чЕПИКОВ иВАН МИХАЙЛОВИЧ

Защищал Сталинград

Я родился в 1920 году. До 1939 года жил в Заручье. В 1939, закончив в Лобже семь классов, уехал на Урал на шахты: семья большая, у отца с матерью шестеро детей, нужно было кормиться. Поработал полтора года – призвали в армию. Служил на Дальнем Востоке, учился в полковой школе младших командиров на связиста.

Началась война. Учебу свернули. Нам присвоили соответствующие звания (мне – сержанта), сформировали эшелон и отправили на фронт.

Ехали с остановками, около месяца простояли возле Рязани. Снова по вагонам. И вот подъехали к Волге. Эшелон выгрузился. По ту сторону реки – Сталинград.

Очень тяжелой была переправа. Немцы бомбили. Гибли советские солдаты. Нашему батальону повезло: паром, на котором мы переправлялись, не задело, хотя бомбы падали метрах в 20–30, вздымая столбы воды.

31 сентября наша часть вышла к окраине Сталинграда у тракторного завода около балки. А через балку немцы заняли поселок.

Расположились мы. Я сидел в какой-то будочке рядом с командиром. А немецкие самолеты – низко, бомбы – с воем! Не знаю, как кто, а я очень боялся.

Потом сколько летало этих самолетов – так страшно не было. А уж когда наши окружили фашистов под Сталинградом, немецких самолетов в небе почти и не видно уже было.

После освобождения Сталинграда я попал на Смоленщину, под город Духовщина. Он стал для меня последним населенным пунктом на войне.

Шли наступательные бои. С одной ротой не было связи, и комбат послал меня выяснить причину.

Порыв кабеля нашел быстро. Соединил. Дошел до роты, позвонил комбату. Тот велел возвращаться.

Когда вернулся, мой окопчик оказался занятым, в нем были два молоденьких лейтенанта.

Я расположился рядом. И тут начался обстрел. Одна немецкая мина не долетела, вторая – перелетела, третья – разорвалась около окопа.

Это было часа в два дня, а очнулся я вечером. Ранило в ступню, голова в крови. Дождь идет. Лежу один. Часть ушла вперед. Вдруг слышу – голоса и телега стучит. Стал кричать.

Это наши раненых подбирали. Услышали меня, подобрали, отвезли в санчасть, сами поехали назад. Раненых много, перевязать меня не успели – отправили в санроту, оттуда – дальше.

В госпитале началась гангрена. В результате ногу пришлось ампутировать выше колена.

Семь месяцев пробыл в госпитале. На костылях ходил на курсы. Сначала научился сапожному делу, потом – бухгалтерскому. И вот 5 апреля 1944 года – комиссия, а 10 апреля я уже уехал домой.