Апенько Тамара Максимовна

Неумолимо бежит время, головы сестер Тамары Максимовны Апенько и Софьи Максимовны Суконко давно уже поседели, но горечь от издевательств, унижения и обид, творимых фашистами над стариками, женщинами и детьми, не проходит. Семья проживала в д. Добосна Кировского района. Отец ушел на фронт в 1941 году. С войны он не вернулся.

Ранним утром в дом зашел немец и прикладом автомата стал выгонять нашу семью на улицу. Почувствовав беду, мама быстро собрала котомочку с едой. Одела двухлетнюю Машеньку. Мы со старшей сестрой Софьей тоже быстренько оделись, а брат Дмитрий оделся самый первый и, выскочив во двор, спрятался в сарае. Нас пригнали к церкви, где уже была большая толпа. Все были взволнованы, боялись, что загонят в церковь и подожгут, но приехали машины, нас погрузили в грузовики и привезли на станцию Телуша. Способных работать мужчин, молодых женщин и девушек, отправили в толпу налево, остальных – направо. Всю ночь мы находились под открытым небом, охраняемые немецкими автоматчиками и собаками. Утром нас погрузили в товарные вагоны, в которых перевозили скот. Двери вагонов наглухо закрыли. В вагоне стоял смрад, но потом пожилые мужчины сделали дырки в полу, туда мы и ходили в туалет. Нам было очень холодно, постоянно хотелось кушать и пить, но еду мама экономила. Привезли нас в безлюдное место. Вооруженная охрана с собаками гнала нас по грязи, перемешанной со снегом в сторону поселка Озаричи. Мне казалось, что это будет вечно, сил не было, на обочинах дороги лежало много трупов.

На территории концлагеря «Озаричи» не было никаких построек, узники находились под открытым небом. Женщины, имевшие детей, собирали их на ночь в группы по 15–20 человек, укрывали чем могли, не отходя от них все ночи, оберегали от холодной смерти. Питались же, если можно так назвать, тем, что мама сумела спрятать и держать при себе: сухари, жир, просо, муку. От такой еды умерла младшая сестренка Машенька.

На территории не было отхожих мест. Покров снега превратился в месиво. Все нечистоты стекали в болотистые части лагеря, откуда узники брали воду, чтобы промочить горло, размочить сухари. Днем и ночью охраняли немецкие солдаты на сторожевых вышках. Когда кто-либо приближался к колючей проволоке, охранники стреляли без предупреждения. Вдоль охранной ограды лежало много убитых и раненых. В таких неимоверных условиях мама, я и сестра Софья сумели выжить.

Нас освободили советские солдаты. Обессиленных, больных выносили на носилках, детей – на руках. Мы шли цепочкой по узким проходам, расчищенным от мин, хорошо помню, по бревнам.

Когда мы возвращались домой, то нас сопровождали советские солдаты. Они в деревнях ставили нас на постой, чтобы мы могли обогреться. Дошли до Рогачева. Там жили наши родственники, но, когда пришли, их дом был разрушен. Переночевали на пепелище и на рассвете снова тронулись в путь. Дойдя до хутора остановились отдохнуть – там жили пожилые муж с женой, они сказали, что Бобруйск еще не освобожден, предложили нам пожить у них.

Домой мы пришли в конце июня. Цвел картофель, как сейчас помню. Мама прожила год после нашего возвращения. Нам было очень трудно жить, но брат Дмитрий ходил по деревне и работал у людей, они рассчитывались с ним продуктами.

Мы с сестрой были передовыми доярками в колхозе «Коммунист». На заслуженный отдых вышли ветеранами труда.

Записала библиотекарь Добоснянской СБ Каликина Г. И.