По воспоминаниям бывших военнопленных:
Кшановского С.А., врач лазарета Штаумюле в 1943-1944 г.г.
Кришнова М.А., санитар лазарета Штаумюле с первых дней и до 1944 г.
Чурбакова Т.Н., врач лазарета Штаумюле 1943-1944 г.г.

Летом 1941 года в шталаге-326 создалось катастрофическое положение:
скученность военнопленных, плохое питание, отсутствие элементарных
санитарно-гигиенических  условий способствовало быстрому распространению различных болезней. В августе среди военнопленных начала свирепствовать эпидемия дизентерии.
Своей высшей точки она достигла в сентябре.
Военнопленные, ослабленные голодом, массово умирали из-за обезвоживания  организма. Эпидемия дизентерии ещё не стихала, когда произошли первые случаи заболевания сыпным тифом.

Выбор места для размещения лазарета был удачным и с немецкой точностью хорошо продуманным. Это была большая лесная поляна, местами заросшая кустарником, с песчано-каменистой почвой, которая была абсолютно не пригодной для выращивания сельскохозяйственных культур, расположена вдали от населённых пунктов.

Лазарет  Штаумюле располагался в роще, рядом была замаскирована действующая  учебная военная база, на которой днём и ночью проходили разные учения. Лазарет был обнесён колючей проволокой в три ряда, по его углам стояли вышки-площадки, на которых прохаживались охранники, вооружённые автоматами. Вокруг лагеря был смешанный лес, для охраны которого в ночное время выделялся дополнительный дозор, а на некотором расстоянии от лагеря, среди кустарников просматривалось небольшое озеро, под которым располагался крупный арсенал, пути подъезда к которому скрывались в роще. Лазарет являлся лишь надёжным прикрытием от авианалётов наших союзников.

При въезде на территорию лагеря-лазарета размещалось несколько кирпичных зданий, предназначенных для комендатуры, охраны, складских помещений и других служб.      

Лазарет состоял из 29 длинных бараков. В каждом бараке было по пять комнат.  В качестве кроватей служили деревянные нары в два этажа, из голых досок без каких-либо подстилок на  которых размещались  больные.
В каждом бараке размещалось от 100 до 120 больных.
За каждым бараком закреплялись один-два врача и два санитара из числа военнопленных.

Организационно лазарет в Штаумюле подчинялся не коменданту шталага-326, а коменданту гарнизона полигона.

В конце сентября 1941 года в местечко Штаумюле, расположенное в 15 км от шталага- 326, была направлена группа советских военнопленных для приёма больных. В сопровождении двух охранников и одного немецкого санитара группа, в которую входили П. Краснов, М. Герасименко, Н. Чернышев,В. Повертайленко и другие через четыре часа прибыла на место. Группу разместили в бараке № 26. М.А. Кришнов начал работал санитаром в бараке № 29.
В лазарет стали поступать первые больные дизентерией из лагеря шталаг-326. Почти всегда среди прибывших в лазарет были мёртвые. В некоторые дни больные умирали по 20, иногда даже более 30 человек. Кладбище советских военнопленных находилось в 8 км от лазарета, и там хоронили умерших от дизентерии. Бараки были переполнены. С каждым днём увеличивался поток больных, среди них очень много тяжелобольных.
Милосердия немцы никогда не испытывали. Комендатура лагеря состоянием здоровья пленных никогда не интересовалась. Лишь по утрам проводилась точная сверка количества умерших за сутки, трупы которых тут же вывозились за пределы лагеря и зарывались в заранее приготовленные рвы.
Советский военнопленный М.А. Кришнов стал лекарем, он накладывал повязки раненым и тяжелобольным, а также выдавал лекарства от дизентерии. Лекарством против дизентерии служили таблетки из угля и белой глины. Больных было много, а лекарств и перевязочных материалов едва-едва хватало. В лазарете находилось до 2000 человек, чаще всего  и более. Несмотря на свирепствовавшую эпидемию дизентерии, немцы продолжали кормить больных водянистой похлёбкой «баланда» качеством хуже, чем в шталаге- 326.

Вскоре в лазарет прибыл военнопленный польский врач Обарский, который хорошо говорил по-немецки и по-русски. Как вспоминает М.А. Кришнов, он через Обарского передал требование об улучшении питания, напомнив, что в противном случае смертность может резко увеличиться. Вскоре в Штаумюле была открыта столовая, на кухне которой работали русские военнопленные.
Питание больных оставалось очень скудным, но благодаря так называемой «диете», когда выдавались сухари или по кусочку белого хлеба, удалось спасти многих больных от смерти.
С середины 1942 года в шталаге-326 начал свирепствовать туберкулёз.
Это был третий вид эпидемии, охвативший тысячи советских военнопленных. Многие из них стали жертвой этой болезни. Недоедание, плохое размещение и беспощадная эксплуатация были главными причинами. В большом количестве больных переправляли в лазарет Штаумюле, там их изолировали, пытались лечить и тем не менее, многих военнопленных туберкулёз унёс в могилу.
В это время Штаумюле становится в VI военном округе центральным ТВС-лазаретом для больных туберкулёзом. Сюда привозили больных главным образом из Рурской области.  
В основном страдали от туберкулёза военнопленные, работающие на угольных шахтах.

В Штаумюле шла борьба не только против дизентерии, а с 1942 года началась борьба с туберкулёзом и сыпным тифом. Поток больных тифом увеличивался. В этой ситуации немцы вынуждены были дополнительно прислать военнопленных русских врачей и увеличить медицинский персонал. В лазарет прибыли врачи С.С. Рослач, A.B. Наумов,  Кутаков,  В. Сайко,П. Злобин и И.С. Бочаров, П.Г. Герасимович, А.З. Николаев, В.Г. Голубков Т.Н. Чурбаков и другие.
С.С. Рослач стал руководителем русского персонала. Он владел немецким языком, был энергичным молодым человеком 24-х лет.
Немцы боялись заходить в тифозные бараки. Русским врачам это было удобно. Рослач, Кришнов и переводчик Б. Павлов использовали эту возможность для того, чтобы в отдельные комнаты поместить здоровых, выдав их за больных тифом или туберкулёзом и таким образом оставить их на полгода, а то и дольше в лазарете. В итоге намного меньше пленных отправлялось в германскую военную промышленность.

«Условия пребывания больных туберкулёзом – на двухярусных нарах и в сырых, продуваемых ветрами бараках, на голодном пайке из недоброкачественных продуктов стали «благоприятными»  для развития туберкулёза. У преобладающего большинства больных отмечались тяжёлые формы заболевания. Внешний вид таких больных запоминался надолго - кожные покровы серовато-землистого цвета, глубоко запавшие синюшно-красные щеки, блестящие глаза с часто мигающими глазами, нарастающая одышка. Больного не покидает лихорадка, беспокоит изнуряющий пот, стойко держаться приступы неудержимого кашля и когда одышка сменяется приступами удушья и больному не хватает воздуха, он напрягает все мышцы и при полном сознании не может найти никакого облегчения. И только врач поневоле остаётся свидетелем уходящей человеческой жизни».

Ежедневно повозка следовала из Хаустенбека через  Штаумюле в Штукенброк  собирая умерших. Извозчиком этой повозки, названной «Liekenfahrer» , был солдат вермахта, он пользовался дурной славой на всю округу. Он носил глазную повязку и был постоянно пьяный. При каждом рейсе он вёз около 30 трупов. 

После освобождения, разбирая лагерную картотеку, бывшие военнопленные обратили внимание на тот факт, что умершие в Штаумюле и похороненные на братском кладбище шталага-326 не были зарегистрированы в лагерной картотеке шталага-326.