Источник: Бутанаев В. Горные  жертвоприношения./доктор исторических наук Виктор  Бутанаев // Сокровища культуры Хакасии./ гл. ред. А.М. Тарунов. – М.: НИИЦентр, 2008. – 512 с. – (Наследие народов Российской Федерации. Вып.10). – с.126-139. - Фото из фондов Минусинского краеведческого музея им. Н.М. Мартьянова

В Хакасии насчитывается около 130 родовых гор и культовых мест, где совершались жертвоприношения. Согласно традициям культовые места для проведения общественных шаманских молений были постоянно закреплены за определенными родами.

Если население не совершало горных жертвоприношений, или неуважительно относилось к родовым горам, или не держало посвящаемых родовых коней – ызыхов, то горные духи могли наказать сородичей. Один раз в три года сородичи под руководством камов совершали горные жертвоприношения – таг-тайыг – в честь своих родовых покровителей.

На горном жертвопри­ношении обязательно должен  присутство­вать освящаемый конь — ызых карей или гнедой масти, посвященный духам-хо­зяевам гор. Поэтому указанное общественное моление носило параллельное название ызых тайии — жертвоприношение со священным конем - ызыхом. Согласно хакасским  ми­фам, культ ызыхов возник под влиянием горных духов, от ко­торых хонгорцы заимствовали основные черты своей культу­ры. Посвящаемые лошади ызыхи выполняли охранительные функции по отношению к стаду своего хозяина. Они оберегали скот и семью от болезней, спо­собствовали увеличению при­плода, ограждали стадо от напа­дения хищных зверей и даже от воров. Посвященные животные - ызыхи — носили также ино­сказательные названия: мал ху­ды — жизненная сила скота; малнын ээзi — дух-хозяин ско­та; кiзi хуягы — броня, то есть оберег человека; кiзi хадарчызы — страж человека.

Освящаемые кони карей мас­ти служили повседневными ез­довыми животными горных ду­хов и поэтому именовались таг ызыгы — горные ызыхи или чир ызьгi — земные ызыхи. В обыч­ные дни на освящаемом коне ка­рей расцветки запрещалось ез­дить самому хозяину табуна, иначе горные духи оскорбятся и отвернутся от скотоводов. Не­весткам даже не разрешалось носить одежду коричневого цвета. Люди, не державшие в своем хозяйстве ызыхов карей масти, не имели права возглавлять гор­ные моления.

Главная цель моления на гор­ных жертвоприношениях — по­лучить защиту у духов-хозяев родовых гор от стихийных бед­ствий, укрепить жизненную си­лу рода и испросить благополу­чие для своего скота, основы бо­гатства хакасов. Скот — это движимое имущество горных духов, тучность которого зави­сит от урожая трав. Для защиты здоровья и благополучия своего хозяйства регулярно проводили таг-тайыг.

Проведение горных молений лежало на плечах выборных лю­дей, называемых тайыг-ээзи — хозяин жертвоприношения или тайыг пасчызы — глава моле­ния. Ответственные тайыг-ээзи назначались согласно установ­ленной очереди теес после про­ведения каждого моления на ро­довом пиршестве.

Символичес­ким знаком ответственности служило опахало из березовой ветви чилбег с привязанными ритуальными флажками чалама, передававшееся через каж­дое трехлетие по очереди в виде эстафеты. В случае сжигания чилбега оскорбленные духи прекращали свое покровитель­ство. Очередь теес исчезала в силу ненадобности, а родовые жертвоприношения навсегда прекращались.

При советской власти, люди, решившие завер­шить горные моления, сжигали ритуальные опахала чилбег. 

Деньги — тайыг ахчазы — для проведения родового общественного моления собирал чайзан — родовой староста во время сбора ясака. Обычно они взимались в тех родах, где в ка­честве жертвы забивался круп­ный скот (волов или лошадей), который надо было покупать. Например, забивали трехлетне­го бурого вола, пожертвованно­го от каждого представителя де­вяти основных фамилий, то есть всего девять скотин. По Чулы­му качинцы аала Узун-хая на со­бранные деньги специально по­купали трехлетнего темно-бу­рого вола с мухортым ртом. С каждого сородича могли со­брать по одному рублю. Как правило, чайзан отдавал в жерт­ву коней из своего табуна, а за­тем осенью взимал деньги с со­родичей вместе со сбором албана (ясака).

Приготовления к празднест­ву начинались в марте, когда происходила раскладка необхо­димых денежных и натуральных расходов. Деньги шли на покупку жертвенных животных и вод­ки, а хлеб на приготовление особого напитка — абыртха.

Горное жертвоприношение — таг-тайыг — совершали ле­том в июне-июле на белое пол­нолуние (ах толы) или на ново­луние. В это время подрастали молодые  барашки,  необходимые для жертвы. Скотоводы пе­рекочевывали на летние коче­вья, где отдыхали после тяже­лых месяцев труда.

Горное моление состояло из двух этапов. Первый — иб тайии — (буквально «домашнее жертвоприношение») — начи­нался накануне вечером в юрте тайыг ээзи — ответственного хозяина за проведение моления. К вечеру перегоняли айран на араку и готовили напитки для угощения горных духов. Около дверей юрты тайыг-ээзи привя­зывали карего или гнедого коня,   посвященного хозяину горных духов. В юрту через дымовое отверстие заносили трехлет­нюю березку, выкопанную с корнями. Ее устанавливали в почетном углу. На ветви берез­ки привязывали ритуальные флажки чалама из синей дабы и красного сукна. На южной сто­роне юрты натягивали веревку, на которой развешивали девять толыг — жертв, закладов, со­стоявших из девяти разных ха­касских платьев и рубах.

Жертвоприношение белому духу. Священная береза и жертвенник, сделанный из березовых веток. 1914 г. С.Д. Майнагашев

Вечером хозяин забивал жертвенного трехлетнего белого валуха способом озеп, то есть разрыванием аорты. Сва­ренные куски горячего мяса ста­вили на жертвенник в деревян­ном корытце и горным духам держали жертвенный пар пулаг. Рядом помещали прессованный творог пызлах, посуду с кипяче­ным молоком и девять (или семь) бутылок неоскверненной араки. Бутылки и посуда с мя­сом во время камлания открыва­лись, чтобы пар от всех даров, поставленных на стол, подни­мался для духов.
В подтаежных районах долины Абакана, среди бирюсинцсв, для домашнего жертвоприношения ид тайии готовили семь теертпеков - колобков, испеченных в золе, семь отваренных хариусов ах сарга трехлетнего возраста, семь кандыков. Соль на горных молениях в пищу не употребля­лась. На жертвенном столике находилась ритуальная деревян­ная, плоскодонная чашка хара чiрче и деревянная ложка хара сомнах. Ночью в юрте шаман камлал в полном своем снаря­жении и с бубном.

Перед камланием избирались три помощника шамана: один - подающий трубку с табаком; вто­рой — подающий чашу с водой; третий — подающий чашу с аракой. Один из присутствующих мужчин сначала нагревал бубен, поворачивая его над огнем. Дру­гой окуривал богородской тра­вой шаманский костюм. Затем повелитель духов снимал свою рубаху, и на его голос тело на­брасывали куртку, увешанную бубенцами и флажками, после чего он водружал на голову свою шапку. Экипированный шаман, вооружившись бубном и жезлом орба, садился на черной кошме с южной стороны юрты. Призвав духов — тёсей, он превращался из человека в шамана. Ему пода­вали ложку и чашку, куда нали­вали не оскверненной, никем не пробованной араки. Сначала, си­дя на кошме, он молился духу ог­ня, обратив взор к очагу. Потом обходил юрту три раза по ходу солнца. Призывая духов, шаман «называл каждого ласкательны­ми именами, называл их покро­вителями людей и скота, описы­вал их постели, одеяла, пищу и жилища, описывал их любимых коней».

В юрте перед шаманским жертвоприношением. Зимник на реке Базир

Шаман льстил им, гово­ря: «Называть наши имена для меня почтительно, величать вас самих для меня уважительно. Я молюсь и кланяюсь вам. Я не на­зываю вас нечистой сплои — ай­на, я не обмахиваю вас, говоря, вы демоны — чик». При заверше­нии камлания производилось га­дание — тёрик. В конце моле­ния шкура и задняя часть бараш­ка отдавались шаману.

Второй этап моления ьзых тайии — проходил на сле­дующий день. После рассвета, часов в 10 утра, сородичи отправ­лялись на установленное предка­ми культовое место. Всех собак закрывали в скотных дворах, что­бы они не увязались вместе в го­ры. Вперед отправлялись верхо­вые, которые везли шаманские атрибуты. Один всадник увозил березу и на горе устанавливал ее между камнями. Второй вез в ру­ках опахало (чилбег) из березо­вой ветви, а третий, надев шапку и шубу шамана, садился на по­священного горному духу карего коня. Жертвенных овец везли, положив поперек седла. Перед выездом они обязательно объез­жали три раза по солнцу тайыг ээзи — ответственного за жерт­воприношение.

Дрова и воду в бочках на мес­то моления привозили на повоз­ках, жертвенного быка приводи­ли к культовому месту, привязав к телеге. Руководил горным мо­лением шаман в полном облаче­нии с бубном в руках. Женщинам разрешалось присутствовать, и они, накрывшись платками, нахо­дились за 40 50 метров с север­ной стороны (женской) от березы бай-хазынг. Им запрещалось на­ходиться в южной части ритуаль­ной площадки и близко подхо­дить к священной березе. Для шаманок не было исключений. Они близко не допускались ни к березе бай-хазын, ни к освящае­мому коню ызыху. Шаманки в ос­новном занимались лечебной практикой и камлали над больны­ми. На священные горы женщи­нам и невесткам подниматься за­прещалось, ибо они считались народом нечистым и чужерод­ным, а чистыми считались лишь мужчины, юноши, девушки и де­ти обоего пола.

Горное жертвоприношение совершалось вокруг ритуальной березы бай-хазын. Если таковая не росла на горе, то ее устанав­ливали, привозя молодое дерев­це вместе с корнями. Священная береза бай-хазын, растущая на культовой площадке, требовала почитания. Весною окружающая местность очищалась от сухой травы и мусора, дабы во время весенних палов огонь не коснул­ся дерева.
Среди кызыльцев гор­ное жертвоприношение устраи­вали рядом с лиственницей. На­пример, на горе Хызыл-хас в до­лине Белого Июса моление про­водили вокруг лиственницы, на которую также привязывали флажки чалама.

Начало камлания с бубном. 1914 г. С.Д. Майнагашев

На ритуальной площадке ря­дом с березой бай-хазын с севе­ро-восточной стороны вкапыва­ли коновязный столб сарчын для освящаемого коня ызыха ка­рей или, в редких случаях, гне­дой масти. С западной стороны от березки устанавливался жерт­венник тасхах. Вбивали четыре колышка метровой высоты с раз­вилками, на которые устанавли­вали перекладины. На жертвен­ник тасхах клался поднос с мя­сом, ставили девять бутылей не­оскверненной араки (амзабаан арага), трубку с табаком. Здесь же устанавливали посуду с кипя­ченым молоком и хакасским сы­ром пызлах. Бочонок араки, вед­ро абыртхы и пызлах обязан был привезти ответственный тайыг-ээзи.

Горные духи употребляют крепкие напитки, и им надо кро­пить аракой. Без угощения аракой они не станут служить наро­ду. Поэтому на шаманское празднество таг-тайыг везли очень много спиртного. Каждая семья для застолья привозила с собой бочонок вина (одырта). Однако до совершения жертвоприношения пить араку запре­щалось. В подтаежных местах, среди бирюсинцев, около жерт­венника устанавливали от трех до девяти берестяных кадок с не­оскверненным хмельным напит­ком амзабаан абыртхы. В не­которых случаях его прямо на горе перегоняли в самогон.

На культовом месте при по­мощи огнива зажигался священ­ный огонь, на котором устанав­ливался таган с котлом. На мес­те горного жертвоприношения возжигали от семи до девяти ко­стров.

Все мужчины и юноши к сво­им головным уборам прикалыва­ли парные ленточки чалама бе­лого, синего, красного и черного цветов. Девушки привязывали их к своим косичкам. На освяща­емом коне-ызыхе ленточки при­вязывались к гриве и к хвосту.

Обход березы с окроплениями. 1914 г. фото С.Д. Майнагашева

Соблюдалась цветовая символика: применялись чалама крас­ного и синего, синего и белого, белого и красного, белого и чер­ного цветов. Чалама желтого цвета в горных жертвоприноше­ниях не употреблялись. Счита­лось, что для горных духов тре­бовались чалама черного цветов в сочетании с другими, а для не­бесных (у бурханистов) — бе­лого цвета в сочетании с синим. Перед выездом из дома на место молений ленточки чала­ма окуривались богородской травой. Процедура повторя­лась, когда флажки с поклонами привязывали к ветвям священ­ной березы. Всадники, подняв­шиеся на гору верхом, вешали чалама прямо с коня. Флажки прошлых лет не убирались, сохраняясь на ветвях в виде укра­шений. Привязанные к бай-хазын флажки носили название сызым.

На месте горного жертво­приношения шаман сначала со­вершал первый свой троекрат­ный обход ритуальной березы, будучи в обыкновенном наряде (рубахе и брюках), держа в пра­вой руке oпaxaлo-чилбег. Об­ход велся по движению солнца. При этом шаман кропил духам окружающих гор «испробован­ную» араку. Затем шаман обла­чался в особую одежду, надевал шапку с приколотыми лентами чалама.

Горное жертвоприношение. Баранов обводят вокруг жертвенной березы. 1914 г. С.Д. Майнагашев

Прежде чем привязать коня-ызыха к коновязному столбу, шаман обводил его три раза по солнцу вокруг березы бай-хазын. Он окроплял его аракой из чашки хара чирче, а остаток да­вал выпить коню. Седло и уздеч­ка окуривались богородской тра­вой, а затем надевались на свя­щенную лошадь. Конъ-ызых, или по крайней мере сбруя, принад­лежали ответственному лицу тайыг-ээзи.

Первый обход вокруг березы и коня-ызыха совершали с жи­вым жертвенным животным, обычно белым валухом, имею­щим черную голову. Ему подгибали правую ногу, на которую на­девали кольцо из березовой вет­ви. В некоторых случаях жерт­венных барашков насчитывалось семь или даже девять. Самки для жертвы не годились.

Шаман шел впереди, за ним двое мужчин вели жертвенное животное, затем шли дети и ро­дичи. Шаман брызгал ложкой в разные стороны вино горным духам, перечисляя все окрест­ные реки и горы. Как только кончалась в чашечке арака, он с плеча бросал чашечку с ложкой на землю, чтобы узнать, приня­та ли его молитва горным ду­хом.

После обвода жертвы вокруг березы животное забивалось способом озеп. Кости разделяли по суставам. Голову и конечнос­ти оставляли в шкуре. Однако нижнюю челюсть овцы отрезали вместе с горловиной. Шкуру во­ла вместе с конечностями, голо­вой с рогами и хвостом растяги­вали на тальнике (шарып), где привязывали четырехугольные флажки чалама синего и крас­ного цветов. Все шкуры, кроме первой, шли затем шаману.

Жертвенная кровь (когiс хан), находящаяся в грудной по­лости, наливалась в ритуальную чашу хара чирче. Шаман брал в руки чашу с кровью и, обходя последовательно бай-хазын и коня-ызыха, окроплял ею окру­жающую местность и родовую гору. На горных молениях, в от­личие от небесного праздника, делались кровавые жертвы. Ри­туальный огонь разводили высе­канием искры из огнива.

Приготовление мяса, которое складывается у жертвенника. 1914 г. С.Д. Майнагашев

Внутренности животных и содержание кишок сначала скла­дывали под жертвенник тасхах, а затем бросали в огонь. Шкуру забитой жертвы вместе с голо­вой и конечностями вешали на дерево (лиственница, береза), называемое хам агачы - ша­манское дерево - или ызых агачы — священное дерево. По­вешенная шкура посвящалась горному духу.

Второй троекратный обход с мясом шаман совершал в шапке и костюме, но без бубна и жез­ла. Впереди шествия двигался шаман, держа в руке опахало чилбег, затем его помощники с подносами горячего мяса, а за ними шли сородичи. Люди мо­лились, заложив руки за спину и склоняя головы. Все, кроме шамана, во время жертвоприно­шения снимали головные убо­ры. Шаман, читая молитвы, пе­речислял ближние горы, потом дальние и достигал родовой го­ры. Называя горы, он воскли­цал: «Cook!» — и кропил аракой. На общественных молени­ях шаманы просили дождя для всходов трав и хлебов. Если при этом шаман покачает бере­зу бай-хазын и произнесет ма­гическое заклинание, то пойдет проливной дождь. Духи родо­вых гор вручали шаману жиз­ненную силу скота (мал худы) и защиту от несчастий для соро­дичей.

Так, например, кивинцы (сеок хобый) во время горного жертвоприношения отправля­лись к мифическому праотцу, вскормленному в бронзовой ко­лыбели на их родовой горе Коль-тайга. Камлали по очереди два шамана, один из которых пожи­лой, а второй молодой. Они от­правлялись к истокам реки Таштып, где и находится родовая го­ра Коль-тайга (но не Каратаг, как утверждает Л.П. Потапов). На своем пути шаман называл все горы и их духов, которые прини­мали родовых предков: «вот Имчекты, которые кормили наш род, когда он шел от Коргыша к теперешним нашим жилищам. Имчекты — наше последнее стойбище».
Когда жертва приня­та родовой горой, то шаман вхо­дил, по его словам, в ее внутрен­нее помещение и беседовал с ро­довым духом-хозяином. За пред­оставленное угощение дух-хозя­ин родовой горы обещал блага сородичам, изобилие хлеба и скота. Девушкам легкого пове­дения запрещалось находиться на кивинском молении. Но если они переплетут девичьи косички сурмес в две косы тулуп, пока­зывая этим знакомство с поло­вой жизнью, то запрет снимали.

Однажды для проведения горного жертвоприношения кивинцев был приглашен кам Харас Токмашев и дева-шаманка Субракова из долины р. Тёя. Стояла жаркая погода. Весь хлеб и травы выгорели. Когда дева Субракова достигла Коль-Тайги, то выпросила у горного духа два ведра града. Пошел град, побивший растения. Тогда стал камлать шаман Харас. Он принес от хозяина Коль-Тайги три ведра воды. Пошел пролив­ной дождь, который длился три дня. После этого вырос прекрас­ный урожай хлебов и трав. Как правило, после горного моления три дня собирались тучи, затем шесть дней лил дождь, т.е. ре­зультаты наяву длились в тече­нии девяти дней.

Шаманы сеока том отправля­лись к родовой горе Харлыган, стоящей в истоках р. Томь. Они кланялись мифическому главе шаманов их рода Адам-хану, угощали жертвенным паром (оор-пус) и просили счастья. Каргинцы долины р. Тёя жерт­воприношение совершали в ию­не (месяц сдирания бересты) на горе Тюне-хая. Их шаманы под­нимались к родовой горе Падын-тасхылу, где проживал ми­фический глава родовых шама­нов Адам-хан. Каргинцы прино­сили ему в жертву семь ягнят и двух-трех лошадей. Гора Падын-Тасхыл за преподнесенную свя­щенную пищу каргинцев одари­вала подарками.

На родовом молении кыйцев, проводившемся в нижнем течении Матура, приносилась жертва духу гор, леса и вод.

Праздник начинался камла­нием, причем резали теленка и брызгали его кровью. Затем брызгали позу, кормили духа хлебом. Камлание начиналось с утра. Камлали попеременно три кама. Один испрашивал у горно­го духа сохранения стад. Другой спрашивал у духа тайги изоби­лия зверей в тайге. Третий обра­щался к духу вод с просьбой о том, чтобы в реках и озерах ры­бы было полно. При молениях шаману нельзя ошибаться или путать слова, иначе дух — хозя­ин родовой горы — исполнит ошибочные пожелания.

При заключительном этапе горного жертвоприношения шаман производил гадание — тёрик. Обойдя три раза бере­зу, шаман клал чашку хара чирче с ложкой на круп коня-ызыха, стоявшего все время на привязи у березы с восточной стороны. Ызыха отпускали и смотрели, как упадут положен­ные предметы. Если чашка с ложкой упадут вверх дном, то значит неудача (хара тёрик — черная судьба) и моление надо повторить.

После возвращения шамана из путешествия к родовой горе начиналась общая трапеза. До тех пор пока не остынет мясо, паром которого кормили горных духов, людям нельзя прикасать­ся к еде. Горячее мясо расклады­вали на девяти подносах ызых типсiзi — буквально «священный поднос». Семь подносов ос­тавались для застолья, а два под­носа для обряда, куда клались правая часть грудной полости, правая лопатка, целое сердце, накрошенные легкие — для об­ряда. Подносы раскладывали на расстеленной зеленой скатерти (салаачы), сплетенной из ветвей березы. После трапезы (таг-тайыга) остатки мяса, ко­сти, внутренности вместе с жер­твенником тасхах сжигались на костре, чтобы не оставлять пос­ле себя мусор. Никаких продук­тов с места жертвоприношения (кроме шкур для шамана) уво­зить было нельзя, иначе горные люди оскорбятся и будет несча­стье. Кости для извлечения ко­стного мозга кололись вдоль, разламывать их пополам запре­щалось.

В завершение горного моле­ния устраивались игры — ойын. Девушки водили хороводы и пе­ли песни, а парни боролись. Со­гласно старинным традициям девушкам запрещалось в обще­ственных местах находиться в кругу мужчин. Но на таг-тайыге молодые люди могли познакомиться друг с другом. Во время возвращения с празд­нества таг-тайыг парни устра­ивали погоню за приглянувши­мися девушками, пытаясь со­рвать с их головы платок или стянуть колечко с пальца, чтобы получить предмет верности — киртис, означавший скорый вы­ход замуж.

Закончив горное пиршество, люди возвращались в аал к юрте тапыг-ээзи. Всадник с опахалом чилбег ехал впереди, а за ним верховой в шаманской шапке и шубе. Подъехав к юрте, прежде чем зайти в нее, они объезжали усадьбу по движению солнца три раза. Почетные сородичи соби­рались в юрте хозяина тайыг-ээзи, где продолжалось угоще­ние до вечера.

За камлание шаман получал в качестве натуральной платы шкуры забитых животных и заднюю часть туши жертвенного животного — теер-кочик. Кроме того, с каждой мужской души он получал также по 5 копеек деньгами.

Духи — хозяева родовых гор — защищали хакасские роды при содействии шаманов, кото­рые просили от родовой горы благополучия для своих семей. Тот, кто желал жизненной силы для скота (мал худы), получал большой приплод, тот, кто хо­тел иметь детей (пала ымайы), получал душу детей (хут). Не­соблюдение почтительности влекло за собой проклятие свя­щенных гор. Общественные мо­ления, возглавляемые шаманами, относились к почитанию ду­хов родовых гор и не были обра­щены к великому Небу, которо­му поклонялись бурханисты.

Последний раз в Хакасии проводили горные моления в 1927-1928 годах перед началом коллективизации. Из-за гонений советской власти шаманы пре­кратили горные жертвоприноше­ния. Например, в 1928 году ша­ман Тота Щетинин со словами «Пусть после меня никто не де­лает жертвоприношений!» сжег опахало чилбег и чаламу, кото­рые до этого передавались по очереди руководителю молений.