Кацер Дарья Ларионовна

ЖИЗНЬ ПРОЖИТЬ – НЕ ПОЛЕ ПЕРЕЙТИ

Матери исполнилось 80 лет. Ее зовут Дарья Ларионовна. За плечами нелегкая, но по-своему счастливая жизнь. Мать вырастила двоих детей, дождалась внуков и правнуков. За долгую жизнь она испытала горечь утраты родных и близких в годы войны, на ее глазах прошла трудная довоенная жизнь родителей в деревне Ржавцы Шкловского района, изведала она и нерадостные пути послевоенной судьбы. Она одна из многих белорусов, на долю которых выпало много неурядиц. Мать помнит до мелочей разные случаи своей биографии и на старости лет любит их вслух проговаривать. Факты живого очевидца ХХ века, моей матери, хотелось бы запечатлеть в данных воспоминаниях.

Дарья Ларионовна родилась 26 марта 1926 года. До войны закончила 7 классов сельской школы, что по тем временам было на уровне неполного среднего образования. Она вспоминает:

«В школе любила гуманитарные предметы: географию, русский, белорусский, немецкий языки, до сих пор помню отрывки стихов, названия государств, немецкие фразы. Мечтала стать медсестрой.

Родители вступили в колхоз, но корова у нас осталась, и я за ней ухаживала, пасла, и доить умела. Школьников часто посылали полоть коксагыз (коксагыз – растение с желтыми цветами и длинным корневищем), который выращивали до войны для резиновой промышленности. Для культурных мероприятий использовали школу или большое гумно, где организовывали концерты. Под занавес очень популярной звучала песня «Если завтра война». Хлопцы подпевали артистам и, к сожалению, они погибли почти все. Перед войной в деревне построили новый клуб, который потом немцы в 1943 году разобрали на блиндажи.

Родители много работали. Отец Ларион Апанасович работал в колхозной строительной бригаде, даже один год строил мост через Днепр. Отец иногда подрабатывал в выходные. Возил товары еврейским торговцам в Оршу или в Могилев. Мать, как звеньевая по льну, брала меня с собой, поэтому я быстро лен брала, вязала в снопы. У родителей было пятеро детей, однако трое умерло от болезни до войны, а сестра Тоня в конце войны.

До войны в сельсовете на учете был домашний скот, каждый хозяин животного (особенно свиней) должен был облупить и сдать кожу государству, иначе его могли осудить. Репрессии деревню миновали, только исчез один мужчина, которого объявили «врагом». Он бросил на бумажной фабрике во время работы папиросу, и что-то там загорелось».

Война все перечеркнула. О ее начале узнали в тот же день, поскольку город был рядом, известия по радио дошли быстро. Время немецкой оккупации оставило неизгладимый след в сознании матери, поэтому она часто возвращается к событиям пережитого в годы войны. Ей было 14 лет, когда началась война. Дарья Ларионовна со своей матерью и младшей сестрой Тоней оставались на оккупационной территории все три года войны. Жили в деревне Ржавцы в пяти километрах от Шклова. Отец Ларион Апанасович был призван на фронт, когда в начале войны погнал пасти коров. Погиб в марте 1943 года в Орловской области, о чем семью известили после войны похоронкой.

Мать помнила, как в начале войны наши части отступали к Оршанскому шоссе. Жертв войны она насмотрелась вдоволь. Уже в первую неделю войны хоронили убитого жителя деревни, который собирал по дорогам на телегу одежду, брошенную красноармейцами. Однажды утром во рве около деревни она слышала выстрел, как оказалось, был убит наш военный из отступающих. Односельчане говорили, что убили его свои, за что – неизвестно. Там же во рве его и похоронили.

В соседней деревне Кучарина находилась немецкая комендатура. На постое в домах жили немцы, свирепствовали полицаи. На собрании сельчан был избран староста Максим, вел он себя благоразумно, часто предупреждал и выгораживал людей от акций оккупантов. После освобождения, при разборе его действий в Шклове, его защищали сами жители, тем более, что сын Володя был в партизанах в Белыничском районе.

Жизнь текла соразмерно времени и обстоятельствам, которые несли постоянную опасность. Трагический случай произошел накануне освобождения, весной 1944 года. Дарья с матерью была в поле, а сестра, ей было 13 лет, осталась дома. В это время мужчина, видимо убежав от окопных работ, спрятался к ним в дом. Немец, который его преследовал, нашел беглеца, сбросил его с чердака, избил до полусмерти, пригрозил, что подожжет дом, так как здесь укрывали бандита. Перепуганная сестра побежала к матери, а затем к старосте, который убедил немца, что беглец чужой человек и в деревне неизвестен. Испуг сильно подействовал на девочку, к испугу добавился тиф, который был распространенной болезнью в эти годы, Тоня стала болеть и через год умерла.

Мать чудом уцелела от угона в Германию. В 1942-1943 годах немцы периодически организовывали в деревнях «хапуны» (это когда немцы ходили по домам и забирали молодых девушек и парней для отправки на работы в Германию) или рассылали повестки с явкой на пункты сбора. После одного такого вызова мать и ее сверстницы, девушки 16-18 лет, собрались в указанном месте, однако транспорта в тот день не было. В дальнейшем мать пряталась во рвах, в шалашах, укрытиях, измазывала тело, лицо, чтобы выглядеть больной. Иногда староста предупреждал жителей о предстоящем «хапуне».

Вместе со всеми жителями мать радовалась освобождению от фашистов, надеялась, что отец вернется с войны. Между тем трагедии не заканчивались. Еще три могильных холмика появились на сельском кладбище. Трое мужчин, радуясь свободе, после работы отдыхали на Днепровском пригорке и были скошены пулеметной очередью с другого берега. Осталась загадка, кто были эти убийцы -прятавшиеся от возмездия немцы или доморощенные бандиты? Через год деревня хоронила еще четыре жертвы войны. На поле, где скирдовали солому, юноша нашел снаряд. Баловство закончилось тем, что прогремел взрыв, сам виновник, женщина и две девушки, среди которых была подруга матери Поля, погибли. Мать работала в этот день в бригаде на другом поле, где убирали гречиху. Она часто говорит, что Бог решил, чтобы она жила, несмотря на то, что война отняла у нее отца, сестру и других родственников.

Начиная с 1945 года, Дарья Ларионовна долго работала бухгалтером в Шклове, в госучреждениях: райуполминзаге, райфо, райсобесе. Отпустили ее из деревни в город с паспортом, так как семья потеряла кормильца. Из своей деревни она одна работала в городе служащей, а остальные ходили работать в Шклов на льнозавод и бумажную фабрику «Спартак». Работая в городе, мать вынуждена была ходить домой и на работу за пять километров, так как автобусов не было. Она вспоминает: «Зимой шли в снегу по колено, мужчины дорожку протаптывали, а мы шли вслед». В холод ноги укутывала листами бумаги под чулки. Дома ждала мать. Позднее купила дамский велосипед для работы. После войны вплоть до 1956 года работников промышленности и бюджетной сферы заставляли подписываться на государственный займ. За год работник должен был отдать месячную зарплату или сразу, или по частям. Выдавали займовые облигации, по которым дальше можно было выиграть в конце года. Матери удавалась несколько раз выиграть небольшие суммы денег и даже патефон. За собранные деньги обычно мать покупала коров. В доме было много пластинок с именами известных певцов Бунчикова, Нечаева, Руслановой, сестер Лисицыан, хора имени Пятницкого, частушек. Летом вечерами песни играли на улице, собирались соседи слушать, видимо, с того времени и нынешняя моя любовь к пению. Как наиболее грамотная в деревне, мать помогала другим людям отыскать своих родных, пропавших без вести на войне. Мать очень дорожила своей работой, выполняла ее безукоризненно, на счетах считала быстро. До сих пор память у матери изумительная. Помнит по фамилиям своих бывших клиентов из разных деревень. В связи с тяжелой жизнью в деревне мать вывезла семью на место жительства на Урал в Свердловскую область, где прошло и мое школьное детство. В конце 1960-х вернулись назад в Шклов.

Дарья Ларионовна 11 лет жила в нашей семье. С нами также жил участник Великой Отечественной войны, отец моей жены, Лавренков Николай Тимофеевич, 1927 года рождения, уроженец Смоленской области. Долгое время он жил в Орше. Работал токарем на заводе «ЛегМаш». Николай Тимофеевич был призван на фронт в конце 1944 года и дошел со своими сослуживцами следом за наступающими войсками до Восточной Пруссии. Он имеет медаль «За победу над Германией». Сегодня он по состоянию здоровья не очень много помнит, чтобы воспроизвести фронтовые будни. Все что удалось у него узнать – это участие в операциях, когда вылавливали остатки немецких войск и власовцев, скрывающихся в тылу. Дедушка гневно об этом говорит: «Побили мы их немало, патронов не жалели». Он говорил, что по поводу власовцев, якобы, было распоряжение от Сталина, чтобы в плен предателей не брать и уничтожать на месте.

Мать и Николай Тимофеевич беседуют о прошлом, но, в основном, вспоминают послевоенную жизнь. Эти свидетельства – яркий слепок жизненных перипетий и трагедий, которые испытала практически каждая белорусская семья.

Подготовил Костеров А.П.