Игнатенко Адам Иванович

Если жил не зря

«Здравствуйте, родные мама и тата...». Надежда Павловна бережно держит в руках листок, исписанный крупным почерком, и читает вслух. Письмо – от Маши, младшей дочки. Новостей особых нету: где отдыхали ребята, сколько в этом году заготовила варенья. Но для родителей дорога каждая весточка из Щекино (это под Тулой), ведь только в дочкин отпуск с ней и видятся.

– Маша зовет к себе жить, да разве уговоришь упрямца, – кивнула Надежда Павловна на мужа.

– Из своего дома – никуда, – подтвердил Адам Иванович. – Тут жизнь прошла, тут и помирать.

Свой дом... Он ведь сам его строил, каждый гвоздь передержал в руках, каждую дощечку. Это было после войны, когда, вернувшись с фронта, увидел на месте родной деревни Кротки одни пепелища. Тяжело давалась стройка, но как хотелось быстрее заселиться в просторную хату, что – после тесной землянки казалась хоромами ... И была она намного лучше той, довоенной, откуда провожали Адама, старшего из пяти детей, в 1940 году на службу в армию.

– Жили мы бедно, – рассказывает он. – У меня и обувки стоящей не нашлось, потопал в военкомат в лаптях. Там посмеялись: иди, мол, переобувайся. Вернулся уже в парусиновых туфлях...

Служить ему довелось в Украине, в 72-й дивизии 226 артиллерийского полка, который дислоцировался на границе с Румынией. Время уже было неспокойное, замучили учебные тревоги по ночам. А однажды посыпались на спящие казармы немецкие снаряды – началась война. Адам Игнатенко служил в батарее звуковой разведки: с помощью передвижной центральной станции задачей солдат было улавливать через звукоприемники, откуда стреляет противник, и передавать координаты для своей артиллерии. Но уже в одном из первых обстрелов станция была уничтожена, да и не было нашим команды отвечать врагу. А вскоре началось отступление: массированному натиску вооруженных до зубов немцев противостоять не удалось. Почти вся 6-я армия, в составе которой воевал и Адам Иванович, была уничтожена. Его и остальных, кто уцелел, пригнали в лагерь для военнопленных возле города Винница.

... Холод, голод, зверства фашистов каждый день уносили много жизней. Трупы приходилось вытаскивать за территорию лагеря и закапывать в траншеи самим узникам. Однажды, улучив момент, Адам с товарищем сбежали. Но, остановившись в одном из домов передохнуть, были схвачены полицаями. И снова – плен, знаменитая «уманская яма». Дело близилось к зиме, многие, ища тепло, делали подкопы в земляных стенах, а те рушились, заживо хороня под собой узников. Шансов выскользнуть из этой «ямы» практически не было, но Адаму опять удалось бежать.

На этот раз шли осторожно, прячась в лесах. И возле Киева встретились-таки со своими. Их обмундировали, подкормили, а через несколько дней Адам Иванович уже участвовал в оборонительных боях. В артиллерию не попал: довелось воевать и пехотинцем, и минометчиком. А затем, подучившись, так сказать, в полевых условиях, стал шофером, подвозил к передовой на старенькой «полуторке» снаряды.

Не приходилось рядовому Игнатенко сталкиваться с противником лицом к лицу, но жизнь не однажды висела на волоске: при попытке прорыва их дивизии из окружения отделался, к счастью, осколочным ранением ноги, а сколько раз попадал на машине под бомбежки – 3 или 4 их сменил за войну. Но судьба самого миловала.

А когда наши войска пошли в наступление, Адам Иванович уже обеспечивал боеприпасами зенитную артиллерию, которая находилась не так близко к линии фронта.

Война для него закончилась в Чехословакии, но не служба. Их 226-й полк перебросили в Германию, где пришлось возить разные грузы, в том числе немецкие танки и оборудование, что по так называемым репарациям отправляли для оснащения советских разрушенных заводов. И только в 1946 году, демобилизовавшись, вернулся Адам Игнатенко в свои Кротки. Успел к посевной. Кроме одной кобылы, на всю округу не было «тягловой силы», и люди сами впрягались в плуг, а больше копали лопатой изуродованную воронками от бомб землю. Часов не было – по солнцу вставали и работали до заката. А как отсеялись – взялся Адам Иванович за топор и пилу. Сколотили строительную бригаду, первым делом ферму отстроили, потом приступили к жилью. Жизнь потихоньку налаживалась. Где был нужнее Адам Игнатенко – там и работал, а последние 15 лет перед пенсией – в животноводстве.

... В рассказ мужа то и дело встревает Надежда Павловна, ведь и ей есть что поведать о войне (жили у линии фронта 9 месяцев), о послевоенных тяготах. С улыбкой вспоминает свою с Адамом свадьбу, слышится нежность в голосе, когда рассказывает о детях, а вырастили они, кроме дочери, двоих сыновей. Те, слава Богу, рядом: Володя живет в Осиновке, Миша – с ними, родителями, помогает во всем.

С болью говорят старики о пустующих сейчас полях, закрытой ферме, где некому работать, ведь в Кротках остались одни пенсионеры. А из участников Великой Отечественной – только он, Адам Иванович Игнатенко.

... За разговором и не заметили, как стали сгущаться за окном ранние октябрьские сумерки. Почему-то вспомнилось: «Осень – она не спросит...» Вот и у наших собеседников – осенняя пора жизни. Но, наверное, не страшен ее приход, если жил не зря...».

Колесникова, Н. … Если жил не зря / Н. Колесникова // Іскра (Чавусы). – 2006. – 17 лістапада.