СВЯТО-ВВЕДЕНСКИЙ ТОЛГСКИЙ
     ЖЕНСКИЙ МОНАСТЫРЬ 

     Лежала Волга рыбой в стороне,
     Рассвет, как сокол, на неё спустился.
     О, Присно Дева! Я в монастыре
     Пред ликом золотым Твоим молился.
     
     Какой я грешник? Знаю, знаю сам.
     Мне дальше паперти не стоило соваться.
     Но за спиною братья по стихам,
     Которые и плачут, и постятся.
     
     Монахини поют, как стайка птиц,
     У каждой из певиц по Божьей ноте.
     Вдруг падаю, как перед плахой, ниц,
     Услышав глас: – Без Бога вы живёте!
     
     Как воины стоят свеча к свече,
     Их огненные шлемы полыхают.
     И тени на церковном кирпиче
     Коня Георгиева под уздцы хватают.
     
     Не на меня занесено копьё
     Святое – на поверженного Гада.
     Я русский, значит – это всё моё:
     И монастырь, и каждый кедр из сада.
     
     И звонница и Волжские врата,
     И сорок шесть монахов убиенных
     Литовцами. Ять в книгах и фита,
     И даже галки на мирских антеннах.
     
     Здесь исцелился Грозный Иоанн.
     От язвы моровой спасались земли…
     И я лечился от словесных ран.
     За города молился и деревни.
     
     О, Пресвятая, Отчину спаси!
     На тихой Пристани народного терпенья.
     В себя – Христа вместившая, прости
     Поэту очарованному – пенье. 

     ОБЛОМ 

     Воробьям и синицам облом!
     Нынче царство бомжей и ворон.
     Поделили дворцы и помойки,
     С четырех наступая сторон,
     Захватили столицу и трон –
     Да и Кремль взяли после попойки.
     
     Батьковщина! Отчизна! Страна!
     Ты родному глаголу верна,
     Отчего же картавые Карлы
     Твоего отхлебнули вина?
     Отказалась от нас старина,
     У врагов на рогах наши лавры...
     
     На Дону опускается пыль,
     Промахнулась, попавши в Сибирь,
     Ледяная казацкая лава...
     Перед сном открываю Псалтырь,
     В глубину погружаясь и вширь,
     Русский Бог там и слева, и справа...
     
     Ну, а в жизни – облом и отрава.
     
     ТАВРИДА
     Машина просвистела сквозь страну,
     Потом другую, ну а в третьей – встала,
     Где лукоморье радугу-дугу,
     Словно хомут, на шее моря сжало.
     
     Как билась черноморская вода,
     И в сивой пене сила иссякала.
     Чтоб этот миг оставить навсегда,
     К душе бумаги приложил я жало.
     
     Графит прожёг, а вслед за ним глагол
     Ударил… и остался отпечаток.
     Я в море встал, как подъяремный вол,
     И потащил его, от шторма шаток.
     
     Дельфины ли, царевны водных сфер,
     В моих кудрях как в кущах разыгрались.
     Входили три страны в СССР,
     Потом входить в СССР не…
      Сталин,
     Сказали, что виновен в этом был.
     Недавно говорили же другое…
     
     Я море на себе домой тащил,
     Как при пожаре тащат дорогое.
     
     В МОРОЗНЫЙ ДЕНЬ 

     Мы шли с отцом под небом сизым
     Мимо лесов и лагерей.
     Отец мой не внимал капризам
     Слезинки крохотной моей,
     Что падала на лёд калёный,
     На камский, на декабрьский лёд.
     Он был, словно пирог слоёный,
     Пирог с торосами вразлёт.
     
     Я снегом охлаждал ладони,
     Когда их обжигал мороз.
     Стволы, как белые бидоны,
     Звенели в рощице берёз.
     
     На белом фоне – дни неярки,
     Хотя и видно далеко…
     Да нам бы с батей литр солярки,
     Чтоб костерок разжечь легко.
     
     Растворена вблизи дорога
     Позёмкой бьющей поперёк.
     Отец сказал: – Уже немного
     Осталось. Потерпи, сынок!
     
     В лесу трещали лесорубы.
     Я был почти полуживой.
     Но я терпел, сжимая зубы,
     Рычал, как пёс сторожевой.
     
     Так шли мы к бабушке в деревню
     По Каме мимо пристаней,
     На спины щуки и тайменю
     Ступая обувью своей.
     
     ПОЭТЫ
     В последнем шарфике и брюках,
     Не огрызаясь на людей,
     Купаются в небесных звуках,
     Но спят в объятиях б…дей.
     
     Гася с утра "сушняк" рассолом,
     Хватают острый карандаш
     И пишут снова "в рощах голо",
     Стакан бросая в свой ягдташ.
     Певцам здоровье не помеха,
     В почти отсутствии его.
     Две комнаты из слёз и смеха
     Не разделяет ничего.
     Для них дуэль и пистолеты.
     Для них остроги и тюрьма.
     Они никто – они поэты!
     Кипит в их жилах свет и тьма. 
      
     УРАЛЬСКИЕ БЕСЕДЫ

      "... московские евреи
      о Мандельштаме говорят"
      Д.Веденяпин 

     Мы пили в Коктебеле и Москве
     С тобой за Одиночество Отчизны.
     Пусть наши девы корчатся в тоске,
     Пока мы говорим с тобой о жизни.
     
     Пусть кровь раба из росса выйдет вон!
     Из тигля Русской Славы – испарится…
     Пускай колеблют олимпийский трон
     Восторженные молодые лица.
     
     Пусть разгорятся угольки в золе
     От речи, разрывающей пространство,
     Затем, чтобы оставить на Земле
     В границах Русь и в берегах Славянство!
     
     ДИЕТА 

     Опять остался без обеда,
     Без мяса, пиццы, без еды.
     Для похудания диета
     Жрёт, словно тля, мои сады.
     Молочные глотает реки,
     Кисельные пьёт берега.
     И потому варяги в греки
     Не проплывут здесь никогда.
     
     А ну его бороться с весом.
     Скажу вам прямо – с естеством!
     Я толщину зову прогрессом,
     А похуденье – баловством.
     Худые – злые, точно черти,
     Готовы лаять на собак.
     А полные, уж мне поверьте,
     Добры – хоть умный, хоть дурак!