Осмоловский Петр Викторович

ВЫЖИЛ, ПОТОМУ ЧТО СЛУЖИЛ В АРТИЛЛЕРИИ

«Родился я в деревне Осмоловичи Климовичского района. Мой отец, Виктор Григорьевич Осмоловский, окончил три класса церковно-приходской школы, до революции работал на строительстве железной дороги Орша – Унеча. В войне папа не участвовал по состоянию здоровья, а в послевоенные годы работал почтовым служащим. Мать, Серафима Селиверстовна Осмоловская, была неграмотной. Работала в колхозе. Но и дома ей хватало хлопот, так как наша семья была многодетной – 7 сыновей и одна дочь Валентина. За воспитание детей Серафима Селиверстовна Осмоловская от советской власти получила орден «Материнская слава» II степени.

В 8-летнем возрасте я пошел в школу, где уже с шестого класса был лидером, старшиной ученического комитета. В мае 1939 года меня приняли кандидатом в члены партии. После получения диплома был направлен на учебу в Ленинградское артиллерийское училище, только проучился там недолго. Из-за обострения болезни суставов был отчислен из списка курсантов. Вернувшись в Климовичи, работал сначала учителем в Автуховской семилетней школе, а потом политруком райсовета Осовиахима. В октябре 1940 года был призван в армию, служил в Прибалтийском военном округе заместителем политрука роты. В январе 1941 года получил направление в Смоленское военно-политическое училище, где и застала меня Великая Отечественная война. В октябре 1941 года я был направлен в распоряжение начальника Политуправления Приволжской военной округи. Там получил назначение на должность комиссара батареи 137-го Краснознаменного артиллерийского полка Резерва Главного Командования. И пошли одна за другой военные дороги...

С января 1942 года по май 1943 года воевал с врагом на Волховском фронте. В это время я был комиссаром 1-й батареи 1196-го артиллерийского полка ВМ РГК 137-го особого Краснознаменного полка. На Волховском фронте мы обороняли подступы к Ленинграду. В нашем дивизионе были 203-миллиметровые гаубицы. Мы находились в другом эшелоне фронта. Наша батарея ударами тяжелых снарядов разрубала железобетонные сооружения противника. Все время приходилось быть в движении: нанесем удар по данной нам цели и переезжаем на новое место, занимаем позиции и маскируем их так, чтобы враг не накрыл нас огнем. Вспоминаю бой на реке Волхов под городом Кириши. Через Волхов был мост, по которому проходили железнодорожные составы. Немцы на том берегу реки, а мы на этом. Мост захвачен фашистами. Через него они пускали мощный бронепоезд, который, проезжая по железной дороге, вел огонь из пушек разных калибров по советским войсковым позициям, нанося им непоправимый урон. Командование поставило задачу: уничтожить мост. Ночью мы установили наши орудия, произвели несколько выстрелов. Мост наклонился и был выведен из строя. После этого вражеский бронепоезд никогда не выезжал с запасного пути. На Волховском фронте я выжил потому, что служил в артиллерии. Потери в пехоте были огромными.

В конце мая 1943 года 1196-й артиллерийский полк ВМ РГК передислоцировали на Брянский фронт. Меня назначили парторгом 2-го дивизиона артполка 336-й стрелковой дивизии. С 11 июля по 9 августа 1943 года части дивизии принимают участие в операции «Кутузов». На Курской дуге мы попали в самое пекло: горела земля, плавилась сталь. Не было эшелонов: всюду был фронт на десятки километров вглубь. А перед битвой, когда шли на запад и занимали населенные пункты, агитировать солдат не нужно было: воины своими глазами видели сожженные деревни, убитых гитлеровцами женщин, детей, стариков. И росла ненависть к фашистам...

336-я стрелковая дивизия по приказу командующего 1-м Украинским фронтом Конева 10 октября 1943 года была отдана в распоряжение 13-й армии и участвовала в наступлении на Народичи, Овруч. За 8 дней боев части дивизии прошли 100 километров, освободили 110 населенных пунктов Киевской и Житомирской областей, в том числе и город Житомир. Немецкому командованию удалось на западе от Житомира собрать крупную танковую группировку (более 4 танковых дивизий), которая 18 октября 1943 года нанесла мощный контрудар, ворвалась в Житомир и начала наступление в направлении городов Малин и Киев. Главной задачей 336-й дивизии было любой це­ной не допустить прорыв немецких танков в город Малин. И только 14 января 1943 года удалось остановить продвижение неприятеля в районе железнодорожной станции Искра, которую обороняла 5-я батарея 909-го артиллерийского полка. Артиллеристы сражались до последнего снаряда, поскольку они прикрывали отход батареи на новые рубежи. При отступлении от Житомира уцелеть можно было только при плановом отходе, без паники. Полк ставил заслон, отходил. Ставил другой заслон. А воины из первого заслона, которые выжили, догоняли. Я в том бою был помощником командира полка подполковника Кирпы. «Парторг, иди туда, а потом туда, передай то, а потом узнай это, а если надо, то покажи на местности». И мне приходилось не ходить, а бегать, так как судьба той или иной батареи зависела от нескольких минут, решение принимать приходилось мгновенно. На 4-й батарее одно орудие вышло из строя, осталось только три. Командир батареи капитан Погонин в разгар боя запаниковал и побежал на командный пункт за помощью. Однако обратно пробиться не смог. Пришлось взять командование на себя. Из офицеров здесь был только командир взвода младший лейтенант Тимофеев. Он хоть и молодой, но опытный артиллерист, сумевший выбрать такие позиции для орудий, что они все три уцелели до конца боя. Тимофеев разместил их перед высоткой в болотистой лощине, которая оказалась мертвой зоной для вражеских снарядов: был то недолет, то перелет. Немцы начали атаку с высотки, которая находилась в 400-500 метрах от батареи. У них имелось большое количество танков, бронемашин, минометов. Снега практически не было. Когда вновь начался бой, то все кругом гремело, горело и дымилось. Однако на фоне светлого неба, на горизонте вражеская техника была хорошей мишенью. Командиры Попов и Кривов организовали согласованную работу своих расчетов. На поле боя дымились уже около десяти единиц бронетехники. В разгар сражения на батарею пришел заместитель командира полка по политчасти майор Зудин, который помогал артиллеристам как мог. Мы вместе с ним даже приносили снаряды к орудиям. А вскоре мне пришлось самому стать наводчиком. Прибор был разбит, и я наводил орудие по стволу. Видел, как загорелись сначала один, а потом и другой бронетранспортеры. Вместе с Зудиным я ездил за боеприпасами, так как они были на исходе. Когда боеприпасы привезли на батарею, то на автомашине «студебеккер» загорелась бочка с горючим. Шофер моментально открыл борт, скинул бочку на землю, и артиллеристы откатили ее на безопасное расстояние. Снаряды выгрузили. Когда мы с Зудиным несли последний снаряд, то случилось невероятное: вражеская мина глубоко врезалась в мягкую болотистую почву практически возле ног и рванула. Нас обоих отбросило в разные стороны, густо облепив грязью с ног до головы. Зудин был ранен в щеку, а я в правую ногу и контужен. Потом солдаты говорили, что мы оба родились в рубашке. В эту ночь наши войска успешно отбили все атаки немцев на ближних подступах к городу Малин. За подвиг в этом бою весь особый состав 4-й батареи был награжден орденом Славы III степени. А я был награжден орденом Отечественной войны II степени.

Воинам 33-й стрелковой дивизии после участия в битве на Курской дуге командование дало долгожданную передышку: проводились занятия по боевой подготовке, разминирование населенных пунктов, дорог, местности. А потом снова в бой: нашу дивизию задействовали во Львовско-Бродской операции, которая началась 14 июля 1944 года. Бои были жестокие, затяжные и кровопролитные...

Согласно приказу 3-я батарея 1-го дивизиона заняла огневые позиции между Бродами и Золочевом. Наша армия там окружила вражескую группировку. Командование поставило перед нами задачу уничтожить как можно больше фашистов, но они сомкнули кольцо вокруг нас. Получилось двойное окружение: мы окружили немцев, а они нас. Поступил приказ держать оборону и спереди, и с тыла, чтобы гитлеровцы не смогли отойти на Львов. Поставленную задачу мы полностью выполнить не сумели: значительной части особого состава дивизии СС «Галичина» удалось вырваться из окружения. Командир полка Кирпа позвал своего заместителя майора Тупикова и меня, как парторга полка, и поставил задачу: пробраться на 3-ю батарею 1-го дивизиона, поддержать боевой дух воинов и удерживать позиции до последнего снаряда. С шоссейной дороги мы перешли на железную дорогу, потом взяли направление на позиции 3-й батареи. Не дошли мы, может, метров двести, как начался артобстрел немецкой артиллерии. Огонь ураганный. Майор Тупиков шел за мной. Я побежал, а Тупиков, более старший по возрасту и более грузный, не успевает, кричит мне вслед: «Осмоловский! Подожди, не беги!». А как тут не бежать, когда окопы рядом, и снаряды рвутся. Я добежал до позиции и кинулся в окоп. А Тупиков упал на землю, его ранило в живот. Мы вылезли из окопов, подбежали к нему. Он просит: «Помоги, Осмоловский!». А у него весь живот осколками разворочен. В это время рядом проезжала подвода, на которой везли в госпиталь раненого командира 1130-го стрелкового полка полковника Куропаткина. Я попросил возницу взять майора Тупикова. Получив согласие, мы погрузили нашего раненого, однако до госпиталя его не довезли – он умер по дороге. Только я вернулся из госпиталя, как со стороны 3-й батареи выскочила большая группа немцев, человек 500-600 солдат и офицеров с автоматами. Мы сделали несколько выстрелов из орудий, больше стрелять не стали, так как необходимо было беречь боеприпасы. Немцы шарахнулись влево и начали убегать к мосту через железную дорогу, рядом с которой проходило шоссе на Львов. А его уже заняло подразделение пехоты 1128-го стрелкового полка, которым командовал начальник штаба майор Беляк. На железнодорожной насыпи стоял станковой пулемет этого подразделения. Пулеметчик заметил немцев, которые бежали прямо на него, снял с пулемета замок и бросился убегать. В это время мимо шел капитан Казанский и крикнул ему: «Бросай замок, а то застрелю!». Солдат бросил замок на землю и побежал. Казанский поднял замок, вставил его на место и стал прицельно стрелять по немцам. Враги, не выдержав шквального огня, повернули назад и побежали в лес.

Нам было приказано перебраться на новые позиции в сторону Золочева. У нас было четыре гаубицы и три машины «студбеккер». Три орудия мы прицепили к автомашинам, а четвертую оставили, забрав с собой замок. Поехали под железнодорожный мост, а потом стали выбираться на шоссе. Почва вязкая, болотистая. Две машины прошли, а третья забуксовала и никак не может выбраться, а шоссе совсем рядом. По ней движется колонна наших танков. Но один танк вдруг остановился. Я быстрей к танкисту: «Выручай, браток! Помоги вытащить «студбеккер» с орудием!». Танкист ни в какую, ему нельзя, но все же он смилостивился, подъехал и одним рывком мощного танкового мотора вытащил машину с орудием. А тут подъехал его командир и давай муштровать нашего спасителя. Так и не удалось мне спросить ни его имени, ни откуда он родом.

В ходе Бродской операции 336-я стрелковая дивизия уничтожила более 5000 гитлеровцев и около 200 взяла в плен, захватила большие трофеи. Многие воины получили правительственные награды. Я за эту операцию получил орден Великой Отечественной войны I степени.

После войны я продолжил военную службу в Северной группе войск в должности заместителя командира по политчасти 560-го особого самоходно-артиллерийского дивизиона 15-й стрелковой дивизии. В январе 1946 года эту дивизию передислоцировали в Закавказский военный округ, где я служил до октября 1961 года на должности заместителя командира дивизиона «Катюша». В 1950 году мне было присвоено воинское звание подполковника. В 1957 году успешно закончил в Москве военно-политическую академию имени В. И. Ленина. В июле 1961 года новая должность – заместитель начальника политотдела 15-го корпуса противовоздушной обороны Бакинского военного округа. 25 июля 1977 года я, согласно приказу Министерства обороны Союза ССР, получил звание полковника. В 1965 года был уволен из армии в запас. Сразу переехал в Могилев. Работал учителем истории и географии в школах № 25 и 40.

Удачно все складывалось и в семейной жизни. Со своей будущей женой я познакомился в 1946 году по дороге домой. В Орше, на перроне, увидел девушку и влюбился в нее с первого взгляда. Я подошел к ней и сказал: «Девушка, я вас полюбил с первого взгляда и теперь не представляю без вас своей жизни. Будьте моей женой». А она ответила: «С вами хоть на край света!». Спустя три месяца сыграли свадьбу. Мы прожили долгую семейную жизнь в мире и согласии. Вырастили трех сыновей, двух внуков и одного правнука.

Уже несколько лет я возглавляю комиссию городского Совета ветеранов по работе с ветеранами Великой Отечественной войны и Вооруженных Сил, а также являюсь членом президиума Совета ветеранов города Могилева и членом областного Совета ветеранов.

Мой сын Владимир – кандидат исторических наук, доцент кафедры политологии Минского экономического университета. Дочь Тамара –сурдопедагог-реабилитатор. Внук Андрей Осмоловский – историк и журналист, корреспондент газеты «Комсомольская правда». Внучка Екатерина Гриханова – главный экономист отдела управления Министерства статистики и анализа».

Нас заинтересовало: в чем секрет долголетия и оптимизма ветерана? «А нет никакого секрета: армейская выучка. Однако признаюсь, здоровье нужно беречь смолоду. На фронте я ни разу не употребил наркомовских сто грамм. Отдавал их другим. И махорку отдавал. И теперь не курю, а вино только изредка пригублю. Зато каждый день я занят каким-нибудь конкретным делом, и всегда с людьми. По выходным хожу на танцы. Часто посещаю учебные заведения, школы и библиотеки, а там молодежь. Встретишься с ними, поговоришь – и сам помолодеешь».

Подготовила Массалкова И.И.