Tristia
Tristia
Я изучил науку расставанья
В простоволосых жалобах ночных.
Жуют волы, и длится ожиданье —
Последний час вигилий городских,
И чту обряд той петушиной ночи,
Когда, подняв дорожной скорби груз,
Глядели вдаль заплаканные очи
И женский плач мешался с пеньем муз.
Кто может знать при слове «расставанье»
Какая нам разлука предстоит,
Что нам сулит петушье восклицанье,
Когда огонь в акрополе горит,
И на заре какой-то новой жизни,
Когда в сенях лениво вол жуёт,
Зачем петух, глашатай новой жизни,
На городской стене крылами бьёт?
И я люблю обыкновенье пряжи:
Снуёт челнок, веретено жужжит.
Смотри, навстречу, словно пух лебяжий,
Уже босая Делия летит!
О, нашей жизни скудная основа,
Куда как беден радости язык!
Всё было встарь, всё повторится снова,
И сладок нам лишь узнаванья миг.
Да будет так: прозрачная фигурка
На чистом блюде глиняном лежит,
Как беличья распластанная шкурка,
Склонясь над воском, девушка глядит.
Не нам гадать о греческом Эребе,
Для женщин воск, что для мужчины медь.
Нам только в битвах выпадает жребий,
А им дано гадая умереть.
1918
Tristia
I’ve learned the art of parting in the midst
Of open-headed lamentations in the night.
The oxen graze, and so the wait persists –
The end of city vigil is in sight,
I’m honoring the cockerel night tradition,
When, taking up road’s sorrow in travail,
The tear-stained eyes gazed off with premonition,
And muses’ song fused with a woman’s wail.
And who could ever know, on hearing “parting,”
What sort of separation we would face,
What sort of wisdom was the cock imparting,
As flames in the acropolis would blaze,
And in the dawning of some brand new life,
Just as an ox chews lazily in his stall,
Why did the cock, the herald of the new life,
Beat with his wings, atop the city wall?
I love simplicity of weaving; round and round,
The shuttle turns, the spindle hums anew.
Look there, ahead, as if the swan’s white down,
The barefoot Dalia is soaring towards you!
Our life is poor and meager at its core,
The language of our joy is insufficient!
All’s happened once, all will repeat once more,
The sole delight - a flash of recognition.
So let it be: a shape, transparent, round,
Lies in the middle of a clean clay plate,
And, like a squirrel’s pelt stretched out,
A girl looks at the molten wax, dismayed.
The Grecian Erebus is not for us to guess.
Warm wax for women is like bronze for men.
Our fate is cast in battles, not at rest.
But they will die, divining till the end.
1918