"Смоленский гнойник". 1928 год.

Настоящий очерк в данное время не имеет той актуальности какую бы имел в прежние времена. Случай который будет описан произошел на Смоленщине в конце 20-х годов прошлого века, в период коммунистического правления. Тогда в СССР свертывалась «Новая экономическая политика» (НЭП). Кроме того в очерке сделано отступление от главной темы. В нем опосредованно будет рассмотрено положение дел по Смоленщине в целом и коснется Смоленского уезда в который на тот момент входили деревни наших мест .

Как уж указывалось в одной из работ, в декабре 1927 года в стране произошёл государственный переворот. Официально переворот назывался XV съезд ВКП(б). Скрытый характер случившегося заключался в том, что съезд с подачи Сталина и его команды отменил новую экономическую политику, не объявляя о её отмене. Делегаты, голосуя за «всемерное развёртывание коллективизации сельского хозяйства», своими руками хоронили НЭП.

XV съезд ВКП (б) провозгласил курс на индустриализацию промышленности и коллективизацию сельского хозяйства. Идея сплошной коллективизации выдвинута Сталиным в речи по поводу кризиса хлебозаготовок в январе 1928 г..

Общие предпосылки к скандалу.

Руководство Смоленской губернии еще не уловило изменений партийной линии центральных органов власти и продолжало политику НЭПа. В первичных парторганизациях слабо разбирались в подковерной борьбе руководства страны. На собраниях делились мнениями о необходимости разъяснять политические платформы оппозиции: тех или иных уклонистов, оппортунистов и прочих несогласных с генеральной линией. Однако из предосторожности принимали резолюции одобрявшие действия одерживавшей верх группы Сталина. В самом губкоме не зная чья линия возьмет верх отправляли в Москву сводки, содержавшие сведения о наличии оппозиции в губернии и борьбе с ней. К оппозиционерам причисляли партийцев ставивших, например, такие вопросы: «Кто руководит партией – Сталин или коллектив?; Почему не печатают платформу оппозиции?; Предусмотрена ли обрезка земли в тезисах ЦК?» Ну и так далее. В прениях звучали мнения о том, что «…жалко исключать из партии лидеров оппозиции, как старых заслуженных подпольных работников и преждевременно».«…Надо напечатать платформу оппозиции. Мы мало знаем секретных документов и не знаем кто прав». На партийных конференциях губернии такие вопросы задавать уже не разрешалось.

В ноябре 1927 года состоялась XVII общегубернская партконференция. Прошла она достаточно гладко. Сор из избы не выносили.

В частности, в резолюции XVII Смоленской губернской партийной конференции «О работе губкома» деятельность отмечалась как вполне удовлетворительная. Поскольку на общесоюзной повестке дня стоял вопрос борьбы с оппозицией (если называть вещи своими именами, то борьбы за власть) – то сделали книксен в сторону ЦК партии и заверили центральный орган, что внутри области также ведется беспощадная борьба с ней. В Москве же прикрываясь лозунгами заботы о дальнейшем пути развития страны шла борьба за власть группы Сталина с Троцким, затем с Каменевым и Зиновьевым, потом со всеми вместе. На Смоленщине же реальная политическая борьба конечно не велась никоим образом. В губернии сложилась единая команда спаянная семейными, дружескими и клановыми узами, где каждый играл свою роль. Но центру следовало показать, что оппозиция существует и здесь, коль ЦК партии на своем уровне борется с ней. И вот в общих фразах в резолюции партконференции эта борьба декларировалась. До «врагов народа» предстояло пройти еще долгий путь.

В документе также отмечалась работа губпарторганизации в деле укрепления союза рабочего класса и деревенской бедноты, а также середняков при одновременной борьбе против кулачества. И прочая, прочая... Однако центр видимо был больше осведомлен о положении дел, чем это казалось губернскому руководству. Заводские рабочие и крестьяне постоянно жаловались на притеснения и злоупотребления со стороны руководителей всех мастей. Проводились проверки представителями Москвы с выездом на места. Причем первое время они «не находили никаких злоупотреблений». Но сигналы продолжали поступать. Покровительствовать губернскому руководству становилось все труднее.

К чистке в руководстве губернии подтолкнули и субъективные причины. Партийные, советский бонзы, а вслед за ними и князьки на местах уже вкусившие прелести которые им обеспечивало должностное положение начали считать их неотъемлемой частью номенклатурных благ. Сверхнахальное поведение номенклатуры стало раздражать руководство партийного центра.

В основе скандала лежали не только экономическое неблагополучие, но продолжавшиеся в течение многих лет коррупция, повсеместное пьянство и круговая порука с верху до низу в руководстве губернии и на местах. Началось все еще при первом секретаре губкома Д. Дейнеки, а, скорее всего, с первых дней установления Советской власти и продолжилось после 1926 года, когда Дейнеку перевели в Москву, при его преемнике Д.Н. Павлюченко.

Надо сказать, Смоленская губерния оказалась не единственной, где требовалось навести сталинский порядок. Таких мест в СССР было много.

В декабре 1927 года состоялся XV съезд ВКП (б). В резолюции «Об оппозиции» съезд дал сигнал к чистке партийных рядов. Определять кто является оппозиционером должны были на местах. А на местах не спешили сдавать друг друга как это случится через десять лет. В центре видя как ухудшаются экономические дела в губернии решили действовать. Однако, в это же самое время центр занимался более важным «Шахтинским делом». 13 апреля на совещании актива московской парторганизации Иосиф Сталин заявил, что социалистическое строительство в опасности: «... Мы имеем врагов внутренних. Мы имеем врагов внешних, Об этом нельзя забывать, товарищи, ни на одну минуту... Наша задача – иметь максимальную бдительность и быть начеку". (Бурные продолжительные аплодисменты). Так стадо партийных баранов само начало загонять себя на бойню.

На этом фоне вопрос по смоленской парторганизации фактически был второстепенным. Все же он занял свою нишу в большой политической игре.

Реагирование на «гнойник» или как еще его называли «нарыв» началось еще в 1927 году. Ввиду большого количества жалоб от рабочих и крестьян в Москву на разного рода злоупотребления и беззакония обратили внимание газета «Правда», а затем и Кремль. Сначала письма граждан из «Правды» отправлялись, как водится, на рассмотрение тем же самым лицам на кого поступали жалобы. Дела, как правило заканчивались отписками. Однако, бесконечно так продолжаться не могло.

В губернии делали вид, что все в порядке, не насторожились, хотя уже начали затребоваться в Москву личные дела на ответработников и в уездах работал корреспондент «Правды», собирая компромат. Правда, губкомом иногда принимались превентивные меры. Из под удара выводились наиболее одиозные руководители. Так, в Смоленском партархиве сохранилась записка секретаря губкома Д. Павлюченко в ЦК ВКП (б)!? Где говорилось : «Уважаемый тов. Никитин. Податель письма т. Гирьят значительное время работал в Смоленске секретарем уездной организации. Последнее время работает на хозяйственной работе. По ряду причин ему надо переехать в другую организацию. Я прошу тебя, если возможно, использовать его в другой губернии. Сам он рабочий – кузнец. С товарищеским приветом. Д. Павлюченко». Круговая порука оказывается существовала не только внутри губернии, но между губернией и центром.

Работа корреспондента «Правды» закончилась выявлением вопиющих злоупотреблений и обращением газеты в президиум ЦКК провести «специальное обследование» губернии.

В начале 1928 года в Смоленск выехали представители ЦКК Ф. Ляксуткин и Б. Цейтлин. Так началось вскрытие «Смоленского гнойника».

Всего в 1928 – 1929 годах по «Смоленскому делу» принято пять специальных постановлений ЦКК, ЦК, и секретариата ВКП (б).

Извращение классовой линии в деревне.

Как уже отмечалось XV съезд ВКП (б) объявил курс на ускоренную коллективизацию. Смоленщина если и не игнорировала установки партии, то, во всяком случае, отнеслась к вопросу инертно и продолжала жить категориями НЭПа. Отсутствие быстрой реакции явилось серьезным аргументом в экстренном вмешательстве в экономическую и политическую жизнь губернии со стороны Москвы. Вследствие отсутствия решительных действий в нашем крае резко уменьшились посевные площади, особенно под технические культуры. Данное обстоятельство отразилось соответственно на заготовках культур и планах выполнения заданий в легкой промышленности. В духе тех времен губернское руководство было обвинено в искажении классовой линии в деревне. Ему инкриминировалось сращивание аппарата с кулачеством, засилие кулака и помещика в кооперации, экономическое притеснение бедноты в сфере распределения кредита и налогобложения и т.д., что, кстати, являлось сущей правдой. На повестку дня вставал вопрос лишения крестьянства земли.

История землепользования на Смоленщине долгая и болезненная. Со времен Столыпина, желавшего хуторизировать губернию, начиная с 1907 и до 1922 года мужик мучительно думал какую форму землепользования ему избрать. Наконец, определившись крестьяне начали стремительно переселяться на хутора. Пока проводился ленинский план землепользования и кооперации в Смоленской губернии с 1922 и по 1926 год на хутора отселилось 50.3% крестьян. На отруба за тот же срок выделилось 18.9% земель. Поселковую форму землепользования избрало 14.8% мужиков. В некоторых уездах количество хуторов приближалось к 100%. Вместе с тем в дальнейшем начало наблюдаться снижение темпов хуторизации с одновременным переходом крестьян в общины. Связано это было в первую очередь с тем, что не всем оказалось под силу вести хуторское хозяйство. Крепкие мужики начали богатеть, другие вследствие семейных дроблений участков пополняли ряды бедняков. Была и третья категория, это те кто не мог вести хозяйство ввиду слабосильности или неспособности. В общине ведь все были равны. И глоток свободы не всем пошел на пользу. Тем не менее большая часть крестьян пока держалась за хутора. Такой выбор стал костью в горле руководства страны, уже наметившего поголовный переход крестьян в колхозы. Виновным в неправильном выборе формы землепользования оказалось естественно губернское руководство. Объективно, конечно, крупное товарное сельскохозяйственное производство является предпочтительным. Здесь не имеет место распыление площадей, инвентаря, тягловой силы. Для таких технических культур как лен, хуторская система катастрофа. До земельной реформы Смоленская губерния давала стране 18% льна. К 1927 году производство льноволокна снизилось по сравнению с 1913 годом в три раза, а льносемян в два раза. К данному периоду не менее 25% населения деревни относилось к категории «абсолютно бедных».

Важен лен в первую очередь как экспортный товар. Экспорт – это валюта. Поэтому неудивительно, конечно, что действия губернских руководителей квалифицировались чуть ли не как вредительство.

В крае катастрофически увеличивалось число безработных. Основную их долю давала деревня. Город, где имелась квалифицированная рабочая сила, не мог трудоустроить квалифицированных рабочих, куда же он мог определить вытесненных из деревни безработных мужиков?

Возникли крупные проблемы с хлебом. В одном из очерков уже приводилась информация из справки Смоленского уезда в адрес губкома: «...Понизовская волость – 50% населения совершенно не имеют хлеба. Касплянская волость – «Бедняки целыми семьями сидят без хлеба, проели последнюю скотину, стоят по два дня в очереди за фунтом хлеба, покупают и едят вику. Такое положение держится уже около двух недель. За неимением семян, главным образом картофеля, поля во многих местах остались незасеянными». Любавичская волость – имеется лишь десятая часть необходимого. «Бедняки со слезами на глазах просят разрешения вытрясти порожние мешки из-под хлеба, хранящиеся в кооперации, чтобы из остатков в них муки спечь лепешки».

Надвигался голод. Из ЦК в адрес Д. Павлюченко за подписью Молотова была направлена телеграмма с требованием срочно исправить положение в деле заготовок, недоимок и самообложения. В создавшейся ситуации обвинена губернская парторганизация. В телеграмме утверждалось, что хлеб есть у кулака и спекулянта. (Что, кстати, было правдой). Однако количество хлеба находящегося в руках кулачества преувеличивалось. Не буду утомлять читателя цифрами. ЦК пеняло, что вместо необходимой борьбы со злоупотреблениями имеют место быть совместные пьянки партактива (откат) с кулаками и перекупщиками. Обвинялись руководители уездных партийных и советских организаций также и в прямых связях с уголовными элементами.

Еще один пункт обвинения: вопрос о помещиках. Это класс землепользователей пока еще никуда не делся, тогда как согласно советским мифам дворяне и помещики исчезли сразу после революции, в крайнем случае в процессе гражданской войны. По данным статистики к 1928 году в губернии оставалось 676 помещиков. К дворянскому сословию относилось 266 дворовладельцев (39.3%), кулачеству – 23 (3.2%), из крестьян – 181 (27.1%), 206 (30.4%)- в числе прочих. Наделы у помещиков сохранялись немалые. Если средний крестьянский двор имел 8 десятин земли, то бывший помещик – 17 десятин. Сразу после большевистского переворота экспроприировали земли у наиболее крупных землевладельцев - имеющих небольшие наделы, трогать не стали. Но тут следует иметь в виду, что революционный энтузиазм масс не знал границ. Добрую часть национализированной земли путем самозахвата поделили между собой жители деревень.

С мая 1924 года советская власть принялась нетрудовой элемент выселять из имений. В ноябре того же года коллегия Наркомзема утвердила представленный губернией список на выселение 399 семей. В отношении остальных помещиков принято решение о временном оставлении у них ранее используемых наделов. Помещики без борьбы свои земли не уступали. Где по закону, где помимо его: через прокуратуру, ВЦИК, губисполкомы добивались оставления у них участков. К концу 1926 года фактически выселенными числились 215 помещичьих семей.

Мощный импульс в борьбе с данным сословием придало вскрытие «Смоленского гнойника». Новое руководство губернии списав на прежнее недостаточно активную борьбу по выселению, согласно постановлению ЦИК и СНК СССР от 20 марта 1925 года о лишении земли помещиков- дворян продолжило борьбу с эксплуататорами. Надо сказать, что наем рабочей силы или батрачество имело широкое распространение в рассматриваемый период времени.

Итак, диагноз экономике губернии был поставлен еще до вскрытия гнойника: засилие кулака и помещика, господство в экономике частного сектора, отсутствие борьбы с хуторизацией, сокращение посевов, падение темпов сельскохозяйственного и промышленного производства, постоянное невыполнение планов заготовок. Резюме – виновно партийное и советское руководство губернии. Рецепт излечения – замена руководства.

Основное же средство лечения это уничтожение остатков НЭПа и внедрение командно-административной системы. Что и будет блестяще проделано. В конечном счете восторжествовала колхозно-совхозная система ведения сельского хозяйства.

Оздоровление партийного руководства.

9 мая 1928 года президиум Центральной Контрольной Комиссии ВКП (б) совместно с Коллегией Рабоче - Крестьянской Инспекции СССР рассмотрел вопрос «О положении в Смоленской партийной организации». В принятой по данному вопросу резолюции партийный и советский аппарат обвинялись в моральном разложении и сращивании с чуждыми элементами, извращением классовой линии в деревне, отрыве от рабочих масс, зажиме критике, семейственности.

I

В резолюции, в частности говорилось: « Президиум ЦКК ВКП (б) констатирует:

2. В ряде проверенных волостей, особенно в Смоленском уезде, обнаружено разложение сельского и волостного партийного и советского аппарата, его смычка с кулаками (совместные пьянки партийной верхушки с кулаками и бывшими помещиками, блок волостных комитетов партии в Сычевском уезде с кулаками на перевыборах кооперации); извращение классовой линии в деревне (предоставление средств из бедняцкого фонда зажиточным, налоговое переобложение бедноты, продажа имущества за недоимки преимущественно у бедноты, засилие бывших помещиков в ряде кооперативных объединений); систематическое пьянство, растраты, насилия, окулачивание и связь с бандитами отдельных руководящих работников как волостного, так и уездного партийного и советского аппарата.

3. Руководящие органы губернии ничего не делали в течение ряда лет, чтобы выявить и вскрыть преступления, оторвались от рабочих масс, создали зажим в организации, в результате чего указанные преступления оставались необнаруженными, не сигнализировали партии о тяжелом положении в губернии, обманывали центральные органы, представляя положение в губернии благополучным и решая по «семейному» дела о преступлениях ответственных работников, выгораживали виновных. Кроме того, ряд руководящих работников губернии разложился, дискредитируя своим положением партию и советскую власть.

II

1. За уголовные преступления отдать под суд, исключив из партии, бывшего зав. зап. госторгом Пакална, бывших работников смоленского губместхоза и УПГХ Филимонова и Гартмана, председателя губотдела союза деревоотделочников – члена президиума губпрофсоюза Демидова, зав. производством катушечной фабрики Косалькова, мастеров фабрики Тимофеева и Шупориса, бывш. зав. орготделом Дорогобужского укома ВКП (б) Стиплина, секретаря Самцовского волкома, того же уезда Гарнизонова и бывшего директора Смолпромторга Артамонова.

В отношении дела на «Катушке» в целом утвердить постановление Смоленского губкома и ГКК о предании суду и исключении из партии виновных.

2. Предложить прокуратуре ускорить следствие по делу Кардымовской и Любавичской волостей Смоленской губернии.

3. Секретаря губернского комитета Павлюченко Д.А. – члена ВКП (б) с 1918 года, рабочего; члена бюро, губкома, зав. АПО – Панфилова, С.Д. - члена ВКП (б) с 1918 года, служащего; члена бюро губкома – председателя ГСПС Алексеенкова, А.Я. – члена ВКП (б) с 1918 года, служащего; члена бюро ГК – зам. предс. ГИК Мельникова, И.А. – члена ВКП (б) с 1918 года, служащего; члена бюро ГК, секретаря Заднепровского райкома ВКП (б) – Болдина, М.А. – члена ВКП (б) с 1920 года, рабочего; зав. губ. ОНО, бывш. секретаря Рославльского укома ВКП (б) Филиппова; уполномоченного ГКК по Заднепровскому району Кирьянова и директора Смоленского коммунального треста, бывш. секретаря Ярцевского укома ВКП (б) Гирьята – за отрыв от рабочих масс, замазывание болезненных явлений в организации, допущение разложения части советского и партийного аппарата, зажим в организации, в результате которого оставался долгое время необнаруженным ряд преступных действий членов партии как на «Катушке», так и в других местах, и за участие в пьянках ответственных работников – с работы снять, объявить строгий выговор с предупреждением и вернуть на производство и на работу по специальности с запрещением занимать ответственные должности.

Председателя ГКК Никитина, В.А. – члена ВКП (б) с 1916 года, рабочего – за непринятие достаточно энергичных мер по борьбе с преступными и болезненными явлениями в организации – снять с работы в ГКК и объявить строгий выговор.

В отношении Мильчакова, Юшкевича и Панасенкова за их отсутствием дело выделить и передать для рассмотрения в партколлегию ЦКК ВКП (б).

III

Поручить Смоленскому губкому, губисполкому, ГКК и ГПУ в срочном порядке закончить выселение бывших помещиков из губернии.

IV

В целях оздоровления партийного руководства в губернии и выдвижения здоровых кадров на руководящую работу:

а) предложить смоленскому губкому, губ. КК и фракции губпрофсоюза немедленно переизбрать бюро губкома, президиум губ. КК и фракцию президиума президиума губпрофсоюза и произвести перевыборы всей системы губернской партийной организации под углом зрения выполнения решений апрельского объединенного пленума ЦК и ЦКК и решения ЦК и ЦКК по настоящему делу с тем, чтобы губернская партийная конференция была созвана не позже конца июня;

б) поручить новому составу бюро губкома и ГКК произвести проверку и чистку советского аппарата губернии и уездов;

в) произвести досрочные перевыборы советов Смоленского уезда с созывом уездного съезда Советов.

V

Президиум Центральной Контрольной Комиссии обращает внимание всех партийных органов на то, что Смоленское дело снова вскрыло те величайшие опасности, которые влекут отсутствие самокритики, нарушение основ внутрипартийной демократии, отрыв руководящей верхушки масс. Позорные явления разложения могли возникнуть в Смоленской организации только на почве практиковавшегося там зажима организации, отрыва верхушки организации от ее низов. Исходя из того, что основными методами борьбы против такого разложения является развитие внутрипартийной демократии, рост действительно массового контроля снизу, снятие с постов самими партийными массами элементов разложившихся и переродившихся, президиум Центральной Контрольной Комиссии снова обращает внимание всех органов КК на необходимость, согласно постановлению партийного съезда и пленума ЦК, поставить в центре своей работы систематическую проверку осуществления пролетарской демократии. Президиум ЦКК обращает внимание всех партийных организаций на роковые последствия пьянки и половой распущенности, приведшие в ряде случаев ряд старых партийцев к полному разложению и представляющие величайшую угрозу делу подготовки здоровой большевистской молодежи. В частности, президиум Центральной Контрольной Комиссии категорически запрещает практиковать переброску с одной ответственной должности на другую членов партии, не оправдавших своим поведением ее доверия, так как такая переброска большей частью лишь содействует их дальнейшему разложению. Таким членам партии, в случае, если есть надежда на их исправление, должна быть предоставлена возможность на низовой работе по специальности снова заслужить доверие партии и рабочего класса. Президиум Центральной Контрольной Комиссии обращает также внимание всей партии на необходимость добиться того, чтобы ни один факт болезненных явлений в партийном и советском аппарате, указываемый в жалобах рабочих и крестьян, а также в материалах бюро жалоб, ГПУ, прокуроров, писем рабселькоров и т.п., не оставался без проверки и решительного исправления.

Президиум Центральной Контрольной Комиссии предлагает всем органам КК – РКИ, ГПУ и прокуратуры регулярно информировать ЦК и ЦКК о всех обнаруженных болезненных явлениях и принятых по ним мерах". ( Газета «Правда» от 18 мая 1928 года)

В самой губернии кампания началась созывом расширенного пленума Смолгубкома и губернской Контрольной комиссии совместно с партийным активом губернии 18-19 мая 1928 года, с подачи заместителя наркома РКИ Яковлева Я. А. обрисовавшего картину развала партийной работы, где все дело управления было превращено в «семейное дело кучки разложившихся негодяев». Понятие «коррупция» тогда еще не было распространено, так как сейчас. И вот 1100 делегатов слушали и сами разоблачали друг друга, своих друзей, знакомых, родственников и самих себя. Секретаря губернской парторганизации сняли с занимаемой должности еще 16 мая. Думается, партийцам изменил инстинкт самосохранения. Каждый старался облить грязью ближнего. Вспоминались старые обиды. Сводились личные счеты. Неужели люди занимавшие столь ответственные посты не понимали, что каждое разоблачение это подрубание сучьев на которых они сидели. Такая атмосфера пленума объективно играла на руку центральным властям. Теперь поодиночке с ними можно было делать все что угодно.

Пленум губкома и губКК, одобрил и поддержал решение Москвы по Смоленской организации, избрал новое партийное руководство во главе с присланным ЦК партии для исполнения обязанностей секретаря губкома Борисовым С.В. и председателем губернской контрольной комиссии Егоровым Я.Г. На данных работников ЦК партии возложил надежды по оздоровлению Смоленской партийной организации.

В первичных организациях губернии начали срочное обсуждение партийных резолюций. Обсуждение свелось к практически безоговорочной поддержке руководящих директив. Собрания пошли дальше решений пленума. Коммунисты требовали исключения из партии бывшего секретаря губкома Павлюченко, других руководителей губернии. Большое внимание на собраниях отводилось морально-бытовому разложению членов партии. Пьянство и половая распущенность, религиозные пережитки явились лейтмотивом всех партийных собраний. Что такое оппозиционность и уклоны рядовые малограмотные коммунисты представляли слабо, говорили о том, что ближе и понятней. Серьезных и конструктивных предложений было мало. Но были исключения. Один из продвинутых членов партии поставил под сомнение способность партии руководить страной: «...Бытие определяет сознание... Советское бытие не является результатом естественного развития общества, а создано искусственно, и потому неизбежно загнивание и перерождение. Коммунистическая партия представляет из себя замкнутую касту и поскольку это так, то неизбежно вырождение...». Ну, этот оратор видимо имел университетское образование и как в воду смотрел.

Кстати, об уровне образования партийцев по смоленской парторганизации по состоянию на 1927 год: высшее образование имели 0.64%, среднее - 9.10%, низшее – 73.15%, домашнее – 16.70%, неграмотные – 0.41%.

Д. Павлюченко и других бывших руководителей губернии в соответствии с пожеланиями партийных масс из партии исключили. Одновременно началась вербовка в ряды ВКП (б). Какого качества был человеческий материал? Вопрос поставлен, кажется, неуместно. Вербовка проводилась и ранее. Так в информационном письме по итогам 1924-25 годов указывалось: «... Самыми распространенными болезнями в нашей организации являются пьянство, не коммунистический образ жизни, религиозные обряды и прочие бытовые явления – 36.2% всех подвергнувшихся партвзысканиям; затем отрыв от партии и пассивность – 24.1%, политнеграмотность, непонимание основ программы, устава и тактики партии – 21.3%...». Таким образом почти каждого пятого коммуниста наказывали за то, что он не знал в какую организацию он вступил и какие обязанности на него налагаются в связи с вступлением в ряды ВКП (б).

Другими кадрами партия располагать и не могла. Сознательно проводить ту политику которая вытекала из ее программы могли лишь кучка идейных фанатиков. Подавляющая часть коммунистов видела в членстве источник своего благосостояния и удовлетворение властных амбиций.

Сталинское руководство хотя и осудило коррупцию, пьянство, сексуальное вырождение (один из председателей волисполкома 5 раз в течение года поменял жен), однако выводы оказались относительно мягкими. На этот раз пока никого не расстреляли. Десять бывших руководящих работников разных уровней отданы под суд. Многих руководителей в области и на местах сменили.

Согласно данным, приведенным в работе Merle Fainsoda `Smolensk under Sovit Rule`- было исключено из партии 13.1 %, заменили 66% членов бюро губкома, 76,6% волк-бюро укомов, 48% секретарей волкомов, и 44% всех секретарей первичных партийных ячеек. 13.1% членов партии было вычищено. Губсуд и губпрокуратура вычищены на 100%.

Руководство Смоленщины привели к послушанию… Новое руководство предприняло шаги по смягчению основных экономических трудностей. 1 июня 1928 года Борисов, новый первый секретарь губкома, доложил Сталину о предпринимаемых мерах по исправлению ситуации. Сталин пообещал помочь в хлебном вопросе и попросил Борисова подойти к руководству Наркомторга с просьбой оказания помощи. Борисов также просил Сталина обратить внимание на насущную потребность в новых рабочих кадрах для губернии.

Тем временем чистки продолжались. К концу 1928 года из всей руководящей части, губКК, губисполкома и ГСПС на своих должностях осталось всего 3 человека, из 10 секретарей укомов – 2, К партийной ответственности привлечено 476 коммунистов, из которых исключено из партии 150 человек. Кроме того, частичная проверка партийной организации закончилась для 171 коммуниста исключением и наложением других взысканий для 416 человек.

Чистка советского аппарата.

Через неделю после вскрытия «гнойника» на пленуме 18 – 19 мая - 26 мая 1928 года создана специальная губернская комиссия по чистке советского аппарата из представителей губкома, ОГПУ, ГСПС, ГИКа, двух рабочих и двух крестьян. Кадров разбирающихся в специфике работы проверяемых организаций недоставало. Привлекли рабочих с производства. Специальная комиссия работала в наиболее засоренных волостях Смоленского уезда: Руднянской, Любавичской, Переснянской. По данному уезду комиссия потребовала немедленно провести перевыборы всех местных советов. На тот момент числилось 15 волостей, 326 сельских советов и трех городов с населением в 600 тысяч человек. В результате превыборов состав сельских советов обновился на 58.4%. В основном в состав органов власти избирались бедняки. Из Смоленского уездного исполкома вычистили 93.6% его членов. Президиум УИК обновился на 100%. В уездах руководящие должности до чистки занимали бывшие дворяне, помещики, офицеры, духовенство. Вновь пришедшие руководители от сохи и станка имели лишь классовое преимущество. Дела они не знали. Но здесь было не все так просто. «Бывшие» за годы советской власти так приспособились к превратностям судьбы, что находили множество лазеек остаться на руководящих постах. В качестве примера опять же можно привести наш Смоленский уезд. Так, например, секретарь Руднянского волкома ВКП (б) снят за пьянство, травлю учителей, преследование селькоров – тут же он всплывает в качестве директора совхоза Лонница. Секретарь Любавичского ВИКа уволен за пьянство, подлоги - назначен секретарем Катынского ВИКа. Председатель Любавичского ВИКа удален от должности за пьянство и халатность – назначен председателем Починковского потребсоюза, и т. д.. Удивительная живучесть номенклатуры. Председатель Павлинского ВИКа снят за пьянки и взяточничество – направлен на курсы Наркомфина в Ленинград. У вычищенных находились покровители в самой Москве откуда шли директивы по проведению чисток. Так уволенному от должности по социальному признаку бывшему дворянину помощь пришла из столицы: «Устранение С. из ревизоров губфинотдела основано на недоразумении. Если он вам не нужен, то мы его используем в Москве».

На 1 июня 1929 года из советских учреждений разного уровна вычищено 1497 человек. Сильный удар пришелся по губернской комсомольской организации. До «нарыва» в ней числилось 22 586 молодых людей. В результате чистки исключено 1 467 человек. Моральное состояние комсомольской организации было настолько низким, что заставляло крестьян самих обличать своих детей в неблаговидных делах. Один из советских работников докладывал: «Я как председатель сельсовета говорю, что всякий крестьянин нашей деревни старается вытянуть своего сына из КСМ потому, что дети их попадают под скверное влияние, КСМ потерял свой авторитет». Основной мотив исключения из комсомола – пьянство ее членов - 44% от общего числа исключенных.

Одним из самых громких дел на Смоленщине было дело так называемого «Босяцкого комитета». В конце февраля - начале марта 1929 года выездная сессия Смоленского губернского суда в местечке Татарск Бохотской волости Смоленского уезда рассматривала дело по обвинению 23 человек. В число обвиняемых попало почти все руководство волости во главе с председателем. Среди подсудимых находились ответственный секретарь ВИКа и волкома ВКП (б), начальник милиции и его помощник, народный судья, секретарь суда и т.д. В созданную ими «организацию» и названную «боском» (босяцкий комитет) вошли бывшие помещики, торговцы, кулаки, втягивалась местная интеллигенция, священнослужители и женщины легкого поведения. Занятием «боскома» являлись пьянство, разгул, разврат и безделие – так охарактеризовал их деятельность суд. Как видим представители юстиции тоже не чужды были радостей жизни. Попали под «чистку» и они. Уволен губернский прокурор. Отдали под суд уполномоченного губернского суда по Смоленскому уезду. Судили нарсудью, следователей и судебных исполнителей Смоленского, Вяземского и Бельского уездов. Из 90 членов коллегии защитников на работе остались лишь 37 человек, остальных уволили как чуждых. В июле 1928 года уже новый губернский прокурор снял с работы еще 11 человек. Интересно, на каком основании адвокатами руководили все кому не лень?

Выдвиженцы на должности в соваппарате чаще всего на являлись специалистами и тогда дело доходило до курьезов.