Цивилизация возникла 31 в. назад.

Цивилизация остановилась 17 в. назад.

Поселения цивилизации существовали с начала I тыс. до н.э. до второй половины I тыс. н.э. почти без изменений. В конце I тысячелетия до н.э. в Среднем Поднепровье формируется обширный племенной союз, оставивший археологические памятники II в. до н.э.— II—IV вв. н.э., получившие название зарубинецкой культуры.

+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Володихин приводит эту цивилизацию в своём каталоге

В семье индоевропейских языков особенно близки друг другу славянские и балтийские языки. К последним относятся современные литовский и латышский (восточнобалтийские) и мертвые языки: голядский (до XII—XIII вв. голядь жила в междуречье Москвы и Оки, следы близкого голядскому языка заметны в названиях водоемов между Днепром и Десной), ятвяжский (ятвяги жили в междуречье Немана и Западного Буга) и прусский (до XVIII в. на этом языке говорило население, жившее к западу от ятвягов, вдоль южного берега Балтийского моря).

Близость балтийских и славянских языков проявляется в регулярных звуковых соответствиях, в сходстве форм словоизменения и словообразования, в общности большинства слов, обозначающих окружающий мир, людей, их отношения и деятельность в условиях общинно-родового строя. В очень большом числе случаев, таким образом, славянские слова и формы выглядят как преобразованные балтийские. Эти уникальные внутри индоевропейской семьи отношения между языками, при надлежащими к разным группам, до сих пор не получили общепринятого исторического объяснения.

Поскольку балтийские и славянские языки, наряду с очень заметными общими чертами, характеризуются также и очень существенными различиями, в науке стала развиваться идея балто-славянской общности (или сообщности), заключающаяся в том, что праславянский и прабалтийский языки, исконно относившиеся к разным индоевропейским группам, будучи на протяжении очень длительного времени непосредственными «соседями», сблизились, развив комплекс общих для них особенностей.

Новые исследования показали, что так называемая балто-славянская проблема требует также и решения вопроса исторических взаимоотношений между восточно- и западнобалтийскими языками, которые в свою очередь характеризуются очень древними различиями, не позволяющими возвести все балтийские языки к абсолютно единому источнику — прабалтийскому языку.

Сторонники идеи балто-славянской общности эти отношения объясняют происхождением западнобалтийских языков в результате сближения части первоначально праславянских диалектов с восточнобалтийскими или, наоборот, сближения с праславянский части древних восточнобалтийских диалектов.

Такое объяснение учитывает, что западиобалтийские языки по своим особенностям являются как бы промежуточными (или переходными), т. е. по одним чертам сходны с восточнобалтийскими, а по другим — с праславянский языком.

В последние десятилетия были предприняты серьезные попытки обобщения отношений между индоевропейскими языками. Исследования показали, что наиболее древние черты в равной степени объединяют как праславянский, так и балтийские языки с азиатскими индоевропейскими языками, с балканскими (фракийским и иллирийским), исчезнувшими в начале новой эры (из этих языков в горах на побережье Адриатического моря сохранился лишь албанский язык), а также с германскими языками.

Вместе с тем праславянский язык характеризуется значительным комплексом особенностей, сближающих его с западноираискими языками, к которым, как принято считать, относился язык скифов; эти особенности балтийским языкам неизвестны.

На основании этих свидетельств высказано предположение, что протославянский языковой союз, со временем оформившийся в праславянский язык, по преимуществу состоял из диалектов, часть которых сохранилась на прибалтийской окраине когда-то обширного района их распространения. Окончательный отрыв праславянского языка от Древнебалтийских диалектов произошел после его сближения с западноиранской речью скифов, господствовавших в Северном Причерноморье в середине I тысячелетия до н. э.

Оформление праславянского как своеобразного индоевропейского языка не было связано с географическим разрывом праславян и древних балтов: значительна» часть праславянских племен продолжала обитать вдоль границ древних балтийских поселений.

Археологи отмечают, что эти поселения существовали с начала I тыс. до н. э. до второй половины I тыс. н. э. почти без изменений. В конце I тысячелетия до н. э. в Среднем Поднепровье формируется обширный племенной союз, оставивший археологические памятники II в. до н. э.— II—IV вв. н. э., получившие название зарубинецкой культуры.

Создатели этой культуры, как принято считать в последние годы, говорили на диалектах праславянского и западнобалтийского типа. Группа племен этого объединения позднее продвинулась вверх по реке Десне и создала в районе верхнего течения реки Оки поселения, которые получили в археологии название мощинской культуры.

Как свидетельствуют данные гидронимии (названий рек и озер), эта группа племен говорила на западнобалтийском языке. А жившие на территории мощииских поселений в древнерусское время (IX—XI вв.) вятичи настолько заметно отличались от окружающего славяноязычного населения, что летописец не считал их славянами, так же как и радимичей (между прочим, тоже живших на территории, где до сих пор сохраняются названия рек западнобалтийского происхождения).

Во второй половине I тыс. н. э., в эпоху сложения древнерусского государственного объединения, балтоязычное население центральной лесной зоны интенсивно славянизируется, т.е. включается в состав древнерусской народности, лишь на западных окраинах сохраняя балтийскую речь предков (потомки этого населения— современные литовцы и латыши).

Объективному решению вопроса о балтославянском единстве мешает существенная политизация этого вопроса в России (СССР), Литве, Латвии и, в меньшей степени, Беларуси, странах западной Европы и США.

В целом, ученые Российской империи, СССР, России придерживались позиции балтославянской общности и существования в прошлом единого балтославянского языка. Околонационалистические круги Латвии и Литвы придерживались противоположной точки зрения. Обе стороны время от времени „подгоняли решение под ответ“, в особенности это было верно для публикаций далёких от науки (популярная литература, „жёлтая“ пресса, политические материалы, рассчитанные на создание массового общественного мнения.)

В настоящее время делаются отдельные попытки поднять в подобном ключе вопрос о значении балтийского субстрата для формирования белорусского языка и этноса.

В XIX в. существовавшая гипотеза балтогерманского языкового единства также использовалась различными кругами Германской Империи для обоснования претензий на территорию Латвии и Литвы.

 ++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++