по конфіскаті Кєрдани були надані Королем православному шляхтичеві Стефану Ярошинському (синові Петра, внукові. Дмитра — голови роду), якого в р. 1686 бачимо в числі членів луцького православного брацтва (ГІам. Кіевск. Ком. І ст. 111).
Na Jaroszyńcach pisał się jeszcze Paweł Joachim Jaroszyński, stolnik bracławski, w 1723 r. (Woł. XI f. 1168). ¶ Dymitr Jaroszyński, dziedzic Jaroszyniec, z których opłacał 1629 r. z szesnastu dymów 8 fl. (Grodz. Winnickie z 1717 r.), pozostawił syna Piotra, właściciela Podlisiec, w powiecie łuckim, nabytych 1636 r. od Puzyny. ¶ Piotr, z Maryanny Pieńkowskiej, pozostawił córkę Maryannę, za Sebastyanem Kaletyńskim i trzech synów: Jana, Stefana i Teodora. Stefan i Teodor, wskutek utraty dokumentów w zaburzeniach krajowych, żądali i otrzymali od sejmiku bracławskiego świadectwo, że są z dawna szlachtą osiadłą i zacną, województwa bracławskiego (Oblat. Gr. Włodz. z 1672 r.). Stefan, jako dowód osiadłości, wniósł do grodu włodzimierskiego 1676 r. kwity poborowe z Jaroszyniec, z 1608 r. ¶ Jan, syn Piotra, miecznik bracławski, otrzymał za zasługi wojenne 1653 r. część Koszowatej, w województwie kijowskiem, po śmierci Jana Ostrowskiego. Ponieważ poprzednio, bo 1651 r., otrzymał Mołodecki część Koszowatej po Czernyszewiczu, wynikł z tego powodu proces, długo trwający, zakończony utrzymaniem się Mołodeckich przy całym tym majątku. Z dwóch żon, Świderskiej i Katarzyny Golańskiej, nie pozostawił Jan potomstwa. ¶ Stefan, syn Piotra, rotmistrz królewski chorągwi wołoskiej, podpisał 1686 roku dokonane wybory w bractwie łuckiem (Pam. I). W 1653 r. otrzymał od Jana Kazimierza Kierdany, w województwie kijowskiem (Gr. Włodzim.). Z Anny Stołpczanki, córka jego Katarzyna, za Janem Górskim, stolnikiem drohickim. Wdowa po nim 1729 r. (Bracł. XVI f. 176). ¶ Teodor, syn Piotra, zmarły w 1690 roku, podpisał z województwem wołyńskiem, elekcyę Jana III-go. Podczaszy żytomierski, namiestnik chorągwi pancernej królewskiej, otrzymał od Jana Kazimierza 1652 r. Korostowce, w powiecie lityńskim (Gr. Łuc. z 1653 r.). Z Anastazyi Juriewiczównej, córki Mikołaja, zaślubionej w Horochowie 1655 r., pozostawił Teodor syna Pawła Joachima i córki: Annę, wydaną 1-o v. 1674 r. za Macieja Sumowskiego, 2-o v. za Kazimierza Lipskiego, chorążego nowogrodzkiego (Bracł. XV f. 1175) i Teodorę Maryannę, żonę Adama Szeptyckiego, babkę Leona Szeptyckiego, metropolity kijowskiego. ¶ Paweł Joachim, towarzysz pancerny w chorągwi kasztelana wołyńskiego 1680 r., a hetmana wielkiego koronnego 1690 roku, 1700 r. podczaszy owrucki, 1703 r. i rotmistrz królewski, deputat na Trybunał koronny, z województwa bracławskiego, w latach 1717, 1718 i 1723 (Bracł. XV f. 1510). W 1718 r. stolnik bracławski, w końcu posłując z tegoż województwa 1735 r., został podkomorzym bracławskim. Umarł w 1739 r., pochowany u Dominikanów w Łucku. Posłował jeszcze na sejmy w latach 1729, 1730, 1732 i 1733. W 1732 r. został wyznaczonym z sejmu komisarzem, do rozgraniczenia województw: kijowskiego, podolskiego, bracławskiego i wołyńskiego (V. L.). W 1699 r. otrzymał nowy przywilej na Koszowatę. Zebrani obywatele województwa bracławskiego 1738 r., na sejmiku w Winnicy, zlecili posłom swoim, aby go przedstawili do łaski monarszej, jako poświęcającego i swoją osobę i mienie swoje, w ciągu całego życia, na usługach Rzeczypospolitej. W 1723 roku pisał się na Jaroszyńcach i Olizarowie (Woł. XI f. 1168). W 1688 r. zeznał w aktach włodzimierskich zapis dożywocia z żoną, Bogumiłą z Piaseckich, z której pozostawił trzech synów: Augustyna. Adama i Zacharyasza, oraz tyleż córek: Petronellę, żonę 1-o v. Felicyana Borejki, 2-o v. Kazimierza Świdzińskiego, stolnika dźwinogrodzkiego 1740 r. (Czerniech. f. 1440); Rozalię, Brygitkę we Lwowie i Annę, 1-o v. za Pawłem Niestojewskim, rotmistrzem, 2-o v. za Sebastyanem Woroniczem. ¶ Augustyn, właściciel Wasilówki, miecznik bracławski 1724 r., sędzia graniczny województwa bracławskiego 1732 r. (V. V.), mianowany stolnikiem bracławskim 1738 r., lecz nominacya ta nie doszła do skutku i umarł stolnikiem winnickim w 1746 r. Pochowany w Tywrowie. W 1721 r., w imieniu ojca swego, ustanowił plenipotentów w Lublinie (Bracł. XV f. 1781). W 1733 r. podpisał konfederacyę generalną warszawską (Obl. Gr. Warsz. 49 f. 422). ¶ Adam, łowczy bracławski, żonaty z Petronellą Eleonorą Pruszyńską, umarł w 1732 r. Syn jego Marcyan, zmarł dzieckiem, a wdowa po nim wyszła za Andrzeja Wyleżyńskiego. ¶ Zacharyasz, właściciel Tywrowa, Kuny, Łuczyc, Olizarowa, Horodenki, Podlisiec etc.; miecznik winnicki 1736 r., podczaszy 1738 r., lecz nominacya ta nie doszła do skutku, deputat na Trybunał 1746 r., podstoli winnicki 1750 r. i starosta dymitrowski 1759 r., fundował kościół i klasztor Kapucynów w Kunie 1773 r. (Gr. Winnic. )i odbudował kościół Dominikanów w Tywrowie. W 1755 r. został pisarzem grodzkim kijowskim. Umarł 1775 r. w Tywrowie, tamże pochowany. W 1764 r. poseł województwa bracławskiego, podpisał wspólnie z synem Mikołajem, starostą wyszgrodzkim, elekcyę Stanisława Augusta. W 1742 r. zaślubił w Rajgródku Maryannę Szczeniowską, córkę Michała na Wielkim Szczeniowie i Anny z Pasławskich i z niej zostawił córkę Honoratę, wychowaną przez swoją ciotkę Rozalię, u Brigitek we Lwowie i także Brygitkę w Łucku 1768 r. i sześciu synów: Mikołaja, Ignacego, Hipolita, Antoniego, Wincentego i Czesława: ¶I. Mikołaj, najstarszy syn Zacharyasza, ur. 1742 r., właściciel Miastkówki, Żywotowa, Haraczkówki, Stawek, etc., z wojskiego mniejszego, podczaszy dźwinogrodzki 1777 r., podczaszy bracławski 1784 r., stolnik dźwinogrodzki w tymże jeszcze roku, w końcu stolnik winnicki 1790 roku, starosta wyszgrodzki, komisarz, cywilno-wojskowy powiatu dźwinogrodzkiego 1790 roku, kawaler orderu Św. Stanisława 1790 roku, a Orła Białego 1792 roku. Poseł województwa bracławskiego na sejm czteroletni, przeciwnik konfederacyi targowickiej. W 1791 r. sprzedał Brodecko i Jasionówkę Protowi Potockiemu, a Charzyn, Mazarakiemu (DW. 107 f. 1347 i 1353). Z Maryanny z Kordyszów (DW. 104 f. 724), córki Stanisława, stolnika bracławskiego i Justyny z Grocholskich, pozostawił córki: Józefę: za Fabianem Lipińskim; Honoratę, 1-o v. za Wacławem Jełowickim, 2-o v. za Żyłokiem; Justynę, 1-o v. za Michałowskim, 2-o v. za Kruszyńskim i syna Jana. ¶ Jan, ur. w Tywrowie 1783 r., właściciel Miastkówki, Stawek i Haraczkówki, marszałek olgopolski, żonaty 1-o v. z Anną Malczewską, którą zaślubił 1816 r. w Tarnorudzie, z nią rozwiedziony, 2-o v. z Barszczewską, 3-o v. z Julią z Tyzenhauzów, umarł 1842 r. Jego potomstwo: ¶A. Konstanty, ur. 1818 r. z Malczewskiej, właściciel Szarapanówki, żonaty z Waleryą Budzyńską, z której syn Konstanty Waleryan, ur. 1842 r., zmarły 1881 roku, właściciel Szarapanówki i Ihnatowa, żonaty z Anną Madejską, córką Leonarda, marszałka gubernialnego kijowskiego i ks. Maryi Trubeckiej, zmarłej 1898 r., pozostawił synów: Pawła, ur. 1878 r. i Henryka, ur. 1879 r. ¶B. Bolesław, ur. 1831 r. z Tyzenhauzówny, żonaty 1-o v. z Amelią Kożuchowską, 2-o v. z Konstancyą Samsonowiczówną, z drugiej żony pozostawił syna Józefa Jana i córki: Zofię Henrykę, za Obertyńskim i Julię Maryę, za Konopką, wylegitymowanych ze szlachectwa na Podolu 1873 r. ¶C. Witold, ur. 1836 r. w Miastkówce, właściciel Haraczkówki, żonaty 1-o v. z Konstancyą Pajewską, 2-o v. z Maryą de Salis, z pierwszej żony pozostawił synów: Juliana i Kazimierza, a z drugiej, Stanisława, ożenionego z Ziembicką, z której syn Zbyszek. Synowie Witolda wylegitymowani ze szlachectwa w latach 1865-1871 na Podolu. ¶D. Zygmunt, ur. 1841 r. w Miastkówce, właściciel Stawek, następnie Błudnik w Galicyi, ożeniony z Jadwigą z Tyzenhauzów, córką Stanisława i Teodory Lipińskiej, pozostawił synów, dzisiaj już nieżyjących; Zygmunta i Józefa, wylegitymowanych ze szlachectwa na Podolu w latach 1873-1877, oraz syna żyjącego Maryana i córkę Zofię. ¶II. Ignacy, drugi syn Zacharyasza, ur. w 1751 r., właściciel Dzwonichy, Horodniczki i Kliszczowa, starosta wyszgrodzki i kawaler orderu Św. Stanisława, 1792 r., ożeniony z Elżbietą Czeczelówną, córką Rocha i Katarzyny z Chojeckich, miał z niej córkę Faustynę Wyżykowską i syna Jana Franciszka, ur. 1783 roku w Tywrowie, właściciela Kublicza, Dzwonichy etc., podkomorzego hajsyńskiego, marszałka powiatu bracławskiego, żonatego z Anną Drzewiecką, córką Ksawerego i Magdaleny Popielówny. ¶ Jan Franciszek wspólnie z synami swoimi, Oktawianem, Edwardem, Aleksandrem i Józefem, legitymował się ze szlachectwa w gubernii podolskiej 1834 roku. Z synów jego: ¶A. Oktawian, ur. 1813 r. (metr. w Tywrowie), zmarły w Lausanne 1887 roku, właściciel Kabatni, Babina i Kublicza, marszałek gubernialny kijowski i szambelan dworu rosyjskiego, z Matyldy Czarnomskiej, córki Mikołaja i Klary Jaroszyńskiej, pozostawił synów: Wiencesława i Mikołaja, sekretarza ambasady francuskiej w Konstantynopolu, zmarłego bezżennie, wylegitymowanych ze szlachectwa w latach 1851-1856, oraz córki: Oktawię i Eleonorę, zakonnice, obie zmarłe. ¶B. Maryan Edward, ur. w Tywrowie 1815 r., właściciel Bogdanówki, żonaty z Karoliną Rakowską i z nią bezdzietny. ¶C. Aleksander, ur. 1818 roku w Tywrowie, zmarł bezdzietny 1847 roku w Lityniu. ¶D. Klemens Józef Grzegorz, ur. w Tywrowie 1826 r., właściciel Dzwonichy i Kabatni, a następnie Babina, Kapuścian, Antopola i Gniewania, z Karoliny Drzewieckiej, córki Władysława i Konstancyi Kołyszkówny, pozostawił: Annę, ur. 1865 r. w Babinie, zmarłą w Kapuścianach, żonę Ignacego Szczeniowskiego; Maryę, za Emerykiem Mańkowskim; Julię; Franciszka, ur. 1870 r. w Babinie, właściciela Dzwonichy, Kliszczowa i Gryżyniec, żonatego z Leną Rudnicką, z której syn Józef i córka Matylda; Władysława, ur. 1872 r. w Babinie, właściciela Babina, Dąbrowiniec i Kabatni, ożenionego z Maryą Złotnicką, córką Antoniego i Maryi Lipkowskiej; Józefa, ur. 1875 r. w Babinie, właściciela Bałabanówki, Jabłonowicy i Skibina; i Karola, ur. 1877 r. w Babinie, właściciela Antopola, Krzyżopola i Wapniarki. ¶III. Hipolit, syn Zacharyasza, ur. 1753 r., właściciel Krutyhorbu, Żerdynówki i Głuboczka, podkomorzy hajsyński 1801 r., żonaty 1-o v. z Maryą Potocką, 2-o v. z Teresą Paszkowską, legitymował się ze szlachectwa w gubernii podolskiej 1834 r., wspólnie z synem Piotrem, urodzonym z Potockiej. Oprócz Piotra, właściciela Wesołej, zmarłego bezpotomnie 1866, miał jeszcze synów: Aleksandra, ur. 1801 r. (metr. w Kunie), Jana, ur. 1806 r. (metr. w Starokonstantynowie) i Antoniego, ur. 1807 r. (metr. w Bazalii), wszystkich trzech bezdzietnych, oraz córki: Klarę, za Mikołajem Czarnomskim i Franciszkę, za Ignacym Bagińskim. ¶IV. Antoni, syn Zacharyasza, ur. 1762 r., właściciel Kuny, Kublicza, Wasilówki, Podlisiec i Hruski, szambelan Stanisława Augusta i kawaler orderu Św. Stanisława 1792 r., następnie marszałek powiatu hajsyńskiego 1801 r., z Józefy Jełowickiej, miał syna Mikołaja, wylegitymowanego ze szlachectwa w gubernii podolskiej 1834 r. Antoni spisał testament 1825 r., w którym poczynił różne zapisy rodzinie (A. sądu pow. lipowiec. z 1834 r.). ¶V. Wincenty, syn Zacharyasza, ur. 1763 r. (metr. w Tywrowie), zmarły 1815 r., właściciel Dzygówki i Jaroszynki, szambelan Stanisława Augusta i kawaler orderu Św. Stanisława 1792 r., z Bogumiły Bentkowskiej, pozostawił synów: Seweryna i Antoniego, wylegitymowanych ze szlachectwa 1834 r. ¶ Seweryn, właściciel Jaroszynki, z Salomei Szołajskiej, miał córki: Teklę Borowską i Teofilę Dubrawską, oraz syna Stanisława, ur. 1818 r., zmarłego 1875 roku, właściciela po stryju Dzygówki, którego, z Zofii Kownackiej, syn Ludwik, zmarł bezżennie, a córka Salomea, właścicielka Dzygówki, zaślubiła Antoniego Jaroszyńskiego. ¶ Antoni, brat Seweryna, właściciel Dzygówki, marszałek olgopolski, bezdzietny. ¶VI. Czesław, najmłodszy syn Zachariasza, ur. 1768 r., zmarły 1846 roku, chorąży lwowski 1787 r., marszałek powiatu winnickiego w latach 1796-1802, kawaler orderu Św. Stanisława 1792 r., właściciel Tywrowa, Nowokonstantynowa, Hruśki, Kuny etc., żonaty z Ewą Dadzibóg Kamieńską, h. Jastrzębiec, córką Brunona, generała wojsk koronnych i Konstancyi z Bobrów-Piotrowickich, pozostawił z niej synów: Brunona, ur. w Tywrowie 1797 r., kuratora szkół powiatu hajsyńskiego, zmarłego bezdzietnie, Henryka i Edwarda, wylegitymowanych ze szlachectwa w gubernii podolskiej 1834 r., oraz córki: Konstancyę, za Józefem Drzewieckim, szefem batalionu legionów polskich, Michalinę, 1-o v. za Kasprem Orłowskim, 2-o v. za Władysławem Zdziechowskim, marszałkiem lityńskim, Julię, za ks. Eustachym Czetwertyńskim, właścicielem Płoski i Hortensyę, za Karolem Drzewieckim, synem szefa, właścicielem Kunki. Z synów: ¶A. Henryk, ur. 1805 r. w Tywrowie, marszałek winnicki, właściciel Tywrowa i Nowokonstantynowa, których to dóbr wyzbyć się musiał po 1863 r., zmarły 1877 r. w Warszawie, z Franciszki Gadomskiej, córki Antoniego, marszałka płoskirowskiego i Benedykty Świętosławskiej, pozostawił synów: Antoniego, Walerego i Adama, wylegitymowanych ze szlachectwa w 1865 r. i córkę Krystynę, za Karolem Czosnowskim, właścicielem Pototurowa, w gubernii wołyńskiej. Z synów: ¶ Antoni, ur. w Tywrowie 1847 r., właściciel Borszczówki, zaślubił w Dzygówce 1878 r. Salomeę Jaroszyńską, córkę Stanisława i Zofii Kownackiej, i ma z niej syna Stanisława Zacharyasza, ur. 1884 r. i córki: Maryę Franciszkę, zaślubioną 1903 r. w Dzygówce Tytusowi Mniszkowi i Zofię Henrykę. ¶ Walery, ur. w Tywrowie 1851 r., umarł bezżenny w Kijowie 1904 r. ¶ Adam, ur. 1853 r. w Tywrowie, zmarł bezżenny w Krakowie 1898 r. ¶B. Edward, ur. w Tywrowie 1811 r., zmarły w Paryżu 1853 r., właściciel Kuny, Hruśki, Kuźminiec etc., ożeniony z Eleonorą Świejkowską, córką Jana Nepomucena i Oktawii Potockiej, córki Szczęsnego, pozostawił z niej synów: Jana, zmarłego bezdzietnie, Czesława i córkę Maryę, właścicielkę Kuźminiec, żonę Michała Bonieckiego. ¶ Czesław, ur. 1840 r. w Peczarze, właściciel Kuny, Hruśki i Kublicza, zmarły 1900 r. w Kubliczu, żonaty z Elżbietą Stempkowską, córką Ignacego, marszałka powiatu zasławskiego i Cecylii z Giżyckich, pozostawił z niej synów: Edwarda, ur. 1865 r. i Kazimierza, ur. 1872 r., wylegitymowanych ze szlachectwa na Podolu 1876 r., oraz córki: Maryę, zaślubioną hr. Stefanowi Ponińskiemu w 1890 r. i Janinę, w zakonie Teresę, Felicyankę, zmarłą. ¶ Edward, szambelan Jego Świętobl. Leona XIII-go, dziedzic Kuny, zaślubił w Krakowie 1897 r. hr. Wandę Sierakowską, córkę hr. Adama i Maryi z hr. Potockich i ma z niej córki: Maryę Teresę, Elżbietę Maryę i Katarzynę Maryę, oraz synów: Antoniego, ur. 1899 r. i Edwarda, ur. 1905 r. ¶ Kazimierz, dziedzic Kublicza, zaślubił w Warszawie 1901 r. Joannę Boniecką, córkę Michała i Maryi z Jaroszyńskich i ma z niej córkę Maryę. Rodowód
Познакомимся теперь съ главными дѣятелями борьбы, которая тянулась почти полвѣка. Ярошинскіе принадлежали къ старинной шляхтѣ, происходятъ отъ богатыхъ землянъ, несутъ то военную службу, то посольскія обязанности, часто встрѣчаемъ ихъ въ качествѣ собственниковъ и залогодержателей на Волыни и въ кіевскомъ воеводствѣ; лишь въ ХУШ ст. они осѣдаютъ главнымъ образомъ въ Брацлавщинѣ; люди со достатком*, умѣ • лые и дѣятельные хозяева, они въ концѣ кондовъ наживаютъ большое состояніе. О родоначальникѣ ихъ Дмитріи извѣстно лишь, что онъ родился въ 1566 г., а въ 1697г. былъ избранъ посломъ на сеймъ воеводства волынскаго. Сынъ его Петръ, женатый на Пеньковской, сидѣлъ въ родовыхъ Подлисцахъ въ луцкомъ повѣтѣ, пріобрѣтенныхъ въ 1636 г. отъ кн. Пузыны, владимірскаго под- коморія. Янъ Михаилъ Калетынскій, о которомъшла рѣчь выше, былъ внукомъ Петра Ярошинскаго по дочери его Маріаннѣ. Сынъ Петра Стефанъ, ротмистръ молдавской хоругви, по-— лучилъ въ 1653 г. отъ Яна Казимира „въ награду за военныя заслуги" село Керданы въ кіевскомъ воеводствѣ, надъ р. Кот- луемъ, конфискованное иослѣ Семена Богушевича, „бунтовщика*. Въ ту пору Ярошинскіе придерживались восточнаго обряда, такъ какъ въ 1686 г. встрѣчаемъ Стефана въ спискѣ членовъ луц ка го братства „шляхетскаго сословія $иЬ Шиіо Воздвиженія честнаго Креста“ (Памяти, кіев. врем. ком. Кіевъ, 1848. Т. I, ч. I, стр. 193). Старшій братъ Стефана, Иванъ, мечникъ брацлавскій, на- чальникъ хоругви польнаго короннаго писаря, получилъ отъ короля въ 1653 г. часть села Еошеватой; привилегія занесена въ томъ же году во владииірскія земскія книги. Въ концѣ ХУ1 в. селомъ владѣли Любартъ Островскій и Грыцько Чернышевичъ (отсюда назвр.ніе села также Чернышки). Посаѣ бѣлоцерковскаго трактата съ половинѣ XVII в., когда борьба съ Хмельницкимъ на время пріутихла, возникло живое колонизаціонное движеніе шляхты въ окраинныя земли, стоявшія внустѣ. Король охотно раздавалъ заслуженнымъ людямъ грамоты на эти земли. Такимъ образомъ оказалось, что Стефанъ Млодецкій, тоже жолнеръ, иолу чилъ грамоту на Кошеватую еще въ 1651 г., за два года до Ярошинскаго,—по ошибкѣ-ли королевской [канцеляріи, или по другимъ причинамъ трудно сказать. Но прежде нежели вла- дѣльцы успѣли явиться въ пожалованное имѣніе, война началась вновь. Ярошинскій и Млодецкій оставались только титулярными собственниками, оба именовали себя кошеватскими старостами, но въ 1660 г, наслѣдники Млодецкаго добыли новую жалованную грамоту, съ точнымъ означеніемъ границъ, куда вошли не только мѣстечко, но и окрестныя села Кисла, Лукьяновка и и Лука (Зіотѵп. &ео§гаГ., IV, 486—8. 4. Кошеватая, ст. Э. Ру- ликовскаго). Въ 1672 г. брацлавскій мечникъ умеръ, не добившись своихъ правъ—время было трудное; младшіе братья его Стефанъ и Ѳедоръ должны были удовольствоваться тѣм ь, что на сеймикѣ воеводства брацлавскаго ихъ признали „за старинныхъ, извѣстныхъ по предкамъ шляхтичей брацлавскихъ“. Третій потомокъ Петра Ярошинскаго, начальникъ гусарской хоругви волынекаго подчашія и королевскаго ротмистра Вьель- горскаго, Ѳедоръ, получилъ въ 1652 г. отъ Яна Казимира с. Коростовецъ въ предѣлахъ бывшаго барскаго староства, но кажется ему не удалось вступить во владѣніе пожалованнымъ селомъ; родовыя Подоисцы были разорены въ время козацкой войны и панъ Ѳедоръ поселился въ Ольховцѣ на Горыни около Лановецъ. За женой онъ получилъ во владѣніе Горохове въ 1661 г., пять дѣтъ спустя нріобрѣлъ отъ тещи права, залогодержателя въ Берковичахъ на Волыни, Вернырородкѣ, Нападовцахъ и ОлобоДкѣ въ Кіевщйнѣ, кромѣ того владѣлъ Ушовкой во вла- димірскомъ повѣтѣ, Свинаровымъ въ луцкомъ. Крапивной, За- рудинцами и Рудней Рожанской въ овручскомъ; внукъ его Ни- кифоръ Василій ІІІептицкій былъ лаврск&Мъ архимандритомъ и генераломъ базиліансваго ордена, а правнукъ Левъ-Людовикъ— митрополитбмъ всей Руси. Умеръ Ѳедоръ въ 1690 г. возваніижи- томирскаго подчашія. Единственный сынъ его, Павелъ, принадлажалъ къ выдающимся людямъ въ своемъ кругу. Въ молодости воинъ, затѣмъ поли- тикъ, государственный человѣкъ, нользовавшійся милостями трехъ королей подрядъ, онъ добросовестно выполнялъ принятыя на себя обязанности. Онъ то былъ главнымъ основателемъ могущества рода Ярошинскихъ;;Родился Швёлъ въ 1656 г., въ 1691 г. получилъ отъ матери Берговичи, вскорѣ затѣмъ колонизовалъ Под- лисцы, пріобрѣлъ ЛуЧипцы и Горидничву, а въ 1700 г. Олиза- ровъ невдалекѣ отъ Горохова и съ той норм именуетъ себя уже Павломъ на Олизаровѣ Ярошинсвимъ. Ему же принадлежали и Свингохи въ луцкомъ повѣтѣ, весьма благоустроенное но тому времени имѣніе, какъ можно судить по размѣру учиненнаго здѣеь „капитапъ-лейтенантомъ“ литовсваго войска панОмъ Му- синскнмъ грабежа. Съ 1680 г. панъ Павелъ почти въ теченіи десяти лѣтъ. занятъ былъ военной службой; бывалъ въ походахъ въ Молда- віи и Нодъ КаменЦемъ, тогда еще въ неволѣ турецкой* Въ это время и создалась неосновательная легенда о взятіи пана Павла въ плѣнъ татарами. На самомъ дѣлѣ, несчастіе это постигло его двоюроднаго брага Александра Пеньковбваго, и родственники безуспѣшно хлонЬталй лично и черезъ посланцевъ въ Крыму о его освобождений для чего среди родни производились регулярные сборы пожертвованій „на выкупъ изъ неволи татарской",— черта весьма характерная для той эпохи, когда оо. тринитаріи едва только начинали свою дѣятельность и нуждались въ средсгвахъ. Въ 1699 г. панъ Паведь оставляетъ военную службу, и въ награду за нимъ было подтверждено кошеватское пожало- ваніе, съ прибавленіемъ села Лукьяновки поблизу мѣсхечва. Грамота бала выдана тву Павлу въ августѣ, а въ декабрѣ уже началась борьба оъ Млѳдецкимъ-Кошеватская королевщи&а лежала на ,рубежѣ воеводства кіевскаго и брацлавскаго , и хотя въ уря- довыхъ дктахъ числилась въ „бѣлоцеркоискомъ повѣтѣ", никогда, впрочемъ, не существовавшему но сборщики податей обоихъ воеводствъ требовали съ цея „квартъ“. Ярошанскій имѣлъ пріа- телей въ Брацлавщинѣ и при ихъ помощи началъ борьбу съ фактическим* владѣльцемъ имѣпія Млодецквмъ; уже 14 декабря послѣдній жалуется ца дана Павла за захватъ подводъ и раз- грабленіе Кощеватой (Опис. акт. кн. кіев. центр, арх. № 22, стр. 6), 30 декабря—на новое нападеніе и причиненное соб- свеннику насиліе (іЬ. № 7, стр. 50), а 19 января 1700 г. кіев- скій судъ за разбойное наладеніе приговариваетъ Павла Яро- скаго къ -баннадіи (іЬ. № 22, стр. 4). Такимъ образомъ, панъ Павелъ овладѣлъ своимъ имѣніемъ, но лишь на короткое время, такъ какъ Млодецкій тѣмъ же нутемъ выжилъ его вновь. При- ыиренія не наследовало, и вцлоть до конца прошлаго вѣка Яро- шинскіе не забывали своихъ правъ на Кошеватую и передавали наслѣдникамъ необходимые для этого документы. Панъ Павелъ вынужденъ былъ вернуться въ опустошенныя Подлисцы и въ томъ же 1700 г. былъ назначенъ подчашимъ овручскимъ. ХУІІІ вѣкъ начался при самыхъ печальныхъ для Рѣчи Посполитой предзнаменованіяхъ: сверху—борьба за тронъ разбивала край на партіи; внизу—движенія мѣстнаго козачества, выбитаго шъ колеи распоряженіями, которыя проводилась въ жизнь по эмерти Собѣсскаго и уничтожали полки полѣсскихъ и урраин- ныхъ воителей; козаки, непримиримые и неукрртимые, опасав- шіеся прц томъ за свое существованіе, начали купами соединяться подъ крыльями Паліа, который воспользовался современными замѣшательствами и если не йе Цже, то Ае (асіо завладѣлъ окраинными пронинціями. На Подольи сохраняйся какой-нибудь законный порядокъ только около Каменца, — Брацлавщина и Кіевщина были охвачены огнемъ. „Ребелдія“ угрожала Волыни, поэтому шляхта собралась здѣсь, чтобы предупредить бѣду. Выгнанные изъ своихъ гнѣздъ, кіевляне и брацлавяне сбѣжадась на совѣгь во Владиміръ; въ Луцкѣ соединились всѣ три волынскихъ повѣта. Въ концѣ 1702 г. шляхта рѣшила создать пятнадца, хоругвей съ особымъ ротмистромъ для раждоЙ; въ чиелѣ по- слѣднихъ оказался и панъ ІІавелъ Ярошннскій, какъ человѣкъ бывалый и опытный въ военномъ дѣлѣ. Онъ же былъ и замѣ- стителемъ главнаго начальника или полковника, пана Ледохов- скаго, который пребывалъ въ Варшавѣ и затѣмъ умеръ. Дѣла шляхты были плохи, пока не вмѣшался Мазепа и не издалъ Свой универсалъ ивъ главной квартиры въ Дубнѣ (февр. 1706 г.). Какъ „региментарь-замѣститель", Ярошинскій исполнялъ свои обязанности, повидимому, аккуратно: по крайней мѣрѣ, въ со- временныхъ актахъ, переполненныхъ жалобами шляхты на дѣй- ствія ротмистровъ, нѣтъ ни слова противъ пана Павла. По успокоеніи Волыни панъ Павелъ два года пробылъ въ глубинѣ Польши въ качествѣ начальника панцырной хоругви литовскаго хорунжаго кн. Іосифа Чарторыйскаго—задача нелегкая при необузданности шляхты—и затѣмъ вновь вернулся въ Брацлавщину. Дѣла его шли хорошо, состояніе расло; кромѣ собственнаго имѣнія, онъ съ 1697 г. держалъ въ арендѣ два болыпіе ключа—Дубенскій и Острожскій, выплачивая за нихъ ежегодно 20,000 зл., а во время похода всѣ хлопоты по хозяйству лежали на его дѣятельдой и энергичной помощницѣ—женѣ. Всѣ доходы употреблялись на покупку земли и только земли. Сравнительно съ другими воеводствами, Волынь пострадала ме- нѣе всего, населеніе было здѣсь гуще, имѣнія, или ничтожныя, или чрезмѣрно крупныя и вообще благоустроенныя, не давали больюихъ выгодъ; въ Кіевщинѣ опасно было заниматься земле- дѣліемъ; за то Брацлавщина представляла въ этомъ отношеніи настоящій рай, особенно Побожье, такъ какъ земля лежала здѣсь нетронутою въ теченіи нѣсколькихъ десятилѣтій. Выше было упомянуто объ имущественной неурядицѣ, царившей здѣсь въ началѣ XVIII в.; цѣлыя массы неимущихъ наслѣдниковъ сидели по городамъ съ своими документами, подыскивая покуп- щиковъ, лишь бы только на наличныя. А наличныя были у Ярошинскаго, онъ зналъ цѣну землѣ, зналъ, что при благо- пріятныхъ условіяхъ она въ недалекомъ будущемъ вознаградитъ его сторицею; поэтому, хотя быть можетъ надъ нимъ и подтрунивали изподтишка сосѣди, онъ дѣлалъ свое, такъ какъ лони- малъ, что дѣло стоило того. Но не легко было пану Павлу вступать во владѣніе своими землями въ Брадлавщинѣ. Пріобрѣтеніе имѣній въ окраин- ныхъ провинціяхъ, недавно возвращенныхъ Полыпѣ, было дѣ- ломъ невѣрнымъ, въ виду легіона претендентовъ на одинъ и тотъ же участокъ земли. Вдадѣніе на залоговомъ правѣ было повсемѣстно распространено въ ту пору, а съ другой стороны пріобрѣтались права собственности на данное имѣніе, хотя имѣть право далеко еще не значило быть дѣйствительнымъ собствен- никомъ. Но пану подчашему удалось какъ-то обойти эти подводные камни. Наслѣдники сутисскихъ имѣній, обѣднѣвшіе и чрезмѣрно размножившіеся, не въ состояніи были даже получить въ руки своего наслѣдства; поэтому уже въ 1722 г. после разныхъ споровъ вошли въ соглашеніе съ Ярошинскимъ. Сперва онъ пріобрелъ у нихъ Шершни, затемъ Сутиску и часть Витавы; прибавимъ, что ему пришлось иметь дело съ 32 наследниками по - семашковскихъ имѣній—и однако онъ довелъ дело до конца. Еще ранее, въ 1714 г., онъ пріобрелъ отъ Кра- сновскаго половину Василевки подъ Тывровымъ; несколько летъ спустя выплатилъ ихъ части Андрушевичамъ, Жабокриц- кимъ, Пневскимъ—и сталъ собственником^ трети по-клещев- скаго наследства. Тотчасъ же онъ устроилъ въ Василевке новую резиденцію, кроме волынской, очень удобную, такъ какъ она находилась невдалеке Винницы, центральнаго пункта воеводства. Недалеко же былъ и Тывровъ, где жилъ панъ Калетынскій, родственникъ и пріятель, вечно воевавшій съ обнищалыми наследниками по-кле- щевскихъ имѣній. Панъ Павелъ жилъ въ мире со всеми, такъ какъ не пользовался своими правами съ обычной для того времени суровостью. Значительную часть своихъ капиталоиъ онъ „поместилъ", какъ нынче выражаются, въ наследстве, оставшемся после Слуницъ, часть котораго лежала около Куны и Киблича. Последнему наследнику Слупицъ, подчашему новгородскому Фелиціану Борейісѣ. не повезло въ хозяйстве, слобо- жане неохотно селились на пустошахъ, подвергавшихся прежде всего военнымъ набѣгамъ во время козацкихъ волненій. Павелъ Ярошинскій охотно вошелъ въ сдѣлку съ Борейкомъ и его сестрами. Въ самомъ дѣлѣ, Ярошинскій этотъ представлялъ любопытный типъ современнаго хозяина: бережливъ до скупости, счастливъ въ скупкѣ земель, оборотливъ, мягокъ и уступчивъ съ неисправными должниками, если, конечно, не было опасности, что капиталь пропадетъ. О процентахъ и рѣчи не было въ тѣ блаженныя времена. Такъ, кунянскія имѣнія поглотили почти зл., которые въ теченіи пятнадцати лѣтъ не принесли никакого дохода. Назначенный овруцкимъ стольникомъ съ 1718 г., панъ Павелъ не переставалъ принимать живѣйшее участіе въ обще- ственныхъ дѣлахъ; родственныя связи съ вліятельнѣйшими панами, напр. Свидзинскими, имущественный достатовъ, старыя военныя заслуги—все это создало Ярошинсвому выдающееся положеніе въ краѣ, а дѣятельность его въ роли приверженца Лещинсваго по смерти Августа II поставила пана Павла во главѣ брацлавскаго воеводства. Панъ Захарія—единственный насдѣднпкъ имѣній,—Война съ женой брац- іавскаго хору нжія.—Насильственное занятіѳ Тыврова. Младшій сынъ пана Павла рѣзко отличался отъ старшаго брата Августина: безпокойный, энергичный, настойчивый. Только человѣкъ съ желѣзной волей могъ благополучно распутать спор ный дѣла по имуществу, доставшіяся на его долю. Поэтому вся жизнь его прошла въ процессахъ и спорахъ, подогрѣтыхъ само- любіемъ и желаніемъ во что бы то ни стало поставить на сво- емъ; вѣчно занятый своими дѣлами, онъ мало интересовался общественной жизнью. Какъ загнанный звѣрь, долженъ онъ былъ обороняться противъ цѣлой стаи претендентовъ на дошедшее къ нему имущество. Онъ боролся съ ожесточеніемъ, испыталъ всѣ орудія и способы, досконально изучилъ современное право, такъ что могъ заткнуть за поясъ любого изъ адвокатовъ, которыми кишѣла окраина. Въ домашнихъ спорахъ и судебныхъ процес сахъ протекло почти четверть вѣка, а когда можно было уже успокоиться, то не хватило силъ и охоты къ общественной дѣя- тельности. При томъ же поднялись новыя вѣянія, чувствовалась *) „Кіевсвая Старина", 1890 г., № 11. необходимость реформъ, все кругомъ толковало объ этомъ, но панъ Захарія былъ человѣкомъ стараго закала; онъ строго дер жался нринциповъ барской конфедераціи и не отступалъ отъ этой почвы ищие ад, /ъпеш, хотя и не препятствовалъ сыновьямъ искать новыхъ путей. Внѣшняя исторія пана Захаріи не сложна: родился онъ въ 1700 г., въ 36 лѣтъ былъ назначенъ мечникомъ винницкимъ, въ 50— стольникомъ винницкимъ, и дальше не двигался. Титулы не составляли для него приманки. Въ 1742 г. онъ женился на Маріаннѣ Щеніовской, дочери теребовльскаго подчашія Михаила изъ Вел. Щеніова и Ходорова и жены его Анны изъ Паславья. На другой день панъ Захарія внесъ въ акты документъ, обез- печивающій на родовыхъ помѣстьяхъ вѣно жены въ суммѣ 40,000 зл. Бракъ былъ удачный. Панъ Захарія нашелъ въ женѣ помощницу энергичную, заботливую и домовитую. Она вела обширное домашнее хозяйство въ многочисленныхъ имѣніяхъ мужа, за всѣмъ успѣвала приглядѣть, вездѣ распорядиться во время и кстати. Переписка ея съ мужемъ по поводу хозяйствен- ныхъ заботъ представляетъ большой интересъ для характери стики окраинной помѣщичьей жизни. По смерти пана Августина, супруги переселились изъ Олизарова на Волыни въ брацлавскую Василевку. Палацъ былъ расширенъ, устроена каплица, при- глашенъ капуцинъ изъ Винницы на должность капеллана; тутъ же во дворѣ жила милиція изъ испытанныхъ козаковъ и дра гу нъ, для устрашенія гайдамакъ, нерѣдко появлявшихся въ окрестности. Уничтоженные ранѣе степные хутора, пикеты и „паланки* вновь появлялись и туда стекался разный людъ, сто- явшій во враждѣ съ закономъ. Ничто не помогало, ни устройство пограничной стражи, ни вѣчная бѣготня вдоль границы регимента- рей разнаго наименованія: гайдамаки вторгались за границу и, находя здѣсь готовый ферментъ, организовали свои купы и дѣй- ствовали безпощадно, такъ какъ и сами не ждали пощады отъ пановъ. Брацлавское воеводство было поставлено въ этомъ отно- шеніи хуже остальныхъ: съ юга и запада никакой защиты; на- селеніе было здѣсь рѣже и гайдамаки находили здѣсь болѣе безопасное пристанище, такъ какъ сельская масса не давала заковать себя въ крѣпостные кандалы и склонна была къ про тесту противъ пановъ. Въ то время, какъ въ др^гихъ воевод- ствахъ было сравнительно спокойно, брацлавскій помѣщикъ дол- женъ былъ ограждать свой дворъ палисадомъ и не рѣшался даже съѣздить къ сосѣду безъ конвоя, нерѣдко весьма почтенныхъ размѣровъ. Страхъ перед гайдамаками— вотъ вѣчная злоба дня современнаго шляхтича. Ни форвахты, ни подъѣзды, ни ландми- лиція не помогали; ежегодно гайдамаки наводняли брацлавскія равнины; они выростали какъ будто изъ-подъ земли разомъ съ весенними листьями. Особенно далъ себя чувствовать 1759 годъ. Общественныя дѣла остановились; все было на военной ногѣ; безъ конвоя— ни шагу; стычки оканчивались нерѣдко кровопро- литіемъ нешуточнымъ; жизнь не была въ безопасности; все и вся чувствовало себя необезпеченнымь отъ стихійной грозы, ко торая могла смести шляхту съ насиженныхъ мѣстъ. Панъ Захарія владѣлъ имуществомъ въ наиболѣе угрожае мой мѣстности. Онъ старался склонить населеніе къ миролюбію мѣрами кротости,— по крайней мѣрѣ мы не слышимъ о смертной казни по его приказу; провинившихся онъ отсылалъ въ неми- ровскій замокъ. Ради безопасности своей собственной и семьи онъ содержалъ военную силу, которою пользовался, впрочемъ, не только противъ гайдамакъ,— онъ былъ сыномъ своего вѣка, всѣ вокругъ поступали точно такъ же; при Августѣ III обще ственныя связи дотого расшатались, что члены этого общества просто не умѣли взять себѣ въ толкъ, что можно и чего нельзя. Притомъ же значительная часть имѣній пана Захаріи находи лась въ неопредѣленномъ положеніи касательно титуловъ вла- дѣнія; самыя границы ихъ не были въ точности извѣстны. А тутъ еще близкій сосѣдъ и родственникъ, Михаилъ Калетынскій, упорно продолжалъ свои захваты и между прочимъ захватилъ также и огромный кусокъ василевскихъ грунтовъ. Панъ Захарія уже въ 1748 г. рѣшилъ возстановить нарушенную границу,— вмѣшательство въ дѣло жены Калетынскаго исключало всякую возможность мирнаго разрѣшенія спора. Рожденная Домицелія Четвертинская, какъ женщина бѣдная, всячески старалась о прі- умноженіи мужняго добра. Съ различными обнищалыми претен-Дентами споръ былъ еще не такъ труденъ; съ паномъ Авгу- стиномъ еще можно было ладить, но какъ одолѣть пана Заха- рію— вотъ вопросъ, который наполпялъ тревогой пани Домицелію. Панъ Захарія предложилъ третейскій судъ,— Калетынскій отказался. Стольникъ еще не успѣлъ рѣшить что-либо далѣе, какъ получилъ вызовъ отъ противной стороны, котораго снести равнодушно не было возможности. По поводу какого-то „сосѣд- скаго“ недоразумѣнія онъ получилъ собственноручное письмо отъ пана Калетынскаго; въ концѣ находилась приписка размапшстымъ почеркомъ пани хорунжиной, гласившая дословно: „какъ видно, у васъ чешется спина; не совѣтую совать паледъ межъ дверей". Разсерженный панъ Захарія разумѣется открылъ бой, который тянулся почти въ теченіи всей его остальной жизни. Укажемъ здѣсь лишь главные моменты этой шляхетской усобицы, столь характерной для своего времени. Панъ Захарія прежде всего обратился за помощью къ за- конникамъ. Онъ былъ въ своемъ правѣ; все наслѣдство Василія Клещевскаго дошло къ нему законнымъ образомъ, поэтому можно было смѣло опереться на актъ раздѣла 1611 г. между братьями Клещевскими. Прежде всего нужно было потребовать возстанов- ленія нарушеннаго сосѣдомъ владѣнія, затѣмъ фактическаго ввода, новаго разграниченія, а затѣмъ... „о, затѣмъ, прибавилъ адвокатъ, извѣстный панъ Гашыньскій, потребуемъ отъ пана хорунжаго убытки за провладѣніе въ теченіи 30 или 40 лѣтъ“. Панъ Захарія началъ съ того, что занялъ кусокъ лѣса. Пани Калетынская вновь первая бросила вызовъ противнику. Военный отрядъ подъ начальствомъ Іосифа Папроцкаго выгналъ рабочихъ Ярошинскаго, а лѣсной матеріалъ былъ отобранъ въ пользу Ка летынскаго. Дѣло получало угрожающій оборотъ. Мужчины ду мали какъ нибудь уладить дѣло миромъ, но женщина все испор тила своимъ вмѣшательствомъ. Дѣло въ томъ, что Папроцкій былъ такъ сказать знаменитымъ сопйоііег своего времени, от чаянный рубака и сорви голова; мало того, что выгналъ рабо чихъ изъ лѣса,— онъ вторгся въ Василевку и грозилъ перестрѣ- лять крестьянъ, какъ дикихъ звѣрей, въ случаѣ новаго нарушенія границы и сжить со свѣта самого пана Захарію. Разумѣется,последнему довесли объ этомъ казусѣ. Ну, что жъ, война такъ война! Панъ Захарія началъ въ свою очередь организовать воен ную силу: надъ милиціей былъ поставленъ Заіончковскій, Бѣло- стоцкій надъ драгунами; атаманомъ надъ козаками изъ Куны былъ Варывода. Такъ какъ козацкая милиція Калетьшскаго имѣла белые жупаны, то козакамъ Варыводы для отличія были даны голубые „знаки*. Панъ Захарія нросилъ сосѣдей о по мощи и не ошибся въ разсчетѣ, такъ какъ пани Калетынская не пользовалась популярностью среди шляхетства. Однимъ изъ первыхъ предложилъ военную помощь архіепископъ львовскій, Николай Игнатій Выжицкій, который имѣлъ совершенно шля- хетскія понятія о явооруженныхъ интромиссіяхъ", несмотря на свой санъ, ^неудивительно, такъ какъ онъ былъ истый брац- лавянинъ и имѣлъ свои счеты съ Калетынскимъ, какъ потомокъ Жабоклицкихъ по матери. Между тѣмъ адвокатъ нана Захаріи, Гашыньскій, победо носно уличилъ на судѣ пана Калетынскаго въ захватѣ чужихъ грунтовъ: на мѣстѣ старой Василевки, разоренной козаками въ Х У ІІ в., Калетынскій основалъ село уже отъ своего имени, на- звавъ его Михайловкой; на мѣстѣ Старой Гуты явилось село подъ именемъ Шкляровки. Судъ высказался въ пользу пана За- харіи. И вотъ въ одну изъ бурныхъ сентябрьскихъ ночей 1749 г. произошло необычайное событіе, наполнившее тревогой сердце бѣдной пани хорунжиной: ей донесли, что тутъ жѳ подъ Тыв- ровымъ, на той самой землѣ, на которую неправо претендуешь панъ Захарія— „явился домикъ съ прочнымъ палисадомъ, на подобіе крепости", что на поляхъ даже за лѣсомъ виднѣются шалаши, а въ нихъ размещены вооруженные люди. Можно себѣ вообразить изумленіе пани Домицеліи. Она сперва не повѣрила,— возможное ли дѣло устроить все такъ скоро? Но пану Захаріи помогли плотниви-филипоны, которые заготовили все заранѣе и затѣмъ сколотили уже на мѣстѣ въ теченіи нѣсколышхъ часовъ. Хорунжина отправилась лично убе диться въ фактѣ новаго „насилія"— и убѣдилась. Домикъ до вольно приличный, деревянный, необыкновенной конструкціи, весело выглядѣлъ изъ-за частокола своими маленькими окнами;огромный, свѣже-насыпанный земляной валъ служилъ для него обороной. Еозацкіе шалаши действительно торчали въ отдаленіи, на границе „измышленныхъ" притязаній пана Захаріи; Вары- в(5да на буланомъ конѣ объѣзжалъ крѣпость, даже не обративъ вниманія на недавнюю владѣлицу этихъ мѣстъ. Съ плачемъ возвратилась домой пани хорунжина, жалуясь мужу на подкуп ность судовъ, наглость сосѣда и т. д. и т. д. Бѣдный панъ хо- рунжій въ то время уже не покидалъ постели, почти впалъ въ дѣтство и заботился только о спасеніи души. Неугомонная хо рунжина обратилась за помощью къ братьямъ, но и тѣ не могли помочь ей противъ сильааго противника. Пришлось пойти на мировую. Панъ Захарія, конечно, отказался возвратить занятые грунты, но, съ другой стороны, согласился не требовать своей части Тыврова до смерти Калетынскаго. Такъ прошло два сравнительно спокойныхъ года. Но по беда стольника подняла его кредитъ:—точно рой окружили его многочисленные наслѣдники клещевскихъ имѣній, не ужившіеся съ Калетынскимъ. Тогда то они уступили пану Захаріи с. Зво- ниху, а затѣмъ права на третью часть Тыврова, такъ что Яро- шинскій сталъ обладателемъ двухъ третей клещевскаго наслед ства, исключая с. Клещева, где сидели Чарнецкіе, друзья пани Калетынской. Последняя опасалась пана Захаріи еще и потому, что всѣ безчисленные родственники ея мужа, недовольные пе редачей ей именій въ пожизненное владеніе, искали содействія у Ярошинскаго. Поэтому пани Домицелія решилась начать войну вновь и бороться до послѣдней возможности. Папроцкій обе- щалъ изгнать врага очень скоро, но все его попытки оказались тщетны: всякій разъ противникъ готовъ былъ встретить нападе т е съ оружіемъ въ рукахъ. Поэтому Папроцкій решился разо рить Василевку и свалить все на гайдамакъ. Для этого онъ выбралъ весну 1754 г., но кончилъ печально— сложилъ въ сей стычке буйную головушку вмѣсте съ своимъ помощникомъ, ко- закомъ Трояномъ; нападающіе убежали, успевъ сжечь несколько хатъ. Нарочито поддерживались слухи о появленіи гайдамакъ, съ непріятными для Ярошинскаго комментаріями, но скоро вся махинація открылась. Дело дошло до суда. Калетынскіе приго-ворены были къ аресту, панъ Захарій— долженъ былъ ваестй 250 гривенъ (400, 8Л-) въ костелъ вииницкихъ капуциновъ на поминовеніе души усопшаго. И вновь завязалась борьба, тянувшаяся почти два года. Имѣ- нія сосѣдей представляли два непріятельскихъ лагеря, съ той разницей, что вмѣсто хорунжаго, ничего не подозрѣвавшаго о войнѣ, выступала его жена. Нерѣдко выѣзжала она на поле дѣй- ствій для рекогнисцировокъ и составленія стратегическихъ пла- новъ по части неожиданныхъ ночныхъ нападеній и т. п. Бы вали и трагикомическія положенія при этомъ. Такъ напр., въ 1755 г., въ одинъ прекрасный майскій день, пани Калетынская отправилась въ лѣсъ; путь ея лежалъ мимо ненавистной кре пости и затѣмъ одного изъ козацкихъ шалашей, украшеннаго голубымъ значкомъ и слѣдовательно служившаго главной квар тирой самого атамана. Трудно понять, для чего хорунжина ос тановилась въ этомъ именно мѣстѣ, вышла изъ коляски и яви лась въ шалашъ,— достаточно знать, что немедленно начались упреки, затѣмъ атаманъ получилъ отъ пани увѣсистую затре щину, а минуту спустя сама пани хорунжина стонала отъ боли, растянувшись на полу. Дѣло дошло до суда. Приглашенъ былъ даже возный для осмотра тѣлесныхъ поврежденій пани хорун- жиной, но послѣдняя не пожелала пройти эту процедуру. Дѣло кончилось ничѣмъ, но вражда усиливалась. Противная сторона, какъ бы въ отместку, устроила нападеніе на пани стольникову на дорогѣ. Было сдѣлано до 40 выстрѣловъ, убитъ упряжной конь, и лишь благодаря счастливой случайности, стычка обошлась безъ жертвъ. На равнинѣ, гдѣ была осажена старая Василевка еще до гайдамачины, кипѣла безпрестанная война. Панъ Захарія— въ полномъ вооруженіи — рубилъ лѣсъ, устраивалъ поташные за воды. За плугомъ шелъ мужикъ, вооруженный самопаломъ; стража бдительно слѣдила за окрестностью, опасаясь засады. Рѣдкая ночь проходила безъ стрѣльбы; съ той и другой сто роны были жертвы. Такъ погнбъ преемникъ Папроцкаго Янъ Станьковскій, а изъ милиціи пана Захаріи— Даныло Вергелесъ, Романъ Прислуга; изъ драгунъ— Стефанъ Медынскій и Янъ Мен- ховскій,но конечно списокъ жертвъ не исчерпывался этими именами. Къ осени 1755 г. панъ Захарія уже имѣлъ въ рукахъ не обходимые документы на право заняхія Тыврова и кромѣ того предстояло исполнить опредѣленіе суда о раздѣлѣ имущества Клещевскихъ между многочисленными наслѣдниками. Всѣ чув ствовали, что катастрофа приближается. Калетынскій видимо угасалъ; по слухамъ, онъ потерялъ память, не принималъ пищи, но жена окружила его жизнь глубокой тайной и всѣмъ распо ряжалась самолично. Братья пани Домицеліи, Александръ и Свя- тославъ и шуринъ ни на минуту не оставляли Тыврова. Во всѣ стороны летали гонцы съ письмами о помощи. Рождественскіе праздники прошли невесело, въ приготовленіяхъ къ борьбѣ. И на сей разъ иниціатива принадлежала пани Домицеліи. По ея просьбѣ и ходатайству ея брата подсудка, изъ Брацлава были перевезены въ Тывровъ четыре пушки, которыя и водружены на замковой стѣпѣ; орудія не годились никуда, да и аммуниціи не было вовсе,— тѣмъ не менѣе угроза была на лицо. Военный людъ отовсюду сходился въ Тыврово. Къ концу февраля въ рас- поряженіи энергичной пани хорунжипой было уже до 600 во- оруженныхъ козаковъ изъ Животовскаго ключа, изъ Комарго- рода, Вороновицы, Стрижевки, Таганчи, Очеретной и Микули- нецъ. Ярошинскій также не сидѣлъ сложа руки и все расши- рялъ спою милицію. 3 февраля 1756 г. скончался, наконецъ, брацлавскій хорун- жій; колокольный звонъ извѣстилъ окрестныхъ жителей объ этомъ событіи. Немало народу собралось въ Тывровѣ, въ томъ числѣ и мѣстные козаки, которые на похоронахъ выступали уже въ военномъ строю, подъ командой начальниковъ. Никто этому не удивлялся, такъ какъ всѣ болѣе крупные шляхтичи явились съ своими отрядами. Тѣло покойнаго положили пока въ каплицѣ— склепъ еще не былъ готовъ. Неутѣшная вдова провела вечеръ въ кругу родственником и друзей, готовясь къ борьбѣ. Не ожидая столь внезапнаго нападенія, войсковая стража подвыпила на похоронахъ и забыла о предосторожно- стяхъ. Стольникъ и воспользовался этимъ моментомъ. Подъ ох раной ночи, во главѣ 200 вооруженныхъ людей, тихо высту- нилъ онъ изъ Василевки, въ сопровожденіи Заіончковскаго и Варыводы. Тутъ же ковылялъ на старой клячѣ адвокатъ изъ Винницы Гашинскій, будущій исторіографъ этой войны. Не- замѣченнымж подъѣхали они къ мѣстечку и направились къ ратушѣ. Все здѣсь было погружено въ глубокій сонъ. Столь- нвкъ тотчасъ-же овладѣлъ ратушей, а это было для него важ- нѣе всего. Теперь нужно было только удержать за собою заня тое. Ратуша представляла обширное каменное зданіе со всевоз можными отдѣленіями для людей, лошадей и припасовъ,— здѣсь можно было отсидѣться. Къ разсвѣту, занявшіе ратушу уже были готовы къ оборонѣ; караулы стояли на мѣстѣ, назначены пароли, обезпечена возможность сноситься съ Василевкой. Если- бы не толпа любопытныхъ вокругъ, то никто и не подозрѣвалъ бы, что въ ратушѣ засѣлъ непріятель; время оть времени изъ воротъ выбѣгали козаки, чтобы разгонять толпу пинками и на гайками,— и затѣмъ ворота вновь запирались. Разумѣется, тор говля въ мѣстечкѣ пріо становилась. Лишь позднимъ утромъ уз нали въ замкѣ о смѣломъ поступкѣ стольника. Военный совѣтъ рѣшилт сперва послать делегатовъ въ ратушу, а въ случаѣ не- успѣха переговоровъ приступить къ правильной осадѣ. Нѣтъ ничего удивительнаго, что пани хорунжина приняла это дѣло такъ близко къ сердцу: занятіе мѣстечка Ярошинскимъ грозило ей лишеніемъ не только владѣнія въ Тывровѣ, хотя-бы и не- праваго, но также и отнятіемъ пожизненнаго владѣнія осталь- нымъ имѣніемъ въ пользу многочисленныхъ претендентовъ. При- томъ же пани Домицелія происходила изъ рода Четвертинскихъ, которые еще не забыли своего княжескаго прошлаго и отлича- лались необыкновеннымъ упрямствомъ: всѣ ихъ столкновенія съ сосѣдями обыкновенно оканчивались кровопролитіемъ. И въ дан- номъ случаѣ руководящую роль взялъ на себя панъ подсудокъ, рѣшившій не отступать ни предъ какими мѣрами, лишь бы вы жить противника изъ ратуши.— Парламентеры, какъ и слѣдовало ожидать, вернулись ни съ чѣмъ. Значитъ, война. Й началась война, тянувшаяся цѣлыхъ 15 дней, война жаркая, ожесточенная и безпрерывная. Панъ Захарі* держался стойко, но спокойно, не отвѣчая на вызовы и стрѣльбу врага. Къ ве черу начался штурмъ. Первые выстрѣлы были направлены изъ церковной колокольни,— необходимо было сперва вытѣснить про тивника съ верхняго этажа ратуши. Все напрасно: противникъ слѣдилъ за всѣми дѣйствіями осаждающихъ и не оставался въ долгу. На другой день— съ самаго утра— вновь закипѣлъ бой. Не обошлось безъ взаимныхъ укоровъ, безъ вызова на поеди- нокъ. Такъ, изъ замковыхъ воиновъ предложилъ пану Захаріи поединокъ на сабляхъ нѣкій Нѣмыскій, чтобы прекратить это кровопролитіе. Панъ Захарія отвѣчалъ, что не онъ нападающая сторона, такъ какъ беретъ лишь то, что принадлежитъ ему по праву, но что, съ другой стороны, онъ будетъ стоять за свое до конца. Бесѣду противниковъ прервалъ вошедшій въ то время Гашинскій; онъ смірялъ парламентера взоромъ василиска и крот- кимъ и сладкимъ голосомъ замѣтилъ, что, какъ ему досконально извѣстно, пани Дамицелія обѣщала Нѣмыскому 1,000 зл. за го лову стольника. Можно себѣ вообразить конфузъ посланца, тѣмъ болѣе, что адвокатъ имѣлъ постоянно свѣжія новости изъ враждебнаго лагеря, перехватывалъ корреспонденцію у рогатокъ, задерживалъ подозрительныхъ и т. д., словомъ, былъ дѣятель- нымъ участникомъ войны. На слѣдующій день уже кипѣл оже сточенный бой на всѣхъ пунктахъ; были убитые, были и ране ные. Въ числѣ послѣднихъ быль и парохъ Михалевскій,— былъ даже пущенъ слухъ, что онъ убитъ, но это остановило бой не надолго, такъ какъ истина вскорѣ открылась. Люди пана под судка нещадно грабили мѣстечко. Ожесточеніе сторонъ возра стало. Болѣе всего доставалось плѣннымъ: „имъ смалили бо роды, усы и чуприны, поджаривали пятки “. Разумѣется, нача лись и пожары. Испуганные мѣщане ра?бѣжались куда глаза глядятъ. Болѣе всего пугали ихъ разрывныя гранаты,— нѣскольло ихъ упало въ замокъ, поэтому была наряжена для этого случая особая стража. Но ничто не помогало,— панъ Захарія держался, а Заіончковскій производилъ даже иногда вылазки, особенно ночью, когда на другомъ концѣ мѣстечка пожаръ истреблялъ остатки добра несчастныхъ жителей. Въ отместку, воины пани Еалетынской рѣшили напасть на Василевку и Шершни и сжечь ихъ безъ остатка, но встрѣтили отпоръ: не обошлось безъ огня и человѣческихъ жертъ, Кревскіе, нарлѣдники покойнаго хорун-жаго, появились въ мѣстечкѣ на челѣ 50 воиновъ,— пани Ка- детынская ужаснулась, пригласила ихъ себѣ „и дала обязатель ство покончить съ ними дѣло третейскимъ судомъ, послѣ чего они оставили Тывровъ*. Эта диверсіа дала возможность осаж- деннымъ хоть немного опомниться. Положеніе ихъ дѣлалось кри- тическимъ: огненное кольцо все съуживалось вокругъ ратуши, дымъ душилъ, испуганныя лошади отказывались принимать пищу. Воду пришлось добывать съ опасностью жизни. „Наконецъ, изъ селъ появились возы съ соломою съ цѣлью окружить замокъ съ паномъ Ярошинскимъ, но онъ не допустилъ до этого". Моментъ былъ трагическій. Въ одно прекрасное утро на рынкѣ появи лось десйтка полтора стоговъ соломы, сложенной на подобіе ог- ромныхъ копенъ. Сперва онѣ стояли на краю площади, но за- тѣмъ стали медленно, но безостановочно подвигаться къ ратушѣ. Козаки Варыводы бросились на эти копны, но за каждою сто яло нѣсколько оружныхъ людей, ожидавшихъ противника. На падавшие были встрѣченьі градомъ пуль. Тогда въ бой кинулся Андрей Заіончковскій съ драгунами, но палъ на мѣстѣ, сра женный пулею. Всѣ усилія осажденныхъ могли только задер жать, но не остановить приближеніе противника. Соломенное кольцо все съуживалось, и на третій день осажденные испуга лись не на шутку. Стольникъ не терялъ присутствія духа, но видимо волновался. Гашинскій совѣтовалъ бѣжать, многіе дру- гіе рекомендовали тоже самое: былъ четырнадцатый день войны, всѣ измучились до крайности,— подкрѣпленій не было. Прибли жалась ночь 21 февраля— мрачная и бурная. Достаточно было придвинуть къ ратушѣ стоги еще ш&говъ на десять и зажечь солому— и все погибло. Прибывшій изъ замка парламентеръ предложилъ добровольную сдачу, такъ какъ иначе пани хорун жина души живой не выпустить изъ ратуши. Къ общему ужасу, панъ Захарія отказался сдаться. Дѣло въ томъ, что еще ранѣе онъ послалъ просьбу о нодкрѣплеіи въ Куну и Тележинцы, имѣнія львовскаго архіепископа. Въ самый трагическій моментъ незамѣтно явились оттуда четыре сотни козаковъ и во мгнове- ніе ока разсѣяли воиновъ, укрытыхъ за соломою, а для довер- шенія замѣшательства зажгли факелы изъ соломы и смолы и разсыпались по мѣстечку и даже дошли до замка, такъ что пани хорунжина начала подумывать о бѣгствѣ. Стольникъ по- бѣдилъ; непріятель былъ оттѣсненъ; поэтому на другой день Захарія получилъ оффиціальную „экспульсію" незаконной по жизненной владѣлицы. ЕГобѣда досталась не дешево,— вмѣсто пре- краснаго мѣстечка стояли дымящіяся развалины. Черезъ шесть дней по окончаніи баталіи, пишетъ современника въ частномъ письмѣ: „въ Тывровѣ городъ сожженъ, осталась только новая ратуша, въ которой сидитъ панъ Ярошинскій, и дома четыре вокругъ костела. Мѣщанскихъ домовъ сгорѣло нѣсколько десят- ковъ, много народа перестрѣляно и побито до смерти... Мало жителей осталось въ Тывровѣ; самые зажиточные хозяева ушли; трудно имъ было держаться, такъ какъ снимали и послѣднюю сорочку". Другой пишетъ: „городъ (ипйііиз сожгла пани Кале- тынская во время аттакъ, лишь два дома осталось невредимыми. Люди разбѣжались и немало изъ нихъ погибло; даже попа ра нили смертельно"... Печальный былъ тріумфъ для пана Ярошинскаго. В ы я с ненная изъ Тыврова вдова подняла на ноги весь округъ. Чет- вертинскіе пользовались вліяніемъ. Не было выдумки, которую не валили-бы на побѣдителя. Но, главное, его обвиняли въ смерти священника Михалевскаго. Уніатскій митрополитъ даже наря- дилъ слѣдствіе. Оказалось, что парохъ былъ дѣйствительно ра- ненъ, но черезъ 70 дней уже вступилъ въ отправленіе своихъ обязанностей и торжественно заявилъ, что не имѣетъ претензіи къ стольнику. Между тѣмъ пани хорунжина старалась задоб рить судъ, но безуспѣшно. Въ 1757 г. обѣ стороны были при говорены къ штрафу и мѣсячному аресту за разореніе Тыв рова. Но стольникъ избавился отъ ареста уплативши 2,000 зло- тыхъ или 112 червонцевъ и продолжалъ раздѣлъ съ наслѣд- никами. Раздѣлу подлежали: Тывровъ, частью уже отстроенный, Звониха, Соколинцы, Пилава, Клищово, Михаиловка Клищев- ская и Филиповская, также Василевка,— всего до 20,000 мор- говъ. На этомъ огромномъ пространствѣ числилось населенія: мѣщанъ — 180 дымовъ или семействъ, евреевъ — 61, чиншевой шляхты— 22, панскихъ крестьянъ— 525, людей „вольныхъ отъ даней" или „с.іобожанъ“— 30, „дѣдовъ въ ямахъ“ или „бѣдня- ковъ безъ хатъ“— 11. Ежегодный доходъ исчисленъ въ 21,489 зл. Стольнику, кромѣ части Тыврова, досталась часть Василевки и с. Звониха, а наслѣдники Ильи Клищевскаго тогда же усту пили ему свою часть Тыврова. Пани хорунжина, вышедшая за- мужъ за Чарнецкаго, продала свое пожизненное право наслѣд- никамъ перваго мужа и даже помирилась съ Ярошинскимъ, ко торый уплатилъ ей 8500 зл. за выстроенный ею въ Тывровѣ домъ, гдѣ и поселился. Четвертинскіе удивлялись щедрости пана Захаріи,— опу стошенный Тывровъ не представлялъ большой цѣнности. Приш лось сводить счеты съ наслѣдниками Калетынскаго и цѣлымъ роемъ другихъ претендентовъ, какъ свѣтскихъ, такъ и духов- ныхъ, напр., уніатскимъ митрополитомъ Гребницкимъ, каменец- кимъ суфраганомъ Оранскимъ, съ Любомирскими, Прушинскими, Липскими, съ нѣкіимъ Глоуэромъ, потомкомъ англійскаго инже нера, поселившагося въ Полыпѣ въ началѣ X V III ст., съ ка кими-то двумя Морисонами, Котонами, Веруками и т. д. Столь никъ платилъ безъ конца, составлялъ мировыя, но безуспѣшно: этой исторіи не предвиделось скораго конца. Особенно трудно было считаться съ Кревскими, владѣльцами трети Тыврова: при шлось пріобрѣтать каждый кусокъ земли чуть не на вѣсъ золота. Другія имѣнія пана Захаріи или лежали въ забвеніи, или пере давались въ другія руки на залоговомъ правѣ, самъ же магнатъ цѣпко держался Тыврова. Какъ видно, это была натура, тре бовавшая вѣчнаго движенія, борьбы, но въ саксонскую эпоху не было съ кѣмъ бороться, и избытокъ силъ тратился въ домашней войнѣ. Гдѣ сила не помогала, тамъ пришлось обратиться къ со временному юридическому аппарату, а разъ вступивши на этотъ путь, панъ Захарія на вѣки погрязъ въ дебряхъ судебныхъ про- цессовъ. На это уходили также огромныя суммы, извлекаемыя изъ другихъ имѣній. Стольникъ былъ рачительнымъ хозяиномъ, умѣлъ выбирать людей и заботился о нихъ, щадя въ то же время по возможности рабочую массу. Доходы съ имѣній увеличива лись, благодаря умѣнію сбывать продукты безъ участія посред- никовъ. Еще въ 1755 г. онъ вошелъ въ прямыя сношенія съДанцигомъ, куда посылалъ все. Архивъ дереполненъ разсчетами съ данцигскими торговыми фирмами за 20 лѣтъ безъ пере рыва. Такъ напр, въ іюнѣ 1758 года отправленъ транспортъ пшеницы, ржи, поташа на сумму всего 11,144 зл., а такихъ транспортовъ было ежегодно отъ 6 до 8. Неудивительно, что, несмотря на огромные расходы, стольникъ успѣвалъ кой-что и пріобрѣтать вновь; такъ, онъ пріобрѣлъ на залоговомъ правѣ Бродецкое и Ясеновку, принадлежавшія рѣчицкому старостѣ кн. Радзивилу, уплативши за это почти 60 тыс. злотыхъ. Такъ прошло почти десять лѣтъ въ сравнительномъ снокой- ствіи. Объ общественной деятельности почти не было рѣчи,— стольникъ вовсе не стремился къ почестямъ, какъ его отецъ. Охотнѣе всего проводилъ онъ время въ Тывровѣ. Изъ против- никовъ держались пока только Кревскіе, жившіе въ замкѣ: опу танные долгами, обнищалые, они не переставали вызывать на борьбу пана Захарію, не привыкшаго отступать и надѣявшагося на свои силы. Чрезъ мѣру натянутая струна должна была на- конецъ лопнуть— и лопнула. VII. Новая ссора.—Кровавое столкновеніе,— Послѣдніѳ годы винницкаго стоіь- ника.— Раздѣдъ наслѣдства между сыновьями. Дѣло было въ 1767 году. Въ эту пору весь Тывровъ йе Эже принадлежалъ Ярошинскому, но йе / асіо въ замкѣ сидѣли Кревскіе, самые энергичные изъ противниковъ стольника: стар- шій брать Игнатій, чашникъ новогродскій, и двое младшихъ, Яцекъ и Андрей. Нроигравъ всѣ нроцессы, погрязая въ долгахъ, они не думали уступать, тѣмъ болѣе, что монастырь и Четвер- тинскіе обѣщали имъ поддержку. Преоромъ въ монастырѣ былъ о. Кандидъ Черномынскій, страстный охотникъ; Андрей Крев- скій тоже былъ завзятымъ звѣробоемъ; общность ввусовъ соеди нила ихъ. Притомь же о. Кандидъ былъ золъ на пана Захарію, который не позволялъ ему охотиться въ своихъ лѣсахъ.. Борьба была неизбѣжна, такъ какъ Кревскіе раньше или позже должныбыли оставить замокъ въ пользу кредитора. Обѣ стороны дея тельно готовились къ войнѣ. Изъ замка удалили всѣхъ женщинъ; Ярошинскій сдѣлалъ тоже самое въ своемъ домѣ: жена его уѣхала къ роднымъ, съ отцомъ остались старшій сынъ Николай и одинті изъ младшихъ Ипполитъ. Стоялъ сентябрь. 3 9-го была ярмарка въ Тывровѣ, 20-го— день св. Матвѣя, когда въ костелѣ происходило торжество. Уже на первый день замѣчено было не мало оружнаго народа изъ лагеря столышка. Происходили уже недоразумѣнія и споры, доходило до угрозъ смертью и побоевъ. Теплая, тихая и темная ночь раздѣлила прогивниковъ. Наконецъ настало роскошное сентябрьское утро; туманъ и мгла надъ Бугомъ и сосѣдними полями скоро разсѣялись, воз- духъ былъ удивительно прозраченъ, колокольный звонъ, созы вавшей вѣрующихъ на службу, громко отдавался въ окрестности, теряясь въ отдаленіи на обширныхъ равнинахъ за рѣкой. На- родъ двигался къ костелу, съѣздъ духовенства былъ значитель ный; изъ Винницы прибыли доминикане и капуцины. Ярошинскій съ сыномъ сидѣлъ у себя на крыльцѣ, какъ вдругъ прибѣжалъ посолъ отъ Кревскихъ съ заявленіемъ, что они добровольно оставляютъ замокъ и предлагаютъ стольнику занять его. Панъ Захарія колебался: онъ подозрѣвалъ здѣсь какой-то злой умы- селъ. И не безъ основанія: хотя Четвертинскій еще не прислала, обѣщанной помощи, но Кревскіе рѣшились начать бой на свой страхъ, разсчитывая, что подкрѣпленія прибудутъ какъ разъ во время, а между тѣмъ стольникъ не успѣетъ приготовиться. Какъ бы то ни было, панъ Захарія не считалъ возможнымъ отклонить мирное предложеніе, поэтому приказалъ своимъ ротмистрамъ Бродзинскому и Корженіовскому занять замокъ, соблюдая все возможную осторожность не прибѣгая къ огнестрѣльному ору- жію до послѣдней крайности. Познакомимся съ мѣстностью, гдѣ разыгралась послѣдующая драма.— Дворъ Ярошинскаго стоялъ на взгорьи, фасадомъ йъ монастырю и постройкамъ, временной резиденціи Кревскихъ. Постройки эти составляли какъ бы одно цѣлое: впереди костелъ, затѣмъ помѣщеніе монаховъ, все это окружено было каменной стѣной, задняя часть которой отдѣляла замковой садъ отъ цер-ковнаго кладбища. Въ этой части стѣны была пробита неболь шая дверь, а надъ нею высился родъ бастіона, иначе бесѣдка, окруженная галлереей и обшитая толстыми дубовыми досками. Проникнуть къ замку черезъ главныя ворота можно было не иначе, какъ подъ огнемъ выстрѣловъ изъ этой бесѣдки. Весь замйовой дворъ имѣлъ видъ настоящаго укрѣпленія, которое должно было давать мѣщанамъ защиту отъ гайдамакъ. Въ тотъ моментъ, когда военный отрядъ пана Захаріи под- ходилъ къ замковымъ воротамъ, въ костелѣ священникъ пачалъ обѣдню, а Дамазій Латына, молодой проповѣдникъ, съ нетер- пѣніемъ ожидалъ въ сторонкѣ той минуты, когда ему придется держать рѣчь съ амвона... Ораторскій пылъ не давалъ ему по коя, онъ безпрестанно заглядывалъ въ конспектикъ своей про- повѣди. По странной случайности, онъ убѣждалъ въ ней вѣру- ющихъ хранить миролюбіе и въ яркихъ краскахъ думалъ нари совать благодѣянія мира. Вдругъ раздались выстрѣлы тутъ же у костела. Молящіеся начали выглядывать въ дверь, органистъ пересталъ играть, ка- пелланъ у алтаря колебался, возносить ли безкровную жертву. О. преоръ вышелъ взглянуть на кладбищенскій дворъ. Что же оказалось? Въ то время, какъ отрядъ Ярошинскаго подошелъ къ воротамъ, неожиданно его встрѣтили ружейной пальбой изъ бе- сѣдки; въ то же время нѣсколько пуль изъ замковаго двора про легло надъ головами прибывшихъ. Эти остановились въ нерѣ- шительности. Новые выстрѣлы; двое изъ дружины упали смер тельно раненые. Въ мгновеніе ока отрядъ разбился на двое: одна половина начала обстрѣливать бесѣдку, другая кинулась во дворъ, чтобы вытѣснить оттуда непріятеля. Сотникъ Варывода ворвался въ садъ для поисковъ за врагомъ. О. преоръ явился какъ разъ во время, черезъ крытую галлерею проникъ въ ба- стіонъ и выпроводилъ оттуда Кревскихъ съ ихъ козаками, ко торые собственно и начали сраженіе; всѣ они нашли убѣжище въ монастырѣ, въ одной изъ монашескихъ келій. Теперь нужно было остановить перестрѣлку. О. преоръ возвращался въ бесѣдку, когда его догналъ о. Латына и тоже отправился туда,— онъ такъ мечталъ о своей проповѣди, а тутъ эта пальба можетъ лишить его слушателей... Они пошли рядомъ. Проповѣдникъ съ ревност- нымъ духомъ взошелъ по крытой лѣстницѣ на крышу и возгла- силъ: „вельможный пане подстолій, прекрати дальнѣйшее напа дете, прикажи своимъ людямъ отступить, ибо паны Кревскіе уже ушли изъ бесѣдки и добровольно уступили". „Но— какъ разсказываютъ Кревскіе въ своихъ заявленіяхъ суду— въ это самое время раздался залпъ изъ замка и о. проповѣдникъ, сра женный пулею подъ самый глазъ, долженъ былъ тутъ же на мѣстѣ и безъ покаянія отдать Богу душу*. Наступило страшное волненіе, особенно когда о. преоръ, обагренный кровью, выско- чилъ изъ бастіона съ отчаяннымъ воплемъ: „ахъ, несчастье, убили моего проповѣдника!“ Собралась толпа, пальба прекра тилась, наступила зловѣщая тишина. Панъ Захарія, узнавши въ чемъ дѣло, явился въ бесѣдку, велѣлъ ее опечатать, приставилъ караулъ и послалъ въ Винницу за вознымъ. Этотъ высокій са- новникъ, безжалостно преслѣдуемый тяжущимися сторонами— такъ какъ не могъ угодить обѣимъ разомъ— исполнялъ важныя функціи слѣдственнаго судьи и судебнаго врача. Еще до при- бытія вознаго нанъ Захарія самолично произвелъ дознаніе и убе дился, что его люди неповинны въ смерти Латына. Тѣмъ не менѣе, онъ даже заболѣлъ отъ передряги, такъ какъ враги не преминули воспользоваться случаемъ, чтобы взвалить на него тяжкое преступленіе. Возный долго не показывался. Тѣло ле жало безъ погребенія, отсюда нареканія. ІІана Захарію подвергли допросу. Наконецъ, явился панъ Чолганскій, возный, и присту пили къ осмотру бесѣдки. Тѣло бѣдпаго монаха, одѣтое въ бе лую сутану, лежало на полу; въ конвульсивно сжатой рукѣ ока зался конспектъ проповѣди о мирѣ и согласіи; но любопытнѣе всего, что вдоль стѣнъ бесѣдки рядышкомъ разставлены были принадлежавшіе монастырю карабины, заряженные, со взведен ными курками. Только ружье, принадлежавшее о. преору, было разряжено и лежало тутъ же около покойника. Поэтому явилась мысль, весьма правдоподобная, что возвращаясь съ крыши о. Латына нечаянно задѣлъ курокъ карабина и послѣдовалъ роко вой выстрѣлъ. Такимъ образомъ, панъ Захарія могъ вздохнуть спокойнѣе, и общественное мнѣніе послѣ этого склонилось в его пользу. Дѣло кончилось тѣмъ, что стольникъ долженъ былъ уплатить 500 зол. гривенъ штрафа, а о. преоръ за то, что снаб- жалъ оружіемъ одну изъ воюющихъ сторонъ и сѣялъ раздоры, былъ сосланъ въ другой монастырь въ званіи простаго монаха. Ярошинскій послѣ этого безъ труда помирился съ Кревскими, хотя они и жаловались, что остались безъ рубахъ: стольникъ возвратилъ имъ весь инвентарь, и урожай, не обошлось и безъ денежной приплаты. Трагическая смерть монаха не осталась безъ вліянія на Ярошинскаго: онъ сдѣлался набожнымъ, весь отдался піетизму, строго исполнялъ церковныя предписанія, каялся, о вооружен- ныхъ нападеніяхъ не позволялъ даже упоминать въ своемъ при- сутствіи, покончилъ съ противниками миролюбиво, безпрестанно нлатилъ претендентамъ и не думалъ уже о новыхъ пріобрѣте- ніяхъ, несмотря на постоянныя предложенія наслѣдниковъ Кли- щевскихъ и Калетынскихъ. Онъ держался въ сторонѣ отъ бар ской конфедераціи, хотя и сочувствовалъ ея принципамъ: „мало съ меня пользы, сынъ потрудится за меня", говорилъ онъ; впро- чемъ, не отказывался нести матеріальныя жертвы, выпадавшія на его долю. Семья была немалая: шестеро сыновей и одна дочь, а тутъ пришлось бѣжать передъ союзными войсками и гайдама ками на Полѣсье. Все его имущество въ Брацлавщинѣ подверг лось нещадному разграбленію и опустошенію. Пришлось выжи дать на Волыни лучшихъ временъ. Затѣмъ слѣдуетъ рядъ щед- рыхъ пожертвованій на костелы и монастыри, на упокой души о. Дамазія Латыны. Недаромъ монахи называли пана Захарію не иначе какъ „отцомъ и благодѣтелемъ*. Онъ даже не проти вился постриженію своей единственной дочери Гонораты въ мо нахини луцкаго монастыря, до того былъ угнетенъ душевно. Это случилось въ 1768 году. Съ той поры невесело жилось въ тывровскомъ дворѣ. Стар- шій сынъ воевалъ, младшіе обучались въ виннидкихъ школахъ. Панъ Захарія утратилъ боевую энергію, и вся забота объ огром- ныхъ имѣніяхъ мужа лежала на его женѣ. Стольникъ расхво рался не на шутку, подагра, обычная болѣзнь магнатовъ, за ставила его отправиться на воды заграницу, но путешествіе мало помогло. Въ то время Брацлавщина была наводнена союзными войсками, но слѣдамъ которыхъ пришелъ голодъ и моровая язва. Чума двигалась медленно, но упорно и весной 1772 года охватила край. Ярошинскіе бѣжали на Волынь. А въ Тывровѣ творились страшныя вещи: лѣто дождливое, сѣно погнило, хлѣба не дозрѣли, „дай Богъ, доносилъ управляющій, чтобы хватило на посѣвъ, а на пропитаніе нужно покупать". Чума свирѣпстровала въ окрестности. Крестьяне потеряли охоту работать, бѣжали врозь, но голодъ принудилъ оставшихся въ живыхъ возратиться. Офиціалисты Ярошинскаго заперлись въ замкѣ и прекратили всѣ сношенія съ остальнымъ міромъ. Пе чально было положеніе служилаго и рабочаго люда. Близилась осень, ненастная, холодная, всѣ боялись заразы и были убѣж- дены, что отъ нея можно укрыться развѣ только въ какихъ ни будь лѣсныхъ дебряхъ. Духовенство устраивалось на открытомъ полѣ и правило службы въ походныхъ капличкахъ. Голодный людъ возвращался въ опустѣлыя мѣста и падалъ жертвою за разы. „Нѣтъ дня, чтобы въ Тывровѣ кто нибудь не умеръ отъ чумы", доносилъ пану Захаріи тотъ же управляющій. Подъ по- нецъ простой народъ сталъ волноваться, искали виновникокъ несчастья, и вотъ „грабаря выкреста упыря (зіс), который зака- пывалъ трупы, тывровская громада въ своемъ перепугѣ убила и сожгла. Говорятъ, что есть еще немало упырей", прибавляетъ въ своемъ донесеніи тотъ же корреспондентъ. Эти страшныя дѣянія, обличающія одичаніе и варварство, составляли общее яв- леніе подъ часъ заразы. Обезумѣвшая толпа искала спасенія въ преступленіяхъ, воображая, что такимъ образомъ можно умило стивить тяготѣвшій надъ нею рокъ и смягчить таинственную силу, сѣявшую повсюду смерть и разрушеніе. Въ Тывровѣ дѣло ограничилось по крайней мѣрѣ убійствомъ и сожженіемъ; въ Ярмолинцахъ о ту же пору зарыли въ землю живьемъ какого то пришельца съ востока; въ Мурафѣ нѣсколько разъ топили въ рѣкѣ бабу, признанную чародѣйкой, зашивши ее предвари тельно въ мѣшокъ, и наконецъ добили ее камнями, полагая, что эгимъ путемъ избавятся отъ заразы. Вернувшись въ Тывровъ въ 1773 г., панъ Захарія былъ безсиленъ помочь бѣдѣ и ограничился предсмертными распо- ряженіями. Онъ составилъ подробнѣйшій проевтъ раздѣла иму щества между сыновьями, обезпечилъ жену, щедро одарилъ мо настыри и костелы, не забылъ также своихъ служащихъ и род- ственниковъ. Какъ ни тяжела была служба у пана Захаріи, тѣмъ не менѣе было немало народа преданнаго ему искренно и горячо. Стольникъ умѣлъ цѣнить и не забывалъ оказанныхъ ему услугъ. Любопытны распоряженія стольника о собственныхъ его похоронахъ. На поминки было назначено 1,000 зл., которые должны были выплачиваться ежегодно его наслѣдниками без- срочно. Погребеніе должно быть самое скромное, безъ всякой помпы, гробъ деревянный, могила нодъ порогомъ церкви, ибо онъ— великій грѣшникъ. Надъ могилой слѣдовало поставить ка менную плиту съ эпитафіей, гдѣ перечислялись всѣ его грѣхи и преступленія: пусть христіане попираютъ ногами его прахъ и поучаются, читая эпитафію. Стольникъ скончался 18 октября 1774 года, и хотя на похороны собралась вся округа, явились также депутаціи изъ Волыни, но послѣдняя воля покойнаго была выполнена въ точности. Простой дубовый гробъ былъ доставленъ къ мѣсту послѣдняго успокоенія на возу, запряженномъ парою воловъ. Облагодѣтельствованіше доминикане и капуцины явились изъ Яловицъ, Винницы и Куны, но не было никакой торже ственной процессіи; прахъ былъ зарытъ въ землю у порога ко стела, согласно завѣщанію, и надъ нимъ поставлена плита съ помянутой энитафіей. Современники понимали это какъ резуль тата піетизма, но хроникеры занесли въ свои бумаги лапидар ное произведете стольника и забыли обо всемъ остальвомъ. Этимъ бы дѣло и кончилось, если бы одинъ изъ наслѣдниковъ не снялъ плиты: это возбудило слухи и толки, неблагопріятные для памяти покойнаго. Стали заглядывать въ 8Иѵа гегит , оты скали тамъ эпитафію, которая подтверждала всѣ эти слухи. Все это представляло чистое недоразумѣніе. Стольникъ былъ сыномъ своего времени, яркимъ его представителемъ, не болѣе. Не онъ одинъ былъ погруженъ въ кляузничество, не онъ одинъ велъ борьбу съ противниками вооруженной рукой. Человѣкъ сильный и могущественный, онъ велъ борьбу на широкую руку и обык новенно съ успѣхомъ: этого не могли простить ему противники. Эпитафія явилась лучшимъ подтвержденіемъ всѣхъ толковъ о покойномъ, кружившихъ въ свое время по краю. На долю вдовы стольника выпала нелегкая задача: прихо- ходилось самолично распоряжаться огромными имѣніями, вести процессы или откупаться отъ многочисленыхъ претендентовъ, воспитывать дѣтей. Уже въ началѣ 1775 г. вдова приступила къ люстраціи имѣній. Наслѣдство представлялось въ такомъ видѣ. Въ брацлавскомъ воеводствѣ Ярошстнскимъ принадлежали: ключъ Кунянскій: Старая Куна, Новая Куна, Маріановка, Май- данъ, Крутыгорбъ, Сѣдлиска (нѣкогда Гусаковъ), Скибинцы и Михайловка, часть Губника, часть Жерденовецъ, на Глубочкѣ обезпечено 53,000 зл., на Бродецкомъ 59,333 зл., на Ивань- ковцахъ (ключъ Краснянскій) 33,312 зл., Далѣе, тывровское имѣніе: Тывровъ, Звониха, Шершни, Шостаковка, Слободка (преж- ніе Курники), Гута, Витава, Маяновъ и часть Пилавы. Волын- скія имѣнія: Лучицы, оцѣненныя въ 56,587 зл., Подлѣсье— 43,081, Городничка— 45,520 зл. Кромѣ того, домъ въ Винницѣ и „ленное право на кошоватскія имѣнія“, основанное на пожа- лованіи еще короля Яна Казиміра. Панъ Негребецкій, привиле гированный землемѣръ его королевской милости, опредѣлилъ площадь всѣхъ перечисленныхъ земель въ суммѣ всего 100,840 морговъ. Цѣнность имущества опредѣлена въ суммѣ 1,105,505 зл. и 8 гр. Въ теченіи нѣсколькихъ лѣтъ вдова успѣла выплатить всѣ долги и обязательства мужа и покончить всѣ процессы съ сосѣдями,— задача чрезвычайно трудная, требовавшая огромныхъ хлопотъ и тратъ. Вдова всѣ свои силы посвятила этимъ забо- тамъ,— она не была погружена въ піетизмъ по примЬру покой наго мужа. Мало по малу имущественныя дѣла Ярошинскихъ вошли въ колею. Имѣнія начали приносить удвоенный доходъ. Этому особенно содѣйствовали частые переходы союзныхъ войскъ изъ Турціи,— продукты оплачивались хорошо. Уже не было нужды отсылать все въ Данцигъ,— Тывровъ стоялъ на главномъ трактѣ и сбытъ былъ превосходный, особенно по части хлѣба. Поташъ болѣе не выжигался, лѣса исчезали и не приносили прежнихъ доходовъ. Вмѣсто того получило широкое развитіе винокуренное дѣло, развивалось скотоводство. На широкихъ равнинахъ вдоль Буга паслись огромныя стада скота. Ремонтеры изъ за Днѣпра охотно пріобрѣтали здѣсь лошадей для войска. Въ 1778 г. Ярошинская приступила къ постройкѣ палаца въ Тывровѣ и окончила его къ 1784 г. Время было сравнительно спокойное, поэтому постройка имѣла характеръ мирнаго жилья: не было палисадовъ, земляныхъ валовъ, бастіоновъ и амбразуръ— все это исчезло навѣки. Въ іюлѣ 1780 г. Ярошинская пригласила сосѣдей и чинов- ныхъ лицъ изъ Винницы и послѣ торжественной службы у о.о. доминиканъ дала собранію полный отчетъ въ ѵправленіи имѣ- ніями, цѣнность которыхъ равнялась теперь 1,200,000 зл. Та- кимъ образомъ, на долю каждаго изъ сыновей приходилось по 200,000 зл. Двое младшихъ оставлены были подъ опекой ма тери, остальные тогда же выдѣлены. Тывровскій ключъ остался пожизненно въ рукахъ вдовы, которая желала окончить здѣсь свои дни. Актъ раздѣла завесенъ въ винвицкія гродскія книги 5 іюля 1783 г. Ярошинская скончалась 10 декабря 1785 г. Дальнѣйшія судьбы рода Ярошинскихъ не входятъ въ нашу задачу. Если авторъ подробнѣе остановился на исторіи этой фамиліи, то по тому, что послѣдняя играла выдающуюся роль въ свое время и живо отражала на себѣ вѣянія эпохи. При томъ же, непосред- ственныя послѣдствія козацкихъ замѣшательствъ даюгъ себя живо чувствовать еще на протяженіи трехъ четвертей ХУІН ст., послѣ чего для шляхты настали другія времена, и исторія края вступила въ новый фазисъ1). |
РОДОВОДИ ШЛЯХТИ > Я >
