Кравцова Мария Макаровна войтенкова нина фартушная евдокия трифоновна

Служили три подруги…

Мы ехали в деревню Бохотец без предварительной договоренности с будущими собеседницами. Решили так: кого-нибудь из трех женщин – уча­стниц Великой Отечественной войны мы в любом случае застанем дома.

Первым на нашем пути был дом Марии Макаровны Кравцовой. Нас встретил звонким лаем серый собачонка, на его «сигнал» вышла хозяйка. Узнав, кто мы такие, Мария Макаровна радушно пригласила в ярм. Но когда мы попросили ее что-то вспомнить о военном времени, то женщина вдруг сразу будто сжалась в комок, помрачнела. И сказала, что она богата на детей: вырастила пятерых, у нее 10 внуков, 8 правнуков, а вот на воспоминания о войне – небогата, мало что сохранилось в памяти.

– А вы заедьте лучше к нашему коменданту, Евдокии Фартушной, – продолжила Мария Макаровна, – она вам многое расскажет...

Заметив наше недоумение насчет слова «комендант», Мария Макаровна пояснила, что летом 1944 в полевой госпиталь пошли служить втроем: она, Нина Войтенкова и Евдокия Фартушная. Евдокия – самая старшая, ей уже было 23 года, а им с Ниной по 19, поэтому и называли Евдокию «комендантом».

Теперь все стало понятно: все три женщины – участницы Великой Отечественной войны, вместе прошли по фронтовым дорогам. И мы решили собрать их вместе, чтобы воспоминания одной дополнялись рассказом других. В доме у Евдокии Трифоновны Фартушной состоялась наша беседа. Инициативу сразу взяла хозяйка. Из дамской сумочки появилась фотография, снятая 60 лет назад то ли в Польше, то ли в Германии. Восемь девчат-прачек 2312-го госпиталя ГНР (так было написано на каждой стиральной доске) на снимке разместились в два ряда. Узнать в молоденьких девчонках наших сегодняшних собеседниц мы так и не смогли.

Мария Макаровна подсказала: вот это я справа, крайняя в первом ряду, здесь же, но первая слева – Евдокия, а Нина выше ее, сзади стоит.

Все девушки – местные, немало страха, голода и лишений пришлось им пережить во время оккупационного режима немцев. Фашисты повыгоняли всех жителей деревни Бохотец в близлежащее болото. В общем, натерпелись.

Когда освободили Могилевскую область, решили девчата после разговора с местной медсестрой о том, как нуждается фронт в их помощи, пойти в военкомат и попроситься на военную службу. Но для того, чтобы тогда уйти из колхоза, нужна была справка-разрешение от председателя. А тому не очень-то хотелось отпускать рабочие руки из хозяйства. Особенно Евдокию, которая до войны два года отработала на тракторе.

Тогда девчата подговорили еще одну девушку написать нужные справки. И без росписи и печати, с этими бумажками Нина, Мария и Евдокия пришли в Могилев. Как ни странно, их все же, несмотря на сомнительность справки, направили на службу в госпиталь прачками. Видно, нуждались здесь в молодых сильных руках не меньше, чем в колхозе. Так с берегов Днепра и до берегов Рейна следом за полевым госпиталем двигались и девушки, в основном пешком. А как только остановка – разворачивали оборудование, устанавливали столы с корытами. Время было рассчитано буквально по минутам, ведь в любой момент госпиталь мог сняться.

Вспомнилось, как на 20 минут раньше понесла в сушилку постиранное белье Евдокия. Да и прилегла на лавку. А тут какая-то проверка, военные с высоким званием. Старшему сержанту сразу замечание – Халявкину (девичья фамилия) Евдокию отправили на гауптвахту на сутки. Что такое гауптвахта девушка тогда не знала, и готовилась чуть ли не к расстрелу. Со слезами на глазах шла она под конвоем. И потом продолжала плакать, сидя в комнате под замком.

Нередко после дневного дежурства выходили в ночь. Когда привозили раненых или их передислоцировали в другой госпиталь, девушки вместе с другим персоналом в любое время суток шли таскать носилки с ранеными.

А сколько раз смерть касалась девчат черными крыльями. Было в небольшом лесочке на территории Польши разместился их госпиталь. И вдруг немецкий самолет начал кружить так низко над лесом, что даже верхушки деревьев качались. Один круг, другой... Затихли в траншеях девчата, только колотились сердечки... Но на тот раз обошлось без бомбардировки. А было и по-другому, когда госпиталь попадал под обстрел или бомбежку.

Да, не ходили девчата в разведку, не поднимались в атаки на врага, но мужество и самоотверженность тоже были нужны, чтобы покинуть родной дом и добровольно идти в действующую армию. Есть в приближении Победы и их заслуга, и тех, кто пек хлеб для бойцов, стирал белье, выносил из поля боя раненых и ухаживал за ними. Многие вернулись домой без орденов и медалей, но с чувством сопричастия к разгрому захватчиков, к освобождению Родины.

Есть в Победе заслуга и их мужей. Так, Евдокия Трифоновна нашла свою судьбу на фронте и вернулась в Бохотец с мужем-украинцем. Его награды бережет она в отдельном платочке, а самого недавно схоронила. Фронтовиком был и ныне покойный муж Марии Макаровны.

Всю послевоенную жизнь отработали женщины в родном колхозе, трудились также добросовестно в мирное время, как и в военное. Делали все, чтобы родная земля стала краше и богаче.

Духовская, Г. Служили три подруги… / Г. Духовская // Іскра (Чавусы). – 2 апреля. – 2005.