Первая Цивилизация возникла 13 в. назад.

Последняя Цивилизация передаст свои социокультурные технологии в новые программы через 7 в. в будущем.

Существует два разных вида социокультов: один – это Вовлекающий цивилизациум, который способствует экономическому росту, но ослабляет положение правящей элиты; другой – Извлекающий цивилизациум, который укрепляет власть управляющей элиты, сохраняя расслоение общества на богатых и бедных.

Основной реакцией извлекающих обществ на возможные инновации является сознательный их запрет. В условиях извлекающих институтов он возможен лишь в том случае, когда такие потери санкционированы господствующим классом.

Общества с извлекающими институтами стали возникать в средние века, как реакция на промышленную революцию.

Но при установлении единых принципов развития для всех участников цивилизационного развития человечества оба признака поменяют свои знаки.

После установления Всемирного правительства процесс экстенсивного социокультурно развития усилится.

+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Извлекающие цивилизации, они же Экстрактивные цивилизации.

Латинская Америка, 1534 год. Испанцы сломили сопротивление гуарани и основали город, Асунсьон, который до сих пор остается столицей Парагвая. Конквистадоры женились на принцессах гуарани и быстро сделались местной аристократией. Они сохранили сложившуюся у гуарани систему принудительного труда и обложения данью в свою пользу. Такой тип колонизации понравился испанцам куда больше предыдущего, и в течение четырех лет Буэнос-Айрес был покинут всеми испанцами, переселившимся в новый город.

Буэнос-Айрес, "Париж Южной Америки", город с широкими европейскими бульварами, расположенных среди богатейших сельскохозяйственных угодий, оставался безлюдным вплоть до 1580 года.

Молуккские острова (Острова Специй), 1621 год. Голландские колонизаторы успешно освоили острова Амбон, на которых уже существовала система принудительного труда в пользу местной аристократии. Переключив подчинение на себя, голландцы предписали каждому домохозяйству иметь определенное количество гвоздичных деревьев для выплаты дани пряностиями. Однако на островах Банда ситуация сложилась иначе: там не было централизованного государства и принудительного труда, а существовали автономные города-государства, управляемые общим сходом граждан. Голландцы не долго думали, что с этим делать:

В 1621 году он [Ян Коэн] доплыл до Банда с целым флотом и осуществил массовое убийство почти всего населения островов, возможно до пятнадцати тысяч человек. Все местные лидеры были казнены без промедления, и лишь немногие оставлены в живых для сохранения традиций возделывания мускатного цвета и мускатного ореха. После завершения геноцида Коэн создал на островах плантационное общество: острова были разделены на 68 наделов, выделенных 68 голландцам, служащим Голландской Восточно-Индийской Компании. Новые плантаторы обучились выращивать пряности у оставленных в живых банданезцев, и могли закупать рабов у Восточно-Индийской же Компании для заселения опустевших островов и производства специй, продаваемых по фиксированным ценам той же компании.]

Барбадос, 1680. Практически идеальный пример "плантационной экономики", основанной на производстве сахара с помощью рабского труда: В 1680 году английское правительство провело перепись населения своей вест-индийской колонии Барбадос. Перепись обнаружила, что полное население острова составляет 60 тысяч человек, в том числе почти 39 тысяч - африканские рабы, принадлежащие оставшейся трети населения.

Южные штаты США, 1840 год. Еще в середине 19 века южные штаты США представляли собой такое же колониальное общество, как в предыдущих примерах. Местное население было уничтожено или изгнано с плодородных земель, взамен завезены рабы из Африки, обеспечившие колонизаторов дешевой рабочей силой. Популяция рабов в отдельных высокопродуктивных местах доходила до 95% населения:

Европа, 1800 год. Наконец, метрополия всех колоний, старушка Европа. Как здесь обстояло дело с экономическими институтами? Да примерно так же, как и в США (serfdom - это крепостное рабство, известная книга Хайека "Дорога к рабству" - это "Road to Serfdom"):

Вся восточная половина Европы, точно так же как латиноамериканские или восточноазиатские колонии, существовала за счет самого обыкновенного крепостного рабства - посадки населения на землю с последующим изъятием всех результатов труда. Единственная разница заключалась в том, что в колониях в качестве дешевой рабочей силы часто использовались привозные рабы, здесь же закрепощенным оказалось автохтонное население.

 Извлекающие институты препятствуют новым технологиям.

Рабский труд успешно (в смысле сохранения власти рабовладельцев, конечно, а не экономического роста) использовался всю экономическую историю человечества. Базовой характеристикой всех "извлекающих" обществ является крепостное рабство - прямое принуждение части населения к труду с изъятием всего произведенного продукта сверх физиологически необходимого минимума. Почему же сегодня принято считать, что рабский труд "неэффективен"? В каком смысле он "неэффективен"?

Они заменяют старое - новым. Новые сектора экономики оттягивают ресурсы из старых. Новые фирмы перехватывают рынки у ранее созданных. Новые технологии делают существующие умения и машины устаревшими. Процесс экономического роста и вовлекающие институты, на которых он основан, производят проигравщих точно так же, как и победителей, - на политической ли арене или на экономических рынках. Страх "творческого разрушения" часто лежит в основе противодействия вовлекающим экономическим и политическим институтам.

Экономический рост всегда нарушает сложившийся баланс сил, и всегда сопровождается потерями для старых отраслей экономики. В условиях извлекающих институтов он возможен лишь в том случае, когда такие потери санкционированы господствующим классом; но если Петр Первый имел интерес в выращивании картошки (увеличение производства продовольствия в стране - увеличение мобилизационного потенциала для войн), то барбадосским плантаторам подобные инновации были ни к чему (урожайность сахарного тростника слабо зависит от численности населения). Основной реакцией извлекающих обществ на возможные инновации является сознательный их запрет.

Книгопечатание. Изобретенное в промышленных масштабах Гуттенбергом около 1440 года, уже к 1473 оно распростанилось по всей Европе, добравшись до Испании, Будапешта и Кракова. А вот в странах Арабского Халифата эта технология натолкнулась на политическое решение вопроса:

В начале 1485 года Османский султан Баязид Второй издал эдикт, безоговорочно запрещающий мусульманам книгопечатание на арабском языке. Этот закон был позднее подтвержден султаном Селимом Первым в 1515 году. Указы выполнялись до 1727 года, когда первая типография была все же разрешена в Османских землях...

В 1800 году приблизительно 2-3 процента жителей Османской Империи владели грамотой, в сравнении с 60% взрослых мужчин и 40% взрослых женщин в Англии (в Нидерландах и Германии грамотность была еще выше).

Османским султанам без проблем удалось на триста с лишним лет отменить даже такое самоочевидное для современного человека умение, как грамотность. Чего уж говорить про другие, менее распространенные и очевидные технологии?

Мореплавание. Европейское мореплавание, развиваемое с начала 15-го века Португалией и Испанией, привело к созданию океанских кораблей, способных совершать кругосветные путешествия. Результат - колонизация практически всей территории Земли небольшим количеством европейских государств. А вот как относились к этой технологии в императорском Китае:

В Китае, несмотря на существование частной торговли внутри страны, государство монополизировало морскую торговлю. Когда к власти пришла династия Мин, в 1368 году, император Хонг Ву из опасений, что мореплавание может привести к политической и социальной дестабилизации, ограничил международную торговлю. Она была разрешена только в случаях, когда была организована государством в целях обмена дарами, а не коммерческой активности...

В 1436 году постройка морских судов была даже объявлена незаконной. Запрет на морскую торговлю сохранялся до 1567 года...

В 1661 году император Канг Хи приказал всему населению, жившему вдоль побережья от Вьетнама до Чжецзяна - в сущности, всего южного побережья Китая, самой коммерчески активной части страны, - переехать на 17 миль вглубь территории. Для исполнения приказа берега патрулировались вооруженными отрядами, и до 1693 года мореплавание не допускалось по всему побережью.]

Железные дороги. Австрийский император Франц Первый (он же император Священной Римской Империи Франц Второй) отличался особой прозорливостью в отношении технологий. Так, он прямо запрещал строительство мануфактур в окрестностях Вены; а в отношении железных дорог занял просто замечательную позицию:

 Во-вторых, он противился строительству железных дорог, одной из ключевых технологий Промышленной Революции. Когда план строительства новой железной дороги был представлен Францу Первому, он ответил: "Нет, нет, я ничего не собираюсь делать для того, чтобы революция проникла в мою страну!".

Поскольку правительство Франца отказалось гарантировать концессию по строительству паровой железной дороги, первая дорога, построенная в империи, использовала лошадиную тягу. В результате ее маршрут был проложен под такими уклонами и углами, которые сделали невозможным последующее применение паровозов, и конная тяга использовалась вплоть до 60-х годов 19-го века.

Точно так же как Канкрин [министр финансов России в 1823-1844 гг.] противился развитию промышленности, он не видел смысла и в развитии железных дорог, считая их источником социально опасной мобильности, буквально "железные дороги не всегда результат естественной необходимости, но скорее предмет искусственно созданной потребности в роскоши, поощряющий бессмысленные перемещения с место на место..."]

В результате к 1870-му году Российская и Австро-Венгерская империи значительно уступали западно-европейским странам по развитости железнодорожного сообщения:

Пароходы. Не только в осталых восточных странах, но и в самой западной Европе к инновациям относились очень правильно. В 1705 году ученик Лейбница, марбургский профессор математики Дени Папен создал первый в истории человечества пароход и отправился на нем в плавание по реке Фулда. Неподалеку от города Мюнден пароход был остановлен: перевозки по реке были монопольным правом гилдии лодочников. Начались бюрократические процедуры, сам Лейбниц просил курфюрста Мюндена разрешить Папену плавание по реке, однако тот ответил отказом. В результате лодочники сначала подожгли, а потом и полностью разушили пароход. Папен переехал в Англию, где просил денег на воссоздание парохода у Королевского научного общества, но безуспешно. - [WNF] глава 7.

Конкуренция не нужна никому - ни русским царям, ни германским лодочникам.

Попытки извлекающих обществ воспользоваться инновациями кончаются той же нищетой.

Все эти примеры настолько красноречивы, что возникает вопрос: а как вообще возможно хоть какое-то увеличение уровня жизни? Откуда на графике подушевого дохода берутся участки роста?

Конго, 1625 год. К власти пришел человек, в устной истории Королевства Куба известный как Шиям Великий:

Шиям и его преемники создали бюрократию для увеличения налогов, и правовую систему с полицией для обеспечения соблюдения законов. Местные вожди должны были консультироваться с советами перед принятием важных решений. В стране появились даже судебные процессы - беспрецедентный слуай для Африки южнее Сахары перед европейской колонизацией. Тем не менее, централизованное государство было создано Шиямом как типично извлекающее общество - абсолютистское и дикаторское.

Эта политическая революция дала свет экономическим изменениям. Сельское хозяйство было реорганизовано путем применения новых технологий: зерновые, составлявшие основу питания, были заменены на высокоурожайные американские растения (в особенности маис, маниоку и перец чили). Кроме того, в практику был введен севооборот, и производство продовольствия на душу населения удвоилось.

В Королевстве Куба не было "творческого разрушения", не было технологических инноваций после начального изменения. Однажды сложившийся экономический порядок оставался неизменным до того момента, когда королевство столкнулось с бельгийскими колонизаторами уже в 19 веке.

Проблема роста в извлекающих обществах заключается в том, что он порождается единичными инновациями. Даже значительное, но разовое увеличение уровня жизни ничего не дает в долгосрочной перспективе: в дело вмешивается "мальтузианская ловушка", население начинает расти, а продуктивность технологии имеет свои пределы. Через несколько поколений общество вновь возвращается к стабильному состоянию - на уровень физиологического минимума.

Пожалуй, самый показательный пример эволюции "извлекающего общества" из приводимых Асемоглу и Робинсоном - это Эфиопия, в средневековой Европе известная как "Царство пресвитера Иоанна". Христианское королевство с тысячелетней историей, чей уровень централизации поражал даже гостей из совершенно абсолютистской Европы 16-17 веков, а успешная борьба с мусульманскими соседями - заставляла европейцев просить о военном союзе. И каков результат? К 19 веку Эфиопия безнадежно отстала в развитии от Европы, а в 20-м - превратилось в одну из самых бедных стран мира. Но зато до самого конца этого 20-го века Эфиопия оставалась абсолютной монархией! Стабильность извлекающих институтов обеспечила столь же стабильную нищету.

Революции в извлекающих обществах меняют царей, но не институты.

Быть может, бесконечный цикл нищеты извлекающих обществ может прервать революция? Смести прогнивший царский режим и заменить его более прогрессивной революционной диктатурой? К несчаcтью для большинства народов, извлекающие общества обладают своеобразным "иммунитетом" от серьезных институциональных изменений:

Извлекащие институты, создавая неограниченную власть и огромное неравенство в доходах, увеличивают ставку в политической борьбе. Поскольку любой, кто контролирует государственную машину, получает выгоды от ее чрезмерного могущества и все богатство, которое она создает, извлекающие институты создают стимулы для междоусобиц за власть и ее преимущества, примеры которых мы видели у городов-государств Майя и в Древнем Риме. В свете этого неудивительно, что извлекающие институты во многих африканских странах, унаследованные от колониальных властей, породили вооруженную борьбу за власть и гражданские войны. Эти конфликты существенно отличались от английской гражданской войны и от Славной Революции. Они не были войной за изменение политических институтов, установление ограничений на применение власти, или создания многопартийности, - нет, их целью был захват власти и обогащение одной группы за счет всех остальных.

Прогрессивная революционная диктатура" чаще всего ведет себя в точности как испанские колонизаторы в Латинской Америке: убивает прежних вождей, садит на их места новых "революционных" командиров, и продолжают пользоваться плодами извлекающей экономики.

Вот чем закончилась тысячелетняя монархия в Эфиопии. В 1974 году группа офицеров "Дерг" совершила "революцию" - военный переворот против императора Хайле Селассие. Военные провозгласили курс на построение социализма (под руководством правящей партии, разумеется).

В 1978 году режим организовал общенациональное празднование в честь четвертой годовщины свержения Хайле Селассие. К этому времени Менгисту был признанным лидером Дерга. В качестве своей резиденции, места, откуда он желал править Эфиопией, Менгисту выбрал Большой Дворец Селассие, стоявший пустым со времен упразднения монархии. В ходе праздника он сидел в позолоченном кресле, как древние императоры, наблюдая за парадом. Власть вернулась в Большой Дворец, с той лишь разницей, что на троне теперь сидел Менгисту, а не Селассие.

Не случайно "железный закон олигархии" (переход власти в организации к узкой верхушке, независимо от "демократичности" начальных этапов ее существования) был сформулирован Михельсом в 1911 году на основе изучения либеральных и социалистических партий Западной Европы - самых что ни на есть "прогрессивных революционеров". За прошедшую сотню лет "железный закон" ничуть не заржавел:

 Для большинства лоялистов эта тактическая цель совпадает и с их стратегической целью – заменой Путина на другого представителя правящего триумвирата (желательно, из сислибов – Медведева, Кудрина, Прохорова) при сохранении нетронутыми ключевых элементов авторитарной политической, экономической и социальной системы, созданной в последние два десятилетия. - [Илларионов, 2013]

Чтобы вырваться за пределы "мальтузианской ловушки", требуется нечто большее, чем добрая воля абсолютных монархов или "прогрессивность" дорвавшихся до власти революционеров. Требуется запуск каких-то механизмов, делающих технологический прогресс и экономический рост естественным состоянием общества, никак не зависящим от причуд верхновной власти.