“Was my fate altered to such an extent …”
Юнии Анреп
Судьба ли так моя переменилась,
Иль вправду кончена игра?
Где зимы те, когда я спать ложилась
В шестом часу утра?
По-новому, спокойно и сурово,
Живу на диком берегу.
Ни праздного, ни ласкового слова
Уже промолвить не могу.
Не верится, что скоро будут святки.
Степь трогательно зелена.
Сияет солнце. Лижет берег гладкий
Как будто теплая волна.
Когда от счастья томной и усталой
Бывала я, то о такой тиши
С невыразимым трепетом мечтала
И вот таким себе я представляла
Посмертное блуждание души.
1916
To Yuniya Anrep
Was my fate altered to such an extent,
Or did the game end without warning?
Where are those winters when I went to bed
At six o’clock in the morning?
I’ve started living on a wild shore,
Severely and calmly, these days.
I simply cannot utter anymore
Neither an idle nor a tender phrase.
I can’t believe that Christmastide is nearing.
The steppe is shining green so tenderly.
The sultry sunrays lap the shore, appearing
Like warm waves from the sea.
When joy would weary me, it seemed
That shivers overtook me whole,
And of such peacefulness I dreamed
And just like that is how I deemed
The posthumously drifting soul.
1915