моё, я не мо­гу дать дру­го­го от­ве­та, кро­ме как — нет, при та­ких об­стоя­тель­ст­вах, как Вы ука­зы­вае­те, они ни в ко­ем ра­зе не долж­ны всту­пать в брак. Ре­ши­тель­ней­шим об­ра­зом я от­ве­чаю: нет! та­ко­вой брак был бы не­по­пра­ви­мой ошиб­кой; он вы­звал бы лишь не­ис­чис­ли­мые стра­да­ния и со­жа­ле­ния.

Ес­ли, как Вы пи­ше­те — и я, ко­неч­но же, ве­рю Вам — в глу­би­не ва­ше­го серд­ца ис­пы­ты­вае­те Вы со­мне­ния в ва­шем сча­ст­ли­вом бу­ду­щем, ко­то­рое, как мы все ожи­да­ем, долж­но оп­ре­де­лить­ся че­рез не­сколь­ко ме­ся­цев, то мой са­мый серь­ёз­ный со­вет вам — ос­та­но­ви­тесь, еще раз всё глу­бо­ко об­ду­май­те и не де­лай­те ни­ка­ких даль­ней­ших ша­гов до тех пор, по­ка вы не бу­де­те пол­но­стью уве­ре­ны, что не со­вер­шае­те ни­че­го та­ко­го, за что бу­де­те ви­нить се­бя в бу­ду­щем, или че­го бу­де­те сты­дить­ся. Воз­мож­но, вы со­чте­те, что бу­дет не­сколь­ко не­удоб­но в по­след­ний мо­мент от­ка­зать­ся от то­го обе­та, ко­то­рый так дол­го су­ще­ст­во­вал ме­ж­ду ва­ми и ис­пол­не­ния ко­то­ро­го все так ждут. Но не­оце­ни­мо бо­лее не­пра­виль­но бы­ло бы всту­пить в брак, ута­ив в ду­ше со­мне­ния в пред­ме­те сво­ей при­вя­зан­но­сти.

Моё до­ро­гое ди­тя, ес­ли вы не ви­ди­те впе­ре­ди се­бя сча­стья, то ос­та­но­ви­тесь! не де­лай­те ни­че­го та­ко­го, про­тив че­го вос­ста­ёт ва­ше серд­це. Пусть од­на толь­ко ва­ша со­весть ве­дёт вас, и пусть бу­ду­щее по­за­бо­тит­ся о се­бе са­мо. Сей­час я пи­шу это пись­мо в боль­шой спеш­ке, но я обе­щаю вам че­рез не­сколь­ко дней на­вес­тить вас лич­но, и то­гда мы еще раз об­су­дим все во­про­сы. До той по­ры до­верь­тесь мне,

все­гда ва­ше­му вер­но­му опе­ку­ну и за­щит­ни­ку,

Хи­ра­му ГРЮД­ЖИ­УСУ

Джор­джия Шел­дон, "Вел­флит­ская Тайна",

еже­нед. Нью-Йорк Уикли, #226, 1902

﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

(на сем рукопись обрывается)

Октябрь 2014 года