Зевелев Александр Израилевич

«Солдат, ученый, патриот»

Александр (по метрике Абрам) Зевелев родился в 1921 году в Дрибине. В ту пору это было типичное местечко, какие появились еще в царской России на территории Польши, Беларуси и Украины после установления «черты оседлости» для евреев.

Александр Зевелев окончил школу-десятилетку в 1938 году. По объявлению в газете узнал о наборе в МИФЛИ – Московский институт истории, философии и литературы. С фанерным чемоданчиком юноша из глубинки отправился покорять всесоюзную столицу. Александр сдал вступительные экзамены и стал студентом элитарного ВУЗа – МИФЛИ.

В июне 1941 года 20-летний парень, в ту пору третьекурсник, сдавал последние экзамены и собирался ехать на каникулы домой. И тут ошеломляющее известие: война! В институте шла запись добровольцев в Красную Армию. Студенты как один подают заявления. В эти же дни на стадионе «Динамо» начинается формирование Отдельной мотострелковой бригады особого назначения НКВД (ОМСБОН), в которую и вступил добровольцем А. Зевелев. Бригаду называли спецназом НКВД, и она станет уникальным соединением: ее бойцы будут выполнять задания за линией фронта. Воевали «омсбоновцы» и на оккупированной Могилевщине.

По воспоминаниям Александра Зевелева (в мирное время он станет соавтором книги «Ненависть, спрессованная в тол», в которой рассказывается о партизанской борьбе), бригада насчитывала более 10 тысяч человек. Профессиональные спортсмены, сотрудники госбезопасности, милиционеры, студенты-физкультурники, иностранцы-антифашисты – таким был ее состав.

В ОМСБОНе готовили разведчиков, минеров-подрывников, радистов, снайперов, парашютистов. Чекистские спецотряды забрасывались в Беларусь, Украину, Польшу, Прибалтику, Восточную Пруссию, где выполняли диверсионные и разведывательные задачи, организовывали и координировали партизанское движение. Отдельный эпизод в летописи боевого пути спецназовцев – оборона Москвы.

«Москвичи писали письма, что Москвы врагу не взять, наконец, разобрались мы, что назад уже нельзя. Нашу почту почтальоны доставляли через час. Слишком быстро, лучше б годы эти письма шли от нас». Строки, которые написал Владимир Высоцкий, красноречиво свидетельствуют о тех драматических дня, когда в Москве было объявлено осадное положение.

В октябре 1941 года столицу перегородили баррикады, воздушная тревога объявлялась до пяти-семи раз в сутки. Немцы подошли близко, опасно близко, и в это время ОМСБОН стала частью городского гарнизона. Весь личный состав бригады был введен в Москву из подмосковных лагерей с тем, чтобы нести охрану центральных площадей и улиц. Снайперы и пулеметчики заняли позиции в пустующих квартирах, на чердаках и крышах. Саперы минировали пригородные шоссе и окраины. Лыжные отряды «омсбоновцев» завязывали бои в ближнем тылу немцев.

Под Москвой вермахт потерпел поражение. Тогда, после контрнаступления Красной Армии, отбросившей врага от столицы, командование ОМСБОНа и стало получать задания на проведение диверсионно-разведывательных акций в тылу противника.

Зимой 1942 года в бригаде было сформировано несколько партизанских отрядов. Два из них имеют отношение к нашей истории. С отрядом «Решительный» (командир лейтенант Андрей Чупеев) ушел в тыл врага Александр Зевелев. Спецназовцы – 30 человек – пересекли линию фронта и углубились в брянские леса. Через некоторое время в Центр пошли шифровки: бойцы организовали наблюдение за железной дорогой и сообщали сведения об эшелонах, направлявшихся к передовой. Во время одного из таких выходов на «железку» Александру и его напарнику пришлось сутки провести в сугробе на 20-градусном морозе! А вскоре разведчики обнаружили крупный склад с боеприпасами и место дислокации танкового полка противника. Советская авиация разбомбила объекты.

Другой отряд назывался «Славный». О боевых делах «шестаковцев» – партизанами руководил лейтенант-пограничник Анатолий Шестаков – известно немало. «Омсбоновцы» длительное время – с августа сорок третьего по март сорок четвертого – действовали на Могилевщине, обустроив базу среди непроходимых болот Кличевского района. Об этом могут подробно рассказать в музее могилевской школы № 22, где главная экспозиция посвящена героическому пути «Славного». Но наш интерес к отряду вызван другими событиями.

Как уже говорилось, команда лейтенанта Шестакова была сформирована в январе 1942 года и отправлена за линию фронта почти одновременно с командой лейтенанта Чупеева. Основной задачей «Славного» являлись разведывательные и диверсионные действия в районе железной дороги Брянск-Гомель. Но вскоре разведчики получили срочное задание из Центра: найти терпящий бедствие отряд «Решительный». В радиограмме, полученной с Большой земли, говорилось, что «чупеевцы» находятся где-то в районе Брянска в тяжелом состоянии: большинство бойцов получили обморожения, с ними нет радиосвязи….

Что же произошло с «Решительным»? Когда отряд собрался переходить линию фронта, началась оттепель. Командир принял решение: всем идти в сапогах. Сразу после перехода бойцов обнаружили. Спецназовцам удалось оторваться от погони, но они далеко уклонились от маршрута, зашли в болота. Ударили морозы. Отсутствие валенок и привело впоследствии к тяжелым обморожениям и гибели нескольких бойцов. Вдобавок, вышла из строя рация, и отряд перестал выходить на связь…

«Чупеевцев» отыскали со второй попытки. Отличился «шестаковец» Александр Долгушин, до войны – спортсмен-гребец. В течение ночи он переправлял тяжелообмороженных через реку Болва, превратившуюся во время весеннего разлива в многокилометровое озеро. Подвиг врача совершил врач Илья Давыдов, выпускник Московского мединститута. За сутки, почти без отдыха, он и военфельдшер «чупеевцев» Михаил Тарасов сделали 16 операций, спасая жизни товарищей, у многих из которых начиналась гангрена. Приходилось использовать самые примитивные инструменты, экономить обезболивающие средства. Когда подошла очередь оперировать бойца Александра Зевелева, у которого омертвели пальцы правой ноги, новокаина не осталось. Пришлось резать ножовкой по живому. Александр Зевелев вспоминает об этом: «Началась гангрена. Нужна срочная операция. Наркоза нет, только бутылка мази Вишневского и стрептоцид. Меня привязали к школьной парте и заставили выпить стакан отвратительного самогона. Двое партизан садятся у моей головы и ног и операция начинается. Она длилась более двух часов, которые мне показались двумя столетиями. Мы оба – врач и пациент – в крови и поту». Через некоторое время раненых вывезли самолетом на Большую землю.

«Я – историк и этим горжусь»: так назвал свои мемуары, опубликованные в 2002 году, А. И. Зевелев. Находясь в одном из ташкентских госпиталей, солдат перенес несколько операций. Небезынтересный факт: находясь на излечении, он нашел силы сдать экзамены на истфаке и написал дипломную работу об истории партизанского движения.

В мирное время судьба нашего земляка, награжденного орденом Красной Звезды, медалями «За оборону Москвы» и «Партизану Отечественной войны» I степени и другими знаками отличия, долго была связана с Узбекистаном, где он преподавал в Среднеазиатском госуниверситете, написав несколько монографий, статей по проблемам историографии, методологии науки и истории Средней Азии. Затем последовал переезд в Москву. В столице Александр Израилевич работал в Московском государственном педагогическом институте иностранных языков и возглавлял лабораторию историографии Московского государственного историко-архивного института. Сферой научных интересов профессора Зевелева являлась история науки и политических партий России. В своих трудах он анализировал деятельность Ленина, истоки сталинизма, роль Ельцина в становлении суверенной России.

Живя в Узбекистане и Москве, Александр Израилевич не забывал о своей малой родине. Когда позволяли обстоятельства, он навещал родные края. Его последний приезд в Дрибин состоялся в 2004 году. Людмила Анатольевна Козусева, в ту пору директор Дрибинской средней школы, вспоминает:

– Был ненастный ноябрьский день, в классах шли занятия. В кабинет вошел интеллигентный седовласый мужчина. Представился, сказал, что приехал из Москвы. Это было настолько неожиданно, что мы не знали, как себя вести. Александр Израилевич был не один: его сопровождали супруга, врач и водитель – один из его докторантов. Перед тем, как прийти в школу, приезжие побывали на еврейском кладбище в Дрибине, где находится памятник советским гражданам, расстрелянным немцами в годы войны. В школе гость вспоминал о детских и юношеских годах, о войне, спросил, нельзя ли поговорить с учениками? Я предупредила о встрече старшеклассников, а сама думала: будут ли интересны ребятам эти воспоминания? И напрасно сомневалась: Александр Израилевич оказался рассказчиком с феноменальной памятью. Он помнил всех своих учителей и многих дрибинцев, которых знали и мы, взрослые. Говорил интересно и легко расположил к себе учеников. Запомнились слова о том, что любое застолье в кругу друзей и близких не обходится без особенного тоста: за землю, которая нас взрастила.

Прощаясь с учителями, Александр Зевелев грустно заметил, что в силу возраста это его последний приезд в Дрибин. Несколько лет назад нашего земляка не стало…

Текст Максима Тетерина