Проблемой, в последнее время привлекающей повышенное внимание зарубежных и отечественных исследователей, является феномен кризиса гражданской идентичности.

В работах большинства исследователей кризис гражданской идентичности рассматривается в рамках общей трансформации современного общества. В современном мире не только гражданская, но и любая другая идентичность оказывается проблемной. В сегодняшнем мире идентичность не устанавливается ни традицией, ни местом проживания или рождения, а формируется, выбирается человеком в процессе собственной жизни.

В условиях глобализации идентификационное пространство становится шире, чем пределы отдельного государства. Процессы трансформации идентичности характеризуются:

- пересмотром основ национальной и государственной идентичности;  

- появлением новых объектов идентификации;

- появлением новых форм идентичности.

В работах ряда исследователей, опирающихся на зарубежный и отечественный опыт, отмечается, что отказ человека от постоянной самоидентификации – тоже своего рода осознанный выбор. Современный человек в отличие от человека традиционного общества, привязанного к определенной культуре и традиции, не останавливается на месте и избегает любой фиксации. Идентичность современного человека можно определить как «здесь-и-сейчас-идентичность».

Проблемой оказывается не столько растерянность человека, сколько отсутствие прочного каркаса, на который могло бы укрепляться содержание индивидуальных выборов. В силу обстоятельств в современном мире гражданская идентичность зачастую также не является подобным стержнем. Основными факторами формирования гражданской идентичности являются активное отношение человека к миру, политическая активность, связанная со способностью локализовать и защитить институциональными способами свои интересы; способность обозначить собственное отношение к явлениям социальной реальности, готовность принимать самостоятельные решения; перспективная ответственность на основе памяти о своих поступках и осознания возможных их последствий; способность к различным формам совместной деятельности, к солидаризации вокруг общих целей и ценностей. При этом главным условием формирования гражданской идентичности выступает социальное доверие, связанное с соблюдением каждым гражданином рациональных и этически обоснованных правил, с верой в выполнимость и эффективность этих правил, ожиданием от других участников исполнения взаимных обязательств.

В условиях нестабильно развивающегося общества такое качество гражданина как активность сменяется социальной апатией и пассивностью. Сомнение человека в прочности мира, неуверенность в будущем сопряжены с ощущением бессилья, собственной несостоятельности, неспособностью действовать рационально, адекватно отвечая на вызовы времени, и с разочарованием в эффективности совместных действий.

Современного человека, сталкивающегося с колоссальным потоком информации разного качества и направленности, живущего одним днем и решающего проблемы по мере их поступления, мало интересует отдаленная перспектива. Невозможность за сегодняшними действиями увидеть их последствия, прийти к намеченной цели лишает современного человека и возможности контролировать настоящее. В ситуации неустойчивости социальных институтов, отсутствия общности интересов и сети взаимных обязательств социальное доверие как условие планирования и осуществления совместных действий невозможно. В отсутствие твердой почвы, где могло бы укорениться доверие, исчезает и мужество, необходимое для принятия на себя ответственности и долгосрочных обязательств перед «своей» общностью. Ю.А. Семенова, ссылаясь на зарубежных философов и социологов, пишет о том, что типичные общности современного мира, основанного на массовом производстве и потреблении – это квазигруппы телезрителей, покупателей, которые неспособны на проявление активной гражданской позиции, влияют на окружающий мир пассивным образом, просто фактом своей массовости. Поэтому современный человек, пытающийся найти свое место в жизни, строит свою идентичность в одиночку.

Говоря о гражданской идентичности и ее кризисе, необходимо остановить внимание на феномене конформизма – жизненной стратегии «молчаливого большинства». Приспособление как способ существования человека можно сравнить с защитной окраской животных, которые настолько похожи на свое окружение, что практически неотделимы от него.  Конформист  угадывает то, какие мысли, какие чувства, какие желания ждут от него окружающие. Он  мыслит, чувствует и желает в соответствии с этими ожиданиями, утрачивая при этом свое Я.

Кризис гражданской идентичности в российском обществе имеет к тому же свои внутренние особые причины.

В советское время на официальном уровне декларировалось существование многонационального советского народа как новой социальной общности, и это во многом соответствовало реальному положению дел. Осознание единства поддерживалось, во-первых, ощущением принадлежности к великой державе, во-вторых – единой государственной идеологией, способной мобилизовать граждан на созидательную деятельность  во благо страны. Эта идеология служила основой мощной системы воспитания граждан, охватывающей не только детей, но и взрослых (в частности – через государственный контроль над культурой и СМИ). Правда, надо признать, что к концу 70-х гг. эффективность этой идеологии стала снижаться.

В результате потрясений и перемен 90-х гг. факторы, которые скрепляли многонациональное общество, в большинстве своем перестали действовать. Вместе с прежней системой власти рухнула государственная идеология и основанная на ней система воспитания. Государство практически перестало контролировать СМИ и культуру, а значит, лишилось возможности использовать эти рычаги для консолидации общества. Распад СССР, рост  стремления к национальному обособлению во многих республиках закрепили в сознании миллионов людей подспудное представление о непрочности межнационального единства.

Переосмысление истории акцентировало внимание на трагических и негативных моментах прошлого, подорвало привычное представление о тех значимых исторических событиях, которые для многих поколений были объектом гордости и уважения. Между тем, наличие общей и согласованной в оценке ключевых событий исторической памяти –  один из важных факторов формирования национального самосознания (неслучайно в странах Восточной Европы, активно конструирующих свою суверенную государственность в конце 1990-х гг. возникло особое понятие – историческая политика, связанное с формирование нового согласованного представления об их национальной истории). 

Страна стала более открытой внешнему миру, и сравнение ситуации в России с ситуацией на Западе во многим отношениях было гнев нашу пользу, что порождало критически-негативное отношение к собственной стране. Все это усугублялось резким ростом социального неравенства и снижением жизненного уровня основной массы россиян.

В этих условиях  осознание общенационального единства оказалось подорванным, уступая место другим видам социальной идентичности, прежде всего – этнической.  Национальная группа стала восприниматься многими как более стабильная,  надежная с точки зрения ощущения поддержки, которую может ожидать от нее индивид.

Во-вторых, общероссийская гражданская идентичность стала окрашиваться в негативные эмоциональные тона. Многие стали ощущать неприязнь или  равнодушие  к собственной стране.

Обществу, в котором преобладают такие настроения, сложно сохранять социальное благополучие и стабильность, внутреннюю и внешнюю безопасность, быть конкурентоспособным в своем развитии на мировой арене.

Поэтому в настоящее время существование российской гражданской нации может рассматриваться, скорее, как актуальная проблема, нежели очевидная данность. 

Принципиальное осознание неприемлемости такого положения  стало определяющим образом влиять на государственную политику с 2000-х годов. С определенного времени можно наблюдать попытки политических усилий, направленных на конструирование новой позитивной общероссийской идентичности взамен той, что когда-то объединяла советский народ. Власть старается найти, нащупать  те идеологические позиции и ценности, которые могут сплотить граждан России независимо от национальной, религиозной и иной принадлежности и пробудить желание трудиться не только ради личных, но и ради общественных целей. И такая политика в современном российском обществе в целом, конечно, необходима (Другой вопрос, насколько успешно она осуществляется и каковы ее издержки).

Подводя итоги сказанному, мы можем сделать вывод о том, что гражданская идентичность в современном мировом сообществе, как и в России действительно испытывает кризис

Кризис гражданской идентичности связан с потерей, или, лучше сказать, утратой некоторых элементов этой сложной системы ценностей, чувств, правил и др.  Поэтому формирование гражданской идентичности необходимо рассматривать в плоскости ее восстановления, возвращения. Мы должны отдавать себе отчет в том, что это во многом будет новая форма идентичности, не совпадающая с прежней (например, характерной для советского времени).

Процесс утраты идентичности можно сравнить с потерей памяти. Элементами этой памяти выступают:

1) общее историческое прошлое (общая судьба), укореняющее и легитимизирующее существование данной общности, воспроизводящееся в мифах, легендах и символах;

2) самоназвание гражданской общности;

3) общий язык, являющийся средством коммуникации и условием выработки разделяемых смыслов и ценностей;

4) общая культура (политическая, правовая, экономическая), построенная на определенном опыте совместной жизни, фиксирующая основные принципы взаимоотношений внутри общности и ее институционального устройства;

5) переживание данным сообществом совместных эмоциональных состояний, особенно связанных с реальными политическими действиями.

Существует множество причин подобной исторической амнезии.