ПОРОХОВОЙ ЗАПАС

              Муха

Муха села на мизинец,
Словно сокол на плечо.
Лужу бороздит эсминец
С русским выговором: – Чо!

А вокруг болотной кочки
Собирается народ.
Комариные сыночки
И пахан сынков – Удод.

Моют косточки друг дружке,
Пишут кляузы в ООН
Графоманы-побирушки,
Глупые с пяти сторон.

Вдруг от этой камарильи
Просыпаются в Кремле.
Сталин, Молотов, Калинин
Орден присуждают мне.

Только в Кремль я не поеду
Из родных своих болот.
Муха-сокол мне к обеду
Дичь из леса принесет.

Графоманы сварят яйца
И о лбы их разобьют.
Критик, к строчкам не цепляйся –
Ордена не всем дают.

 

               Деревня

Заросла лопухом и крапивой,
Не найти ни окон, ни дверей.
Замутились нечистою силой
Озерки, где таскал пескарей.

То, что брошено, не безобразно.
Значит, я этот вид заслужил.
Потому что бездумно и праздно
Я отцовскую жизнь доносил.

Покаянная ночь бесконечная,
За свечой догорает свеча...
Лишь поэзия – стерва сердечная
Из-за левого смотрит плеча.

 

             Ангел-хранитель

Земель этих горестный житель,
В объятия ночи и дня.
– Неси меня, ангел-хранитель,
Неси из огня!

Минуя житейские бури
И мнимого рая сады,
Туда, где в небесной лазури
Качаются Божьи следы.

Где, в Крестное Знамя закован,
Распятый лучами креста.
Ты верой отцов очарован,
Не видишь, но слышишь Христа.

 

             Одиночество

Последние сожгу дрова
И чайник вскипячу.
Последние скажу слова
И потушу свечу.

Я должен быть один как перст,
Чтоб слышать Божий глас!
Когда горит огонь сердец –
Не отвлекайте нас.

Последние сожгу дрова,
Дверь за собой запру.
Мы ночью постучались в рай
И разошлись... к утру.

 

             Русская парилка

Кричу, словно солдат в аду:
– Прибавьте, черти, жару!
Иначе я с полка сойду.
Мне не хватает пару!

– Топилась баня шесть часов,
Подуй – облезет рожа?
– То для “щенков”, а для отцов
Еще охапку можно!

Ну наконец-то я готов,
Ковш браги мимо глотки.
Тюленев или Тюленёв,
Но оба самородки!

На кумпол бросив камелек,
А руки в рукавицы,
Сгибаю веник, как дымок,
Размачивая вицы.

Ну, все! Поехали! Пошли!
Не плачьте, половицы.
Мы не касаемся земли,
Как огненные птицы.

Хозяйка, выгибая стан
Точеный и змеиный,
Благоухая сквозь туман,
Заварит чай с малиной.

 

             Пороховой запас

Комары гудят, как лодки,
Что бегут по-над водой.
Перемерли все погодки,
Что любили пить со мной.

Что любили пить и драться,
Речку выгибать веслом,
Самогоном наливаться
И в обнимку спать с костром.

Вот какие, елы-палы,
Были корешки у нас...
Но от сырости пропали,
Как пороховой запас.

 

             Троица

Душе светло и незлобливо.
Упала от деревьев тень.
Во всей красе неторопливо
Встает из-за причала день.

Сегодня Троица. Я свечку
Затеплю пред Твоим Лицом.
Дух переброшен через речку,
Как радуга, Твоим Отцом.

И те, кто умер, те, кто вживе,
Той радугой озарены,
Не важно, при каком режиме
Иль новых бедствиях страны.

Даль прояснилась, волны стихли,
Небесный шорох ловит слух...
То гомон райский, или стих ли,
Или Господня сердца стук?

 

             Городская окраина

Дома картонные, бумажные,
Труха и пакля лезут в паз,
И в основном все двухэтажные,
Все черно-серые в анфас.

Во двориках, как у Поленова,
Поленницы горбатых дров,
Портреты Энгельса и Ленина
Взирают из сырых углов.

В чулане дедовская четверть
Початая с живой водой...
Знать, старший сын закончил четверть,
Шумит, как месяц молодой.

За стенкой, словно в пушку ядра,
Вбивают в платье девки грудь.
Поздней у городского сада
Ты подмигнуть им не забудь.

Тяжелые кусты сирени
Ломают чахлый палисад,
Я здесь мед-пиво пил со всеми
Тому лет двадцать пять назад.

Сейчас случайно, мимоходом
К ним ненароком загляну,
Чтоб зацепить плечом ли, оком
От нас ушедшую страну...