Черник Сергей Николаевич

В эти дни деревня Заболотье, что разместилась по левую сторону шоссе, уносящего автомобильных путешественников на Жлобин, утопает в зелени садов, уличных лип, берез и кленов. На огородах возле усадеб буйно цветет картофель, а кое-где на иных участках с его кустов уже отлетели бело-фиолетовые лепестки. На ягодниках еще алеет, дозревает на солнце последняя, обильная и сочная клубника, а на грядах беззаботно лопушатся ухоженные овощи. Здесь родилась и живет нынче ветеран сельхозпроизводства, в прошлом доярка, известная когда-то на всю республику и бывшую великую общую страну – Александрия Григорьевна Сакун, заслуженный работник животноводческой отрасли района, Герой Социалистического Труда, кавалер ордена Ленина.

Заболотье, однако – не только ее малая родина. Эта деревня такой же заветный, родной и близкий сердцу уголок для еще одного ветерана, но уже участника Великой Отечественной – С. Н. Черника, который вернулся после фронтовых сражений домой инвалидом войны 11 группы. Родился он здесь в многодетной крестьянской семье в 1923-м году и до сих пор, слава Богу, здравствует, хотя, конечно, годы берут свое и здоровье у ветерана уже не то, как было когда-то по молодости. Тогда любое дело и работа поддавались и буквально гнулись в руках Сергея, а нынче ноги у старика плохо слушаются и сгибаются. Но что поделаешь – такова наша жизнь!..

– До войны я закончил всего 4 класса сельской школы. В те годы не до учебы особо было… Надо было работать, чтобы как-то прокормиться, – вспоминает Сергей Николаевич. – У моих родителей была большая семья, детей много. Вот и взялся пасти деревенскую скотину, стал на кусок хлеба зарабатывать. Наши сельчане жили бедно – платили каждый кто чем мог. Но все равно семье была хоть какая-то поддержка…

Мы примостились на самодельной крашенной лавке во дворе у стены дома, где сейчас живет ветеран-инвалид Черник под опекой и присмотром своей младшей дочери Людмилы. Хозяева затеяли в избе ремонт и переделку печей, поэтому во дворе находился штабелек еще неиспользованного нового красного кирпича, а рядом с ним расположилась аккуратная горка пока неубранного старого кирпично-печного хлама.

– Понимаете, в доме такой бедлам, что и стыдно пригласить зайти в хату, – с каким-то душевным сожалением оправдывается присевшая рядом с нами Людмила Сергеевна.

– Ничего, это временно, – успокаиваем мы хозяйку. – Вот когда внутренний интерьер вашего дома после завершения перестройки станет соответствовать его внешнему облику – тогда будет полный порядок!..

А дом-то Черников действительно с виду симпатичен и красив. Хоть и расположился он на улице Первомайской под № 13, но резко выделяется среди ближних и дальних соседских домов своей покраской, шалевкой и ставнями, наконец – внешней оградой усадьбы.

Тем временем Сергей Николаевич продолжает свой неспешный и порой довольно сбивчивый рассказ. Ветерану это вполне простительно: солидный преклонный возраст не каждому оставляет на старости лет четкую, цепкую память, тем более, что человек получил на фронте серьезную, тяжелую контузию, последствия которой дают о себе знать. Особенно – в последние годы.

– На фронте я был связистом. Всю войну таскал на себе катушки с телефонным кабелем. Настраивать связь со штабами и командными пунктами, с войсковыми подразделениями приходилось в различных условиях… И под обстрелом немцев, и ночью в абсолютной темноте – но связь давай, как говорится, кровь с носа, а давай, особенно, если она оборвалась во время боя, – усталые, выцветшие за годы жизни глаза Черника заметно увлажнились от горьких воспоминаний. – Первый раз я был ранен в плечо и руку в 1942-м году под Москвой. Был контужен… Голова до сих пор, кажется, одновременно гудит, ломит и болит, что не могу сосредоточиться. Память отшибает… Лечился в госпитале в городе Энгельс – это, кажись, в Саратовской области, если не ошибаюсь. А потом опять в войска, – и бывший фронтовой старшина вновь устало замолчал, как-то нервно и растерянно поправил прислоненную рядом со скамеечкой к стене свою трость.

Сергей Николаевич вернулся после войны домой гораздо позже, чем она закончилась. Он был дважды ранен, к тому же имел контузию. Конечно же, раны напоминали о себе, но молодой возраст, закаленный огненной юностью организм, брали свое – они словно постоянно твердили бывшему солдату, что надо жить, надо отстраивать искалеченную войной мирную жизнь. Что ж, коль так, то надо начинать с себя!.. Черник вскоре обзавелся супругой. Вместе с женой Надеждой Степановной, которой уже нет в живых, они вырастили шестерых детей, два сына и четырех дочерей. Все они разбрелись по жизни каждый своей дорогой, лишь младшая Людмила с отцом осталась…

В нелегкие послевоенные годы трудно было кормить такую большую семью. Но не из таких Сергей Черник – он не гнушался никакой работы в местном колхозе «Победа». Это небольшое хозяйство в честь победы над врагом именно так и назвали организовавшие его колхозники.

– Насколько я помню, потому что самая младшая среди братьев и сестер, – говорит Людмила Сергеевна, – папа трудился и в колхозном полеводстве, и пастухом на ферме работал, телят одно время пас. А последние года четыре, наверно, на свиноферме работал – оттуда и на пенсию вышел.

– Нагрузка все-таки большая была, – добавляет отец-ветеран. – Может, я и дольше поработал бы еще, но голова часто болела. Иногда схватывало ее как обручами…

Когда участник той далекой войны, после которой мы все в очередной раз отмечаем День освобождения Беларуси и торжественно празднуем ее День независимости, одел неприхотливый военный китель, и на груди у ветерана ярким золотом заблистали многочисленные медали и скромным серебром замерцал орден Отечественной войны 2-й степени – это зрелище вызвало чувство невольной гордости и восхищения за всех бывших солдат-фронтовиков, которые защитили нашу родную землю и отстояли нашу свободу. Один из тех, кто был и есть в числе их – и инвалид войны, заслуженный ветеран Черник из д. Заболотье.

Босак, М. Один из тех, кто отстоял свободу / Михаил Босак // Трыбуна працы. – 2010. – 12 июля.